– Он мутный, этот Томми Янссон, – начала она.
София рассказывала о встрече с Томми. Все слушали, а когда она закончила, еще больше притихли. Наверное, им стоило бы выпить за то, что все наконец сдвинулось с места, что все прошло по плану. Но в головах у всех присутствующих крутились совсем другие мысли. О том, что весь этот комфорт – обман, что спокойная жизнь в Праге скоро закончится. Но никто ничего не сказал. Кроме Михаила Асмарова.
– Нам особо не на что рассчитывать. – Его голос звучал глухо.
Все разом повернулись к нему. Михаил сидел неподвижно – большой, широкоплечий, невозмутимый. Дожевав, вытер руки салфеткой и продолжил:
– Полиция. Томми лишь выжидает момент, чтобы на нас наброситься. Он строит планы, изыскивает средства, выжидает. То же касается и Гектора, если только мы найдем его или он найдет нас. А это не совсем то, на что мы рассчитывали.
Михаил Асмаров был ветераном Афганской и первой чеченской войны.
– Они обрушат на нас все, что имеют, слишком много грязи. Все будет по-настоящему, – добавил он.
Но за этим столом никому не была нужна его правда.
– Мы к этому готовы, – отозвалась София.
Михаил покачал головой:
– Никто из нас к этому не готов.
– Мы все рассчитали, и до сих пор все шло по плану, – продолжала Бринкман.
– До сих пор нам везло, – возразил Асмаров и снова застучал вилкой о фарфоровую тарелку.
– Тем не менее все шло по плану, – подал голос Майлз. – Мы можем позволить себе расслабиться, Михаил. В конце концов, это не менее важно.
Русский обвел взглядом компанию за столом.
– Мне нет смысла что-то вам объяснять, – сказал он. – Все мы бывали в переделках. И никто никогда не оказывался готов к этому. Или как?
– Я готов, – отозвался Альберт, выдержав паузу.
Михаил пожал плечами.
– Хорошо. Никто не готов, кроме Альберта.
В этом месте он, наверное, должен был улыбнуться. Но не сделал этого.
Майлз лежал в кровати и читал журнал о парусниках. Санна смывала косметику в ванной, оставив дверь приоткрытой.
– Зачем он говорил нам все это? – спросила она.
Ингмарссон пролистнул несколько страниц.
– Кто?
– Михаил.
Майлз поднял глаза на Санну. Та протирала веки ватным диском.
– Просто захотел напомнить, что все серьезно.
– Я и без него это понимала. Зачем портить людям настроение?
– Пожалуй, ты права, – проворчал Майлз, переворачивая страницу. На развороте красовался белый круизный катер 1922 года выпуска, обновленный до первоначального блеска.
– И потом, София… – добавила Ренберг тише.
«София, – повторил про себя Ингмарссон. – София Бринкман – это проблема. Вечно отстраненная и недосягаемая. Иногда рассудительная и спокойная, но чаще неуправляемая. Откуда в ней только берется такая сила? Из аэропорта я вез другую Софию…»
– Майлз? – позвала Санна из ванной.
Она стояла, слегка запрокинув голову, и смотрела на него. На лице у нее лежала мыльная пена.
– Я слышал, что ты сказала, – отозвался Ингмарссон. – Да, София чем-то обеспокоена. Ты тоже это заметила?
Ренберг открыла кран, ополоснула лицо под струей и снова закрыла.
– Да, и я хотела бы знать причину ее беспокойства.
Майлз долистал журнал до конца, просмотрел анонс – «Моторные лодки» – и вернулся к началу.
– А какие здесь могут быть причины? – спросил он.
– Разве не те же, что и у всех нас?
– А какие у всех нас могут быть причины для беспокойства?
Санна прислонилась к дверному косяку и промокнула лицо полотенцем.
– Что бы там ни говорил Михаил, не думаю, что кто-то из нас рассчитывает, что и в дальнейшем все будет идти так гладко.
– Это почему?
– Закон природы. Она во всем соблюдает баланс. – Теперь полотенце висело у Санны на руке. – Волна откатилась – теперь все ожидают удара. Разве это не то, что волнует Софию?
Майлз закрыл журнал.
– Нет, – сказал он. – Это не то, что ее волнует.
