– Мне пришла в голову отличная мысль, – сказал Аннибал, не спуская глаз с денег.
– Какая же?
– Мне хочется посмотреть, всегда ли вам везет или нет. У вас ведь есть время проверить?
– Еще бы, капитан, даже слишком много – дуэль отложена, потому что мой противник должен уплатить свой долг.
Занявшись выкладыванием из кармана денег, выпрошенных у дочери, Аннибал не заметил улыбки, появившейся на губах гостя при его предложении играть.
Прежде чем продолжать наш рассказ, отвлечемся немного.
Лозериль не лгал, говоря, что теперь уже не думает о маркизе; при первом взгляде на Полину он почувствовал внезапную страсть к молодой девушке. Это был просто каприз человека, думающего только об удовлетворении своей минутной прихоти. Ему было невыгодно терять маркизу, раздававшую золото щедрой рукой. Напрягая все силы своего ума, чтобы найти средство быстрого обогащения, он неожиданно нашел возможность получить прелестную девушку и громадное состояние. И сейчас же в этой испорченной душе составился адский план; если бы маркиза захотела помешать, то он нашел бы средство устранить ее.
Теперь возвратимся к играющим.
Минут через десять деньги капитана перешли в руки Лозериля.
– Положительно вам везет! – проворчал Аннибал, с сожалением провожая глазами свои последние луидоры.
– О! – грустно проговорил молодой человек. – Разве в этом счастье?
– А то в чем же?
– Помилуйте, я согласен, это счастье, но оно непрочно, завтра же, вероятно, оно изменит мне.
– Да ведь невозможно, чтобы счастье улыбалось все одному. Бог должен быть справедлив ко всем, – сердито возразил Аннибал.
– Ах, мой милый, вы просто грешите! Вы-то именно и можете служить доказательством того, что на земле бывают счастливцы.
– Если я счастлив, то, кажется, не в картах.
– Не в этом дело, выигрыш не порадует вас, а проигрыш не опечалит; ваше положение несравненно лучше моего, несмотря на мое счастье в картах.
– Мое положение! Да какое положение? – спросил капитан, не понимая, к чему клонится этот разговор.
– Ну, полноте притворяться, мой уважаемый маэстро, я преклоняюсь перед вашей ловкостью.
– Я ловок! Да в чем же?
– О! Вы отлично устроили свои дела. Вы, человек без всяких средств, поймали на удочку богача-зятя.
Аннибал от души расхохотался.
– Ну, – сказал он, – вы приписываете мне то, к чему я не приложил ни руку, ни душу. Все устроилось само собой, без моей помощи. Дочь любила другого, и я уже дал ему слово, а он мне заплатил порядочную сумму.
– Он вам заплатил! Что это значит? – с удивлением спросил Лозериль.
Капитан спохватился:
– Нет, нет, я не так выразился. Вот как было дело: отдавая мою дочь, я дал ей в приданое… – Аннибал остановился, придумывая, что он мог дать дочери, но, не приискав ничего, снова продолжал: – Я ей дал только…
– Только честное имя, – подсказал Лозериль.
– Ах да, вот именно это. Черт знает, как мог я позабыть. Итак, она ничего не имела, кроме честного имени, а потому я не мог отдать ее за человека без всяких средств, хотя она и любила его; не выдавая себя за богача, он говорил, что имеет небольшое состояние, а я потребовал доказательства… Вы, конечно, поймете эту естественную недоверчивость любящего отца.
– О да, конечно!
– Это был как бы залог счастья моей дочери.
– Вот дурак-то! – пробормотал Лозериль.
– Кажется, вы сказали что-то?
– Да я говорю, что это был порядочный простофиля.
– Отчего? Бог с вами!
– Ну, положим, я не прав.
– Потом он уехал на родину, чтобы обратить все недвижимое имущество в деньги.
– А во время его отсутствия подвернулся Брише со своими миллионами. И, понятно, его предпочли, несмотря на данное слово небогатому жениху.
– Да еще бы! Всякий порядочный человек обязан позаботиться о счастье своей дочери.
– А вместе с тем и о своем, капитан.
– Да, надо и о себе подумать, на том свет держится.
– Ну а когда жених возвратился, вы отдали ему деньги.
– Да, я ему возвратил их, и с большими процентами, – нерешительно отвечал капитан.
