Люси Дюбуа сложила лист бумаги и откинулась на спинку кресла, в котором сидела. Письмо ее сына было написано просто и понятно, но она уловила какой-то скрытый смысл между строк. Что за кошмары его беспокоят? И почему он говорит о каком-то убийстве? Неужели это связано с исчезновением Седрика Буше? Но ведь это невозможно! Мадам Дюбуа не знала, что и думать. Хотя серьезного повода для беспокойства у нее не было, женщина почувствовала себя не в своей тарелке. Жак всегда рос впечатлительным мальчиком, мечтал стать сыщиком и расследовать преступления, и вот теперь, после этого несчастного случая с машиной, он, вероятно, был так сильно травмирован, что его мозг сыграл с ним злую шутку, и Жак не в состоянии контролировать себя. И зачем он только поехал в Лондон! Собрался буквально за пару часов и сообщил, что ему срочно нужно в Англию. Подумать только! И какая муха его тогда укусила! Едва-едва успел на последний поезд до Лиона. А на следующее утро замок покинул и Седрик.
Собственно все это началось с приезда Седрика Буше в Шато де Виль примерно два месяца назад. Люси Дюбуа знала Седрика еще с детства и всегда была уверена, что он влюблен в нее. В те годы своей юности молодые люди много времени проводили вместе, и Люси ждала, что Седрик вот-вот сделает ей предложение. Но то ли он струсил, то ли его не поддержали родители, но молодой человек так и не решился открыть свои чувства юной Люси, и они так и остались просто хорошими друзьями. Девушка вышла замуж за другого, а сам Седрик так никогда и не женился. Уже позже, когда у Люси родился Жак, Седрик написал ей письмо, в котором признался, что всегда любил только ее, но не смог набраться смелости попросить ее руки.
Муж мадам Дюбуа умер в возрасте сорока лет от туберкулеза, но оставил вдове приличное наследство, которое помогло семье довольно сносно существовать. К тому времени у Жака уже была сестренка Анабель, и мать прилагала все усилия, чтобы дети ни в чем не нуждались. Жак хорошо учился в школе и после ее окончания поступил в университет в Тулузе, где изучал естественные науки, химию и биологию. Анабель больше интересовалась живописью, архитектурой, много читала. Старинный замок, в котором они жили, был настоящим культурным наследием и требовал постоянного ухода. Построенный в середине семнадцатого века он пережил несколько поколений семьи Дюплеси, которые затем продали его мужу мадам Дюбуа. Однажды во время непогоды сильный порывистый ветер сорвал с крыши черепицу, а у одной из башен отвалился шпиль и чуть не убил старого садовника, упав на землю в паре шагов от него.
После этого случая Люси всерьез задумалась о реконструкции шато и пригласила заняться этим молодого декоратора месье Фабриса Сенжана, который еще раньше гостил у них в доме и проявил большой интерес к особенностям архитектуры Шато де Виль. Кроме того, он был хорошим знакомым ее сына – молодые люди познакомились во время войны – что давало мадам Дюбуа дополнительную уверенность в надежности месье Сенжана.
Так получилось, что молодому архитектору приходилось много работать, изучать чертежи, фамильные документы, чтобы максимально подробно вникнуть в особенности замка. Все это хранилось в библиотеке в шато, поэтому, чтобы оградить Фабриса от лишних забот и не перевозить книги из замка и обратно, было решено, что он будет жить здесь же, в одной из гостевых комнат. Это всех устроило, и месье Сенжан в два счета перебрался в шато. Жак был рад, что в доме будет гостить его друг, Анабель за короткий срок сошлась с Фабрисом, общаясь с ним на темы искусства и живописи, да и Люси Дюбуа от души радовалась, что в огромном, почти безлюдном замке стало оживленнее. Поначалу хозяйка боялась, не будет ли месье Сенжан чувствовать себя скованно в чужом доме, но вскоре убедилась, что этот молодой человек на удивление прост в общении, легко сходится с людьми и быстро находит подход к любому независимо от его положения. Поэтому все скоро привыкли к архитектору и уже не могли представить, как раньше обходились без общества обаятельного Фабриса.