– Тогда что? Альберт?
– Да, – ответил Ингмарссон. – Альберт.
Переехав в Прагу, Майлз и Санна сразу привязались к Альберту. Подросток-инвалид, он успел испытать за свою жизнь слишком много, и они хотели хоть чем-нибудь ему помочь. Они вошли в его жизнь и сами выбрали в ней роли. Оба старались проводить с Альбертом как можно больше времени, планировали его занятия по школьной программе, давали уроки. Их отношения с мальчиком с самого начала складывались легко и естественно. Майлзу и Санне удалось создать Альберту по крайней мере некоторое подобие нормальной повседневной жизни. А София ничего этого будто не замечала. Они понимали ее чувства. Безусловно, она была им благодарна, но в то же время испытывала нечто вроде ревности. Ведь то, что они делали, было частью ее материнских обязанностей. Это благодаря Ингмарссону и Ренберг Альберт с некоторых пор стал для Софии воплощенным укором совести.
– Альберт? – повторила вопрос Санна.
– Полагаю, София прекрасно понимает, что ее ждет. Чем ближе развязка истории Гектора и Томми, тем острее назревает конфронтация между Альбертом, Йенсом и Лотаром.
Санна не глядя погасила в ванной свет, прошла босиком по деревянному полу, легла рядом с Майлзом в постель и прижалась к нему. От нее пахло цветущим лугом, как всегда.
– И как он это воспримет? – спросила она.
– Будет переживать, – ответил Ингмарссон. – Как и все мы.
– Тогда мы должны быть с ним, потому что она не сможет его защитить.
– Мы должны быть и с ним, и с ней.
– А почему она сама не говорит об этом?
– Потому что не может.
– Почему не может?
– Цена вопроса – десятки тысяч крон.
Санна повернулась на бок, глядя в темноту комнаты.
– Мне нравится видеть Альберта счастливым, – сказала она.
– Мне тоже, – отозвался Майлз, заключая ее в объятия.
10
Стокгольм
Они являлись Томми по ночам, голые и мертвые. И разговаривали с ним, хотя он никогда не понимал их. Они перебывали здесь все – коллеги, которых он убил. Беспокойно бродили по комнате, бормотали что-то невнятное, мешали спать.
В три часа ночи Янссон вдруг осознал, что лежит на спине в постели и пялится в потолок. Сна у него не было ни в одном глазу.
Не одеваясь, он спустился по лестнице на первый этаж, в гостиную. Там было тихо и чисто – как в клинике. Моника гордилась бы им.
Она смотрела на Томми с фотографии на письменном столе. Это был семейный снимок в золоченой рамке – ради него они специально ездили к фотографу. Моника, Томми и девочки – Ванесса и Эмили. Сколько лет прошло с тех пор? На снимке Томми выглядел молодым и стройным – стильная рубаха под не менее стильным пиджаком. Девочки веселы, Моника сияет, как солнце. Прошлой зимой она покончила с собой за этим кухонным столом. А девочки живут на севере с теткой и ее блаженным идиотом-муженьком. Янссон с ними не общается. Разве что посылает деньги на Рождество и на дни рождения девочек. Но что бы там кто ни думал, ему страшно их не хватает.
Томми вытащил из стола портфель и снова ступил на лестницу. Ниже уровня земли, рядом с кладовкой, находилась еще одна запертая комната. Ключ от нее висел на шее у Янссона, на цепочке. Он отпер дверь и нащупал выключатель. Простая лампочка на потолке залила помещение белесым светом.
Полки вдоль стен были заставлены папками. Компьютер имел прямую связь со всеми полицейскими серверами. Разумеется, были там и принтер, и шреддер, и копировальная машина. Серый шкаф с документами был втиснут в самый угол. В целом в помещении, несмотря на тесноту и обилие бумаг, царил безукоризненный порядок.
Как был – голый, – Томми сел на офисный стул. Папки… Две из них подписаны именами Майлза Ингмарссона и Софии Бринкман. Там всё – информация об их родственниках, друзьях, семье, местах работы и проживания. Все, что ему удалось собрать.
Шкаф с документами.