«Плут!» – подумал Лозериль.
– Так вот вы видите, – продолжал Аннибал, – ловкость моя тут ни при чем, а просто все устроилось случайно.
– Я не отказываюсь от моих слов, мой милый капитан, если вы и не пустили в ход своих талантов для приискания богатого жениха, зато вы ловко удержали за собой завоеванное вами положение.
– Нисколько.
– Нет? Подумайте хорошенько, ведь теперь вам нечего беспокоиться о своей судьбе, зять ваш позаботится о вашем будущем.
– Я убеждал Брише сделать духовную в пользу Авроры.
– И он сделал?
– Не знаю. Ведь он исчез совершенно неожиданно.
– Ну а еще что?
– Что еще?
– Не сделали ли вы еще чего-нибудь?
– Нет, ничего больше.
– О! Капитан, вы скрытничаете даже с друзьями.
– Да, черт возьми, что же я сделал?
– О! Я вижу, надо помочь вашей слабой памяти.
Аннибал разразился грубым смехом:
– Ну, вы так положительно утверждаете, что, вероятно, вам известно, что я такое сделал, сам того не зная.
– Вы убили Брише, мой дорогой Аннибал, – хладнокровно сказал Лозериль, глядя своему собеседнику прямо в глаза.
Если молодой человек думал испугать капитана, назвав его убийцей, то он ошибся в своих расчетах. Выслушав это обвинение, Аннибал опрокинулся на спинку кресла и разразился таким громким хохотом, что стекла задрожали в окнах. Закинув голову назад и трясясь всем своим громадным телом, он рисковал получить удар, так красно было его лицо. И только через несколько минут мог он с трудом выговорить:
– Ну, дружище, куда как на выдумки хитер!
В первую минуту Лозериль был положительно озадачен, но сейчас же оправился.
– Выдумка! – глухо повторил он. – Вы, кажется, считаете шуткой убийство вашего зятя.
– Так вы все еще хотите уверить меня, что зять мой убит? – спросил капитан, отирая слезы, показавшиеся на его глазах от сильного смеха.
– Разве вы не слушали, когда я рассказывал об одном таинственном убийстве?
– Нет, я заснул, но, впрочем, к концу проснулся и развязка этого приключения объяснила мне многое.
– Я повторяю, что убитый был не кто иной, как ваш зять.
– Вы в этом уверены?
– Совершенно.
– Так отчего же, когда вам показали портрет, не признали вы в нем вашего мертвеца? – серьезно и с нажимом спросил капитан.
При этом вопросе Лозериль пристально посмотрел на говорившего, но лицо его выражало любопытство, а не страх. Вероятно, это спокойствие капитана расстраивало все планы молодого человека, и он отвечал после минутного колебания:
– Я боялся повредить своему другу.
– Ого! Вы опять начали шутить, – проговорил Аннибал недовольным тоном. – Ну, послушайте, – продолжал он, облокачиваясь на стол, – будьте благоразумнее и подумайте. Ведь Брише не был ни мотом, ни пьяницей, а только труслив, как заяц, одним словом, зять мой не мог мне мешать, так как был полнейшим идиотом; с какой же целью совершил бы я это убийство? Только по трем побудительным причинам можно лишить человека жизни: из денежного интереса, из мести и, наконец, из страха. Было бы нелепо мстить полезному для меня человеку. Внушать страх такое ничтожное существо тоже не могло. Итак, согласитесь, что не страх и не месть могли побудить меня на это преступление.
– Еще остается денежный интерес, храбрый капитан; разберем эту последнюю побудительную причину.
– Извольте, разберем. Я был в страшной нищете, когда этот полоумный Брише влюбился в мою дочь. Вы сами сказали, что я воспользовался случаем и устроил свою жизнь как можно лучше. И вы не ошиблись. В брачном договоре мне назначили пожизненный пенсион. Мне было все равно, умрет ли Брише, уедет ли или исчезнет бог знает куда, – деньги бы все-таки выдавались мне. Следовательно, у меня не было интереса убивать зятя.
– А все же его убили!
– Но не я, а кто-то другой.
– Так поищем вместе, кому было выгодно убить его.
– Поищем, – сказал Аннибал.
– Прежде всего перед нами его дочь Полина.
