Защитник Виолы Росс заявил протест, но судья протеста не принял.
– Миссис Уайт сказала, что подыскивает другую сиделку.
– Она объяснила вам свои резоны?
– Нет, больше она ничего не сказала.
– А разве дело было не в неприятностях, связанных с вашим поведением по отношению к мистеру Уайту?
Защитник Макнейл запротестовал снова, и на этот раз судья с ним согласился. Хокс изменил постановку вопроса:
– А если бы миссис Уайт не известила вас, что намерена с вами расстаться, вы бы остались?
– Да, пока не подвернулось бы что-то получше.
– Значит, вы не собирались покинуть пост по собственной воле?
– Нет.
– И на примете у вас ничего не было?
– Когда мистер Росс приехал, миссис Уайт как раз известила меня, что через две недели я могу быть свободна.
– А вам было куда пойти, если бы к моменту увольнения не удалось найти новое место работы? У вас есть близкие родственники или друзья?
– Мне следовало найти новое место.
– Соблаговолите ответить на мой вопрос.
– Близких родственников у меня нет. Мои родители умерли, когда я была ребенком.
– А другая родня?
– Никакой, к которой можно бы обратиться.
– Совсем никакой?
– Только тетка.
– И вы не могли прибегнуть к ней даже в случае острой нужды?
– Мы в не очень хороших отношениях.
– Правда ли то, что она велела вам не приближаться к ее дому?
– Я в любом случае этого бы не сделала.
Хоксу хватило ума на этом остановиться. Он ведь уже добился своего, создал у присутствующих впечатление, для подсудимой весьма неблагоприятное.
– Значит, на тот момент, когда вы познакомились с мистером Россом, в положении вы находились безвыходном? Денег у вас, насколько я понимаю, было немного?
– Денег у меня совсем не было.
– А мистер Росс сразу сделал вам предложение?
– Через неделю.
– И вы сразу ответили согласием?
– Я попросила сутки, чтобы подумать.
– И после этого приняли его предложение?
– Да.
Хокс наклонился в ее сторону:
– Но почему, миссис Росс? Он был вдвое вас старше. Не из тех, кто может понравиться молодой женщине. Он жил тихо и скромно. Вы же были молоды и полны сил. Неужели вы хотите, чтобы суд поверил, что вы влюбились в джентльмена средних лет, неприметной внешности, с которым и знакомы-то были всего несколько дней?
– Я вышла за него потому, что хотела этого, и потому, что этого хотел он.
– Потому что выбора у вас не было! Либо брак, либо голод.
– Выбор у меня был.
– Но из всех имеющихся вариантов этот был самым приемлемым?
– Можно сказать и так.
– Понятно. – Хокс откинул голову и выпятил нижнюю губу. – А теперь, миссис Росс, я хотел бы, чтобы вы дали ответ на несколько вопросов касательно вашей семейной жизни. Вы состояли в браке в течение одиннадцати лет. Как, на ваш взгляд, можно охарактеризовать ваш брак? Как счастливый?
– Пожалуй, я бы назвала его средним.
Хокс со значением повернулся к присяжным.
– Вы хотите, чтобы суд поверил, что у вас был самый обычный брак?
– Да, по большей части так оно и было.
– О! По большей части? Правильно ли я понимаю, миссис Росс, что ваши отношения с мужем были такими же, как у любой супружеской пары?
– Ко времени его смерти да.
– Но так было не всегда?
– В первые пять лет отношения были обычные; потом сердечная болезнь мужа обострилась настолько, что по настоянию врача он переехал в отдельную комнату. Но в последнее время мы стали жить, как раньше.
– Следует ли из этого, что его здоровье поправилось?
– Он не обращался к врачу по этому поводу.
– Но сам он чувствовал, что ему лучше?
– Вероятно.
– Более определенного ответа вы дать не можете?
– Он не обсуждал со мной ситуацию. Просто сказал, что он этого хочет.
– И вы согласились?
– Да.
Она произнесла это с заминкой, и, думаю, не я один из присяжных почувствовал себя неловко. Хокс попросил ответить развернуто.
– На мой взгляд, это было немного странно после такого долгого перерыва, но, поскольку он был настроен решительно, я, да, согласилась.
– И ваши отношения с мужем оставались вполне дружескими до самой его смерти?
– Я бы так не сказала. Он не простил меня за то, что я приняла сторону его сына.
– Насколько я знаю, он поставил вам условие, запретил видеться с Гарри Россом.
– Да.
– И вы это условие соблюдали?
– Не вполне.
– Как? Вы хотите сказать, что виделись с пасынком?
– Время от времени.
– Несмотря на запрет мужа?