И там тоже хранится информация. Но исключительно о полицейских, которых Янссон мог бы использовать в своей работе. Садисты всех мастей из разных уголков страны. Среди прочих – досье Эдди Бомана. Все остальные рядом с ним – мусор. Где наркотики, где супружеская неверность, где финансовые махинации по мелочи. Но Эдди… Томми удалось отрыть убийство, вот это бонус!
Он тщательно все перепроверял, как привык делать с самого начала полицейской карьеры. И заметал следы в компьютере – этому он научился не так давно.
Папки, шкафы с документами – это из-за них Томми всегда был на переднем крае. И из-за мертвых. Тех, что мешали спать и ни свет ни заря поднимали его с постели. Это они давали ему столько дополнительных часов рабочего времени, позволявшего всегда быть на шаг впереди своих врагов.
Оставались София и Майлз, а потом он будет свободен.
Следователь открыл портфель, достал кипу бумаг, которую сегодня выложила перед ним София Бринкман, пролистал несколько страниц и заложил их в шреддер.
Она сидела так близко, эта чертова шлюха Бринкман… Томми было достаточно протянуть руку, чтобы задушить ее.
Майлз Ингмарссон, София Бринкман. Обида стекала по спине Янссона неприятной дрожью, скапливалась в основании позвоночника, вызывая боль. Томми выпрямился на стуле.
Он вынужден взять их обоих одновременно, как и планировал. Они должны умереть вместе.
От документов остались тонкие бумажные ленточки. Теперь можно было приступать к работе.
Томми нацепил на нос очки для чтения и пролистал записную книжку в мобильнике, сопоставляя полученную от Эдди информацию со временем ее поступления. Потом сел за компьютер и зашел на сайт аэропорта Арланда. Его интересовал рейс, которым улетела София.
Янссон должен был бояться компьютеров, потому что принадлежал не к тому поколению. Но вместо этого он с ними ладил – правда, втайне. На людях Томми разыгрывал дурачка, беспомощного в отношении не только компьютеров, но и телефонов. Всё под контролем – в этом было его спасение. Он давно понял, что если хочет выжить, то должен уметь все делать сам. И стал учиться. Все оказалось проще, чем он думал.
Если верить Эдди, София вошла во второй терминал. Из двух международных терминалов Арланды второй был наименее загруженным, потому что его открыли совсем недавно. Можно считать, Томми повезло. За интересующий его час во втором терминале регистрировались всего четыре рейса. В другом международном терминале – пятом – за это время их прошло пятнадцать.
Янссон кликнул на расписание. Итак, Хельсинки, Париж, Франкфурт и Амстердам.
Он почесал переносицу и послал паспортные данные Софии Бринкман Конни Клингу – полицейскому пограничной службы Арланды. Конни, и никто другой, читал списки пассажиров на первом этапе. При этом он любил свою работу, видел в каждом беженце потенциального террориста и изыскивал любую возможность отправить его домой.
Томми запер свой подземный офис и по узкой лестнице поднялся на кухню.
Когда он открыл дверь, в темноте светилась голубая лампочка холодильника. Нужно было позавтракать, хотя Янссон совсем не был уверен, что сможет проглотить хотя бы кусок. Но в холодильнике лежала говядина – мясо сконского быка лимузинской породы. Ломоть, по форме напоминающий «очко» в деревенском туалете. Кроме того, оставались еще картошка и лук. Ну и, конечно, соус, который Томми был готов есть ложками. Его прислал Янссону один японец, ведущий кулинарный блог и понимающий толк в соусах.
Томми поджарил говядину, вылив на сковороду слишком большое количество масла. Мясо зашипело и аппетитно подрумянилось. Мужчина присыпал его картошкой и луком.
Он сделал надрез – и на тарелку потекла красноватая жидкость. Мясо пахло кровью и лесом. Томми прожевал кусок и задумался о будущем. Майлз и София должны умереть. А он станет шефом полиции, найдет себе женщину и уйдет на пенсию раньше срока. После чего улетит в Испанию и запьет.
Рядом на столе завибрировал телефон. Это был Конни Клинг.
Янссон ответил с набитым мясом ртом:
– Конни?
– Никакая Бринкман этим рейсом не вылетала, – сказал его подручный.
Томми бросил взгляд на кухонные часы над дверью – десять минут пятого утра.
– Ты еще работаешь, Конни?