– Хотя я от всего сердца ненавижу эту гордячку, но не могу даже заподозрить ее в таком ужасном преступлении, – возразил капитан.
– Потом старый управляющий.
– Ну, тот готов своей жизнью пожертвовать, чтобы только избавить своего господина от малейшей неприятности.
– Ну, поищем дальше. Да помогите же, капитан, кому мог мешать Брише? – медленно произнес Лозериль, устремив глаза в одну точку, как бы что-то припоминая. И он опять повторил: – Да помогите же, товарищ, ведь была же нужна кому-нибудь его смерть.
Вдруг капитан вздрогнул, как бы от внезапной мысли, мелькнувшей в его голове.
– О! – проговорил он. – Вы прямо попадаете в цель. Сперва вы терпеливо выжидаете, чтобы вернее нанести удар.
Лозериль прикинулся удивленным.
– Я вас не понимаю, – сказал он.
– Я хочу сказать, что вы начали с отца и добрались до дочери.
– О, капитан! Как могла вам прийти в голову подобная мысль! – вскричал Лозериль, обидевшись.
Аннибал был совершенно серьезен; видя, что его дочери грозит опасность, он почувствовал, что и в его сердце шевельнулось чувство, похожее на родительскую любовь.
– Ну, мой милый капитан, так как все-таки предметом нашего разговора сделалась ваша дочь, конечно, совершенно случайно, то и поговорим о ней и о ее несчастном муже, – спокойно произнес Лозериль.
– А! Так вы обвиняете теперь мою дочь? – сказал капитан, и в его голосе послышалась угроза.
– Да нет же, говорят вам, – возразил молодой человек.
– Так кого же вы подозреваете?
– Это вы сейчас узнаете, если ответите на некоторые вопросы, которые я вам предложу.
– Ну, спрашивайте.
Вероятно, Лозериль добился того, что ему хотелось, потому что на губах его появилась торжествующая улыбка.
– Женившись на вашей дочери, вероятно, Брише положил на ее имя хотя бы небольшой капитал? – с живостью задал он вопрос.
– Да, зять мой подарил Авроре двадцать тысяч фунтов.
– Ну и, конечно, обещал еще что-нибудь?
– Да, он сказал, что сделает духовную, по которой все состояние перейдет к моей дочери, за исключением небольшого капитала, назначенного в приданое Полине.
– И написал это завещание?
– Если я не ошибаюсь, то написал в самый день своего исчезновения, потому что, говорят, он был у своего нотариуса.
При этом ответе Лозериль засмеялся и покачал головой.
– Однако! – вскричал он. – Они очень поторопились, не хотели терять драгоценное время и сейчас же убили бедного мужа.
Капитан широко раскрыл глаза от удивления.
– Они! – проговорил Аннибал. – Да кто же это они?
– Ах, мой друг, вы хороший актер, у вас просто талант.
– Да вот провалиться мне сейчас же, если я что-нибудь понимаю из ваших таинственных намеков.
– Невозможно, чтобы вы даже не подозревали того, кто рассчитывал, устранив Брише, убить двух зайцев.
Но капитан не умел отгадывать таких мудреных загадок; широко раскрыв рот и вытаращив глаза, он ничего не мог придумать.
– Хотите, я вам помогу? – сказал Лозериль, позабавившись несколько минут его недогадливостью.
– Ради бога, сделайте одолжение, потому что я отказываюсь от решения этой трудной задачи.
– Удивляюсь, как могли вы забыть о первом женихе своей дочери, – сказал Лозериль с особенным ударением.
– Жених моей дочери? – вскричал Аннибал. – Да какой?
– Господи! Да тот самый, которому вы дали слово; и он, желая обладать любимой женщиной, вероятно, нашел средство сделать ее миллионершей и вдовой.
– Ох! – вздохнул капитан, вперив в молодого человека свои испуганные глаза.
– Потому что, – продолжал Лозериль, – можно наверно сказать, что обманутый жених постарался напомнить предмету своей любви о их прежних чувствах.
– Вот вздор-то! Аврора давным-давно забыла его! – вскричал Фукье, стараясь сохранить хладнокровие, хотя слова собеседника и возбудили в нем подозрения.