– Я не могла допустить, чтобы муж подчинил меня полностью. Мальчик очень молод, и средств у него почти нет.
– Должен ли я понимать это так, что вы снабжали пасынка деньгами?
– Раз или два.
– Помнится, вы сообщили суду, что своих средств у вас нет?
– Это так.
– Значит, те деньги, которые вы передавали Гарри Россу, по существу, принадлежали его отцу?
– Гарри – его сын.
– Отец не обязан содержать сына, когда тот достигнет совершеннолетия, если сын действует вопреки пожеланиям отца.
– На мой взгляд, нельзя допустить, чтобы деньги разрушили жизнь человеку.
– Разрушить – это не слишком сильное слово, миссис Росс?
– Для трагической ситуации нет.
– Вы хотите сказать, что Гарри Россу в самом деле грозила опасность?
– Да, если бы он не добыл немного денег. Я ведь могла снабдить его совсем небольшой суммой.
– А вам не кажется, что это было нелояльно по отношению к вашему мужу?
– Полагаю, как его жена, я заработала то немногое, что могу потратить по своему усмотрению.
– И вы сочли нужным отдать это немногое Гарри Россу?
– Я уже объяснила вам, почему я так сделала.
– Разве, миссис Росс? Вы сказали всего лишь, что он молод и находится в начале пути. Однако многие из нас ответили бы на это, что молодым людям свойственно стремление к независимости.
– Обстоятельства, при которых он рос, не давали ему возможности приготовиться к тому, что он окажется вдруг без денег. Отец всегда выплачивал ему достаточное содержание.
– Значит, вы подтверждаете, что отец относился к нему хорошо?
– Да, пока Гарри вел себя так, как от него ожидалось.
– Вы считали правильным оказывать ему помощь, когда он отступил от предначертанного ему пути?
– Если бы я так не считала, я бы ему не помогла.
– Понимаю. И что же, миссис Росс, судя по всему, ваш муж узнал о том, что вы помогаете его сыну?
– Да.
– Как это произошло?
– Гарри написал мне письмо с просьбой о деньгах.
– Написал? Вам?
– Я предупредила его, что если возникнет нужда, то лучше написать мне.
– И его не смущало то, что он принимает деньги от вас?
– Я объяснила ему, что отец даст скорее мне, чем ему.
– И он вам поверил?
– Но почему же нет?
– Это не ответ на мой вопрос, миссис Росс.
Тут судья наклонился к ней и спросил, не желает ли она несколько минут отдохнуть. Она уже долгое время давала показания: сначала защитник Макнейл излагал суть дела подробно и неторопливо, а теперь ее поджаривал на медленном огне Хокс, он был мастером этого дела. Судья хотел дать Виоле передышку, но, поблагодарив его, она сказала, что готова продолжить, и, на мой взгляд, поступила разумно: присяжные ей сочувствовали, их, так же как и меня, раздражал Хокс. А потом она ответила на вопрос обвинителя:
– Конечно, он мне поверил.
– Но вы между тем не стали обращаться к супругу с просьбой о деньгах?
– Это было бы бесполезно.
– Вы сообщили об этом пасынку?
– Нет. Тогда бы он не принял денег, а я не хотела, чтобы он голодал.
– Итак, вы посылали ему деньги. Но, кроме того, вы с ним еще и виделись?
– Два или три раза я была у него на квартире.
– И ваш муж об этом не знал?
– Поначалу нет.
– И когда же узнал?
– Когда распечатал письмо Гарри ко мне.
– Вот как? Он его вскрыл?
– Да.
– Он что? Всегда вскрывал ваши письма?
– Нет. Но в тот раз, надо полагать, он узнал почерк сына.
– Как он отреагировал на то, что сын находится с вами в переписке?
– Объявил, что больше у него сына нет.
– Это потому, что сын отказался следовать по его стопам?
– Да.
– А других причин не было, миссис Росс?
– Насколько я знаю, нет.
– Вы в этом уверены, миссис Росс?
– Разве можно быть уверенной в том, что творится в чужой голове? Могу лишь сказать, что, насколько мне известно, других причин не было.
Хокс это съел.
– И что случилось после того, как он прочел письмо сына?
– Он спросил меня, помогаю ли я Гарри, и, когда я призналась, что да, рассердился.
– Сказал ли он, что вы должны немедленно это прекратить?
– Да.
– И после этого вы Гарри Россу уже больше не помогали?
– Только один раз.
– Вы с ним виделись?
– Мне было необходимо съездить в Лондон по делам, и заодно я взяла для него деньги. Хотела предупредить о настроениях отца.
– Но вы же могли написать!
– Мне казалось, что доверять письмам небезопасно. Муж мог перехватить письмо до того, как оно попадет на почту, или в процессе доставки.