Так продолжалось несколько месяцев, пока в замке не появился еще один персонаж – тот самый друг детства Люси – месье Буше. И для хозяйки дома, и для ее гостя это была долгожданная и радостная встреча. Они не виделись много лет, и у обоих столько всего накопилось, чтобы рассказать друг другу. Седрик Буше с детства увлекался старинными редкими монетками, а с возрастом его увлечение переросло в серьезное занятие. Седрик стал известным коллекционером и почти все время проводил в заграничных поездках, общаясь с такими же нумизматами, а также посещая выставки и аукционы. В его жизни мало что изменилось со времен юности, он не обзавелся ни женой, ни детьми, жил все в том же загородном особняке в пригороде Тулузы. Возможно, поэтому все его разговоры начинались и заканчивались рассказом о какой-нибудь знаменитой монете из его коллекции: как и где она появилась, за какую цену он ее купил, сколько она стоит теперь.
Как-то раз Седрик Буше показал одну из своих монет – золотой луидор – и сказал, что она обошлась ему в целое состояние. Все, конечно, сразу проявили к ней большой интерес. Особенно Жак, так как в детстве он тоже собирал монетки, и у него была даже своя небольшая коллекция, которую он, к сожалению, забросил, и теперь она валялась где-то на чердаке. Анабель тогда мило улыбнулась и восхитилась упорством и целеустремленностью месье Буше, который, несмотря на высокую стоимость монеты, не продавал ее никому, включая самых состоятельных и влиятельных особ. Фабрис же, напротив, едва взглянул на маленький блестящий кружочек металла. Казалось, месье Сенжан только из вежливости поддерживает незанимательную для него беседу. В остальном тот вечер прошел удивительно душевно и тепло: все смеялись, пили вино, и Люси давно не было так весело и по-домашнему уютно у семейного очага.
Но идиллия продолжалась недолго: месье Буше неожиданно покинул Шато де Виль, а за день до этого Жаку срочно пришлось уехать в Лондон. Между этими событиями, казалось бы, не было никакой связи, и Люси Дюбуа так и оставалась бы в неведении о дальнейшей судьбе Седрика Буше, если бы через неделю в замок не пришел полицейский – комиссар Фурнье – и не начал расспрашивать о недавно уехавшем госте.
Как сообщил в полиции племянник известного коллекционера, его дядя Седрик Буше должен был появиться на аукционе в Лондоне, но не приехал в назначенный день. Более того, после посещения Шато де Виль Буше не возвращался домой, и его местонахождение оставалось неизвестным. Странным было еще и то, что нумизмата никто не видел, после того как он покинул замок. Расследование его исчезновения поручили детективу комиссару Клоду Фурнье, уже немолодому служителю закона, проживавшему в пригороде Каора и возглавлявшему комиссариат маленького городка под названием Сальвьяк. В шато детектив появился с явным убеждением, что здесь каждый что-то скрывает, а факт пропажи состоятельного коллекционера должен быть возведен в ранг национальной трагедии.
Клод Фурнье обосновался в замке в кабинете покойного мужа мадам Дюбуа, где дотошный полицейский опросил всех домочадцев и сделал, казалось, совсем неутешительный для себя вывод: внезапный отъезд Жака Дюбуа как-то связан с исчезновением Седрика Буше. Так как Жак уехал из дома почти одновременно с месье Буше, комиссар тотчас зацепился за это и начал в чем-то подозревать молодого Дюбуа, хотя Люси была уверена, что ее сын совершенно ни при чем. Получив письмо от Жака, мадам Дюбуа без промедления сообщила комиссару о том, что ее сын скоро вернется из Лондона и обязательно ответит на любые вопросы комиссара, касающиеся месье Буше.
Но здоровье сына беспокоило мадам Дюбуа. Если он действительно поправляется, как он пишет, то зачем он тогда берет с собой эту сиделку? В доме сейчас не место посторонним, Фабрис Сенжан и его сестра – исключение. Николь Сенжан приехала из Парижа после длительных гастролей, и ей совсем негде было остановиться, поэтому архитектор и попросил мадам Дюбуа приютить его сестру на некоторое время.