Лозериль сделал вид, что соглашается, и, смеясь, продолжал:
– Ну хорошо, капитан, пусть это будет вздор, потому что дело касается вашей дочери, которую я уважаю. Но оставим ее, и согласитесь, ведь часто случается, что человек, отвергнутый как муж, принимается потом как друг дома, а супруг и не видит его никогда.
Аннибал смешался. Эти последние слова напомнили ему о таинственном пребывании его дочери в павильоне, возле которого он еще сегодня бродил.
– Да, – продолжал Лозериль, – сперва принимается втайне от мужа… до того дня, когда наконец друг сочтет, что как муж ни скромен, но все же он лишний на этом свете, и тогда решаются отправить его к праотцам.
Не дождавшись конца фразы молодого человека, Аннибал медленно приподнялся со своего кресла. Выпрямившись и не произнося ни слова, он, казалось, пожирал глазами своего гостя, сидевшего напротив. Не понимая, к чему клонится этот разговор, капитан чувствовал, что Лозериль опасный враг.
«Проклятый! – рассуждал Аннибал сам с собой. – Ведь он готовит нам плохой сюрприз. Не раздавить ли лучше эту гадину, пока она еще не ужалила?»
По-видимому, совершенно спокойный, как бы чувствуя себя в безопасности, Лозериль улыбаясь смотрел на капитана, хорошо понимая в то же время, что ему угрожает.
«Ага! – думал он. – Кроткая Аврора поручила своему другу убить мужа… я открыл тайну прелестной девушки… выигрыш на моей стороне, но прежде придется выдержать нападение этого разъяренного кабана, уже готового на меня броситься».
Но, к несчастью, Лозериль был безоружен. Шпага лежала на кресле не более как в шагах шести от него. Он встал не торопясь и улыбаясь, и твердо решив увернуться хитростью, если бы Фукье захотел его удержать, но Аннибал, погруженный в свои мысли, дал ему пройти.
– Утомительно долго сидеть, – проговорил Лозериль, сделав несколько шагов по комнате. Вместо того чтобы прямо направиться к своей шпаге, молодой человек пошел в противоположную сторону, потом вернулся и пошел к ней. Это была самая критическая минута, потому что надо было идти мимо капитана, а тот, поняв его намерение, мог броситься сзади и повалить на пол своим страшным кулаком. Но Аннибал все еще находился в раздумьях и пропустил Лозериля.
– Теперь я не боюсь! – весело проговорил граф, кладя руку на шпагу.
И он быстро повернулся, чтобы быть лицом к лицу со своим врагом, но капитана уже не было в комнате; он успел выбежать и, запирая дверь на ключ, насмешливо прокричал своему пленнику:
– Не теряйте терпения, граф. Я скоро вернусь. Мне надо хорошенько подумать о всех сказанных вами глупостях.
Через несколько минут замолк шум его шагов. «Вот тебе раз! – подумал Лозериль. – Я попал в западню, старый плут пошел советоваться с дочерью и вернется убить меня, а я не могу даже позвать на помощь».
– Впрочем, – вскричал он, вынимая из ножен шпагу, – владея этим оружием, я не буду играть роль курицы в руках повара.
Но он тотчас же замолчал, ему послышался какой-то шум, и он подумал, что опасность приближается.
– Кто-то подкрадывается, – сказал он, прислушиваясь.
Действительно, кто-то подходил, осторожно ступая, чтобы не произвести ни малейшего шума, и, должно быть, прислонился к двери или посмотрел в замочную скважину, потому что дверь скрипнула. Но он не мог видеть Лозериля, так как граф встал у той самой стены, где находилась дверь.
«Должно быть, это капитан крадется, чтобы напасть на меня внезапно», – подумал Лозериль.
Между тем ключ в замке повернулся без всякого шума и в полурастворенной двери показалось бледное и испуганное лицо.
– Ба! Это господин Колар! – вскричал Лозериль, схватив вошедшего за плечи; при этом неожиданном прикосновении управляющий вздрогнул, но, увидев графа Лозериля, радостно проговорил:
– Слава богу! Вы еще живы!
При этих словах руки молодого человека опустились от удивления.
– Еще жив? Да почему же ты думал, что меня уже нет на свете?
– Я подумал, что капитан сделал здесь что-нибудь ужасное, потому что он очень мрачный прошел через переднюю и, бормоча про себя, отправился в сад.