– И если бы так оно и произошло? Было бы в вашем письме что-то, о чем вы не хотели бы, чтобы муж знал?
– Естественно, мне не нравится, когда перехватывают мои письма.
– Миссис Росс, я вынужден призвать вас к порядку. Вы то и дело уклоняетесь от ответа. Поверьте, это не прибавит вам привлекательности в глазах присяжных. Итак, спрашиваю еще раз. Если бы вы писали пасынку письмо, было бы в его содержании нечто такое, что вы предпочли бы утаить от вашего мужа?
– Встретившись с пасынком, я сказала ему, что положение становится нестерпимым и что я хочу от мужа уйти.
– А мужу вы об этом сказали?
– Нет. Собиралась, но случилось так, что он внезапно скончался… Как известно суду.
– Понимаю. А что, если я скажу, миссис Росс, что муж вас подозревал?
– В каком смысле?
– Во всех.
Она пожала своими красивыми плечами:
– Ну, это как-то неопределенно…
– Это факт, не так ли, что он пытался читать вашу корреспонденцию?
– Да.
– И следить за вашими передвижениями?
– Об этом я узнала только потом.
– Когда потом?
– Во время предварительного следствия, когда моя служанка призналась коронеру, что муж приказал ей докладывать ему, кто ко мне приходит, с кем я разговариваю по телефону, кому пишу письма и от кого их получаю.
– А до этого вы ничего такого не замечали? Не замечали, до какой степени серьезно он относится к сложившемуся положению?
– Он всегда имел склонность ревновать.
– И к кому он вас ревновал, миссис Росс?
– К любому, кто был мне другом, вообще ко всем, с кем я была в переписке, даже к тому, что я совершала без него прогулки.
– Правильно ли я понимаю, что он возражал против ваших частых поездок в Лондон?
– Да, если не мог сопровождать меня.
– А сопровождать вас ему удавалось нечасто?
– Да, ведь он работал.
– И вы продолжали ездить в Лондон, несмотря на его возражения?
– Я страстно люблю музыку. В таком городе, как Марстон, попасть на хороший концерт невозможно. Я ездила слушать музыку в Лондон и не собиралась лишать себя этого удовольствия.
– Полагаю, присяжные это понимают. А теперь, миссис Росс, скажите: ваш муж возражал против каких-либо определенных ваших знакомств?
– У него не было для этого оснований. Он запретил мне видеться с пасынком, но это все.
– Высказывал ли он предположения, что вы ездите в Лондон с иными целями, чем ему говорите?
– Повторяю, он с подозрением относился ко всему, что я делала.
– И подозрения его были столь сильны, что он организовал за вами слежку на время ваших визитов в Лондон. Вы догадывались об этом?
– Нет, не догадывалась, пока не пришло письмо. В то утро, когда мы нашли его мертвым.
– Письмо из Лондона, из частного детективного агентства?
– Да.
– Поручив этому агентству организовать слежку за вашими передвижениями в Лондоне, он снабдил их той информацией, которую они запросили?
– Да. Но об этом деле я знаю только то, что смогла почерпнуть из указанного письма.
– Значит, миссис Росс, вы хотите, чтобы присяжные поверили, что ваш муж никогда не высказывал вам прямых обвинений в связи с тем или иным лицом, ради встреч с которым вы якобы ездили в Лондон?
– Нет, никогда.
– Напомню вам, что вы под присягой!
– Я об этом не забываю.
– Хорошо. Перейдем теперь к ночи, в которую произошла смерть вашего мужа. Вы уже сообщили суду, что в тот вечер он поднялся в спальню, чтобы на пару часов прилечь, потому что у него голова разболелась?
– Да.
– Помнится, вы сказали, что тогда занимали общую спальню?
– Да, но в тот раз он собирался прилечь и немного вздремнуть, а потом спуститься и со свежими силами заняться проверкой школьных тетрадей. В таких случаях он уходил в свою комнату, которая находится напротив нашей спальни, через лестничную площадку. Так он поступал для того, чтобы я, если мне вздумается лечь пораньше, его не будила.
– А у него в обычае было раздеваться, даже если он собирался прилечь только на пару часов?
– Если он хотел спать, то да.
– Значит, потом он намеревался спуститься и поработать?
– Да, в полночь.
– И вы сказали, у него был будильник, чтобы проснуться вовремя?
– Да. Он всегда ставил и заводил его сам.
– Значит, и в тот вечер он тоже поставил его и завел?
– Вероятно. Я сама этого не видела.
– Свидетельница, мисс Кобб, показала, что мистер Росс и в самом деле его завел.
– Я не сомневаюсь в показаниях мисс Кобб, я только говорю, что сама этого не видела.
– А вы