Николь была на редкость красивой и обаятельной девушкой. Умение ладить с людьми, видимо, достались ей и Фабрису от родителей, так как именно это, а не внешность, делало их похожими друг на друга. Девушка принадлежала к труппе театра в Париже и постоянно гастролировала, отчего мало задумывалась о будущем и оседлой жизни и всегда с веселой беззаботностью говорила о себе. Своей непосредственностью и энергией она была так не похожа на Анабель, которая обычно снисходительно улыбалась, слушая невероятные рассуждения Николь о жизни в целом и о мужчинах в частности. Мадемуазель Сенжан была образцом независимой женщины, свободно мыслящей и действующей раскованно и непринужденно, что несколько шокировало современное общество. Всякому становилось понятно, что мадемуазель Сенжан не спешит связать себя узами брака и дорожит своей свободой, которую не променяет ни за что на свете.
Выглянув в окно, мадам Дюбуа увидела полицейского в парке и тяжело вздохнула. Несмотря на то что вся территория вокруг замка за последние две недели была тщательно осмотрена, полицейские продолжали искать. Уже, конечно, без особого рвения, просто чтобы показать комиссару, что они честно выполняют свой долг. Детектив Фурнье, по всей видимости, не желал сдаваться и признавать, что он так и не нашел ни единого следа, по которому можно было определить местоположение пропавшего коллекционера. Никто так и не мог ответить на вопрос, что же случилось с Седриком Буше, и его исчезновение все еще оставалось тайной за семью печатями.
Вообще, этот комиссар Фурнье сразу не понравился Люси Дюбуа. Внешне он чем-то напоминал священника из их прихода, который всегда мило улыбался и проявлял любезность, но при этом его слова были острыми, как кинжал, и могли уколоть любого самым безжалостным образом. Фурнье, как и тот священник, смотрел всегда слишком пристально, отчего женщине казалось, что он читает ее мысли и пытается предугадать ее действия. Детектив и его люди совали нос повсюду, и их присутствие становилось все более и более невыносимым.
Но времени совсем не оставалось, нужно было подготовиться к приезду сына и его сиделки. Что из этого выйдет, мадам Дюбуа не знала, но она по-настоящему боялась. И страх ее усиливался с каждым днем.
3
Когда я получил от матери ответное письмо, на душе у меня стало спокойнее. Я знал, что она сможет оказать мне поддержку и встретит нас наилучшим образом. Мне оставалось провести в больнице еще несколько дней, и мы с миссис Бланш могли ехать. Память понемногу возвращалась ко мне, но в основном я понимал это из своих снов, большая часть которых были кошмарами. Я просыпался в поту, не смея открыть глаза, чтобы не увидеть на своих руках кровь. Сестра Бланш посоветовала мне вести дневник и записывать все, что мне снилось, даже ночью, если я вдруг просыпался, так как уже утром я обычно ничего не мог вспомнить. Поначалу мне не удавалось толком описывать свои видения, но постепенно я привык к этому, и мои записи стали приобретать стройный и логичный характер. Иногда мы вместе перечитывали написанное, а Присцила вносила некоторые важные заметки в свой блокнот. Мы договорились, что она будет фиксировать все, что будет происходить со мной, и, если потребуется, потом отдаст эти записи полиции.
Мне было удивительно легко в обществе этой девушки. Казалось, что мы знакомы с ней уже много-много лет. Хотя внешне Присцила не была похожа на мою сестру, чем-то она мне ее сильно напоминала. Сестра Бланш была замужем, и я иногда завидовал ее мужу: мне редко удавалось встретить женщину с таким острым умом и сильно развитой интуицией. Я сам не ожидал, что медсестра согласится содействовать моему плану – мы едва знали друг друга – но, видимо, миссис Бланш почувствовала во мне родственную душу, поэтому не смогла отказать в помощи.