– Да, у меня дежурство.
– А в целом нет ничего подозрительного?
– Никакой зацепки.
– Я хочу видеть списки.
– Письменное разрешение прокурора – и они в твоем распоряжении.
Янссон налил в стакан минеральной воды.
– Речь идет о предварительном расследовании, Конни. Мне не хотелось бы вмешивать в это дело прокурора.
Клинг вздохнул и пробормотал: «Sorry »[11].
– Я-то полагал, ты человек инициативный, – отозвался Томми с деланым разочарованием.
– А я такой и есть, – подтвердил его собеседник.
Янссон взял на кончик ножа немного соуса, лизнул его и зажмурил глаза.
– Так что я должен сделать для тебя, инициативный Конни? – Обмакнул кусок мяса в соус и положил в рот.
– Для моего сына, – поправил Клинг. – У мальчика хорошие задатки следователя и криминалиста. На худой конец, он не прочь был бы пройти школьную практику в криминальной полиции.
– Мальчик хорошо знает, что ему нужно, – жуя, отозвался Янссон.
От окна повеяло утренней свежестью. Снаружи было уже совсем светло.
– Ты можешь ему помочь, Томми? – спросил Конни.
– Школьников не направляют на практику в криминальную полицию, – вздохнул следователь. – И тем более не берут на работу туда.
– А если в виде исключения, Томми?
– Ну разве так…
– Через пару часов я спущусь перекусить, – обрадовался Клинг. – Могу оставить дверь незапертой, если хочешь.
– О’кей, я посмотрю, что можно сделать для твоего парня.
– Это не ответ.
– Я все устрою, Томми.
– Это другое дело.
– Но мне от тебя будет нужно еще кое-что…
– Что именно?
– Проследить кое за кем из пассажиров, если я, конечно, найду то, что мне нужно.
– О’кей.
Томми положил трубку и прожевал кусок, с наслаждением втягивая в ноздри будоражащий запах.
Спустя несколько часов он вел машину по Е4 в северном направлении. Время было раннее, и до конторы Конни Янссон добрался без пробок. Дверь в кабинет была оставлена приоткрытой, жалюзи – опущенными.
Бумаги на столе лежали аккуратными стопками. Взгляд Томми упал на фотографию подростка в прямоугольной рамке, – сын Конни с блестящими от гормонального перевозбуждения глазами. Чертов ноль…
Янссон порылся в бумагах и вытащил то, что искал. Несколько раз сфотографировал списки пассажиров на мобильный.
Вернувшись в свой подвальный офис, Томми еще раз пересмотрел их. Четыре рейса, всего около четырехсот имен, фамилий и идентификационных номеров. Работа предстояла большая – пробить по базе номера паспортов всех женщин в списках. Поначалу Янссон не обнаружил ничего подозрительного, но потом наткнулся на паспорт, которого не было в базе данных, – очевидно, номер был фальшивый.
Это открытие подогрело азарт Томми. Все-таки он был хорошим полицейским – удачливым и изобретательным.
Янссон переслал номер этого паспорта Конни Клингу.
«Проверь его, старая калоша».
Потом откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову. Куда же она все-таки полетела?
Он повернулся к полкам, перебрал пальцами несколько папок и выбрал одну. Майлз Ингмарссон – полицейский-недотепа, до недавнего времени незаметный клерк из отдела борьбы с экологическими преступлениями. Но это Майлзу и Софии удалось нарыть материал против Томми Янссона – задача не для средних умов. Для этого они должны были иметь выход на секретные базы данных.
Янссон перевернул страницу – мертвая информация, ничего интересного. Он захлопнул папку.
Когда он поднимался по лестнице, в наушниках запищало. Сообщение от Конни Клинга. На дисплее высветилось одно-единственное слово: «Франкфурт».
Томми не располагал информацией, каким-либо образом привязывающей Софию или Майлза к Франкфурту или вообще к Германии. Быть может, она подалась туда по какому-нибудь случайному делу? Янссон взвесил телефон на ладони. В конце концов, в качестве укрытия Франкфурт подходит не лучше и не хуже, чем любой другой город. Мужчина поставил ногу на следующую ступеньку, когда его поразила одна мысль. Он остановился, повернулся и снова пошел в подвал.