Часы в больнице тянулись утомительно долго. Я коротал время, пытаясь воссоздать в голове подробности своей жизни и выяснить, почему я оказался в такой непростой ситуации. Самые сильные воспоминания были связаны с сестрой и матерью, отца я почти не знал: он умер, когда мы с Анабель были еще детьми. Мне тогда было семь, а ей – четыре, мы оба сильно плакали на похоронах, и больше всего на свете мне не хотелось, чтобы мама снова вышла замуж. Помню, как каждый вечер перед сном я просил ее, чтобы она пообещала мне никогда больше не выходить замуж, так как я не представлял себе, как смогу называть отцом чужого мне человека.
Сейчас я много думал об этом и начал понимать, как тяжело было моей матери: с одной стороны была она сама, такая молодая, полная жизни и еще так жаждущая счастья, а с другой – я, маленький мальчик, ее горячо любимый сын, который отчаянно сопротивлялся ее возможному замужеству в будущем. И, конечно, мама выбрала меня. Впоследствии я больше не слышал от нее разговоров о браке или мужчине, который бы ей нравился; мой отец всегда оставался единственным любимым человеком в ее жизни. По крайней мере, я всегда так думал.
Какое-то смутное видение пронеслось у меня в голове. Это случилось вечером, месяц назад, мы все сидим в гостиной и пьем чай. Открывается дверь, входит мужчина средних лет, при виде его моя мать расплывается в улыбке, она зовет его Седриком и приглашает к нам за стол. На этом мои воспоминания обрывались, и тут я осознал, что имя этого человека мне известно. Это был друг моей матери – Седрик Буше. Но я где-то еще видел его лицо…
Когда через полчаса в мою палату вошла сестра Бланш, я был в крайнем возбуждении.
– Доброе утро, как ваши дела? – приветливо спросила девушка.
– Я вспомнил кое-что важное, – взволнованно закричал я.
– Я рада, значит, мы сможем продвинуться вперед. Ваш врач сказал, что вам гораздо лучше. Если все будет в порядке, то в понедельник мы можем ехать.
– В понедельник? А сегодня… пятница. Это просто замечательно! Хоть бы задуманное нами с треском не провалилось!
Мы вместе записали то, что мне удалось восстановить из моего прошлого, а потом еще раз обговорили наш план. В понедельник утром меня выписывали из больницы, и в этот же день мы отправлялись на пароходе через Ла-Манш во Францию. Моя мать выслала мне нужную сумму денег, поэтому проблем с покупкой билетов и других необходимых в дороге вещей у нас не было. Так как моя нога была еще в гипсе, мне предстояло научиться пользоваться костылями и вообще приспособиться к своему временному щадящему режиму с ограниченными возможностями для передвижения. Но я уже не так сильно волновался: письмо, полученное от моей матери, убедило меня в том, что она и моя сестра не плод моего больного воображения и Шато де Виль действительно существует. Значит, я еду домой! А дома, говорят, и стены помогают.
Миссис Бланш предупредила своего мужа и персонал в больнице, что она берет отпуск на месяц, так что никаких препятствий не должно было возникнуть на нашем пути. Но, несмотря на тщательную подготовку и предчувствие успеха нашего предприятия, чем ближе подходил день отъезда, тем больше я волновался и становился раздражительным. Миссис Бланш это заметила и старалась направить мои мысли в другое русло. Она расспрашивала меня о матери, о сестре – говоря о них, я сразу становился спокойнее, и никакие тревоги уже не беспокоили меня. Иногда наступали такие минуты, когда я начинал сомневаться в том, что я поступаю правильно. Имел ли я право втягивать в это опасное путешествие сестру Бланш? Она согласилась почти с азартом – это вселяло в меня надежду на то, что ей тоже интересно участвовать в этой авантюре и жажда правды заразила и ее. Но, как бы то ни было, у меня просто не было другого выхода. С миссис Бланш или без нее мне нужно было поскорее попасть домой, чтобы понять, почему я убил человека.
Глава 4
В понедельник после обеда Клод Фурнье вышел из комиссариата Сальвьяка и, сев в служебную машину, отправился в сторону Шато де Виль. Езда на автомобиле по извилистым холмам вызывала у него неприятные ощущения тошноты и вкупе со страхом замкнутого пространства доводила его почти до нервного срыва. Но отказаться от поездки Фурнье просто не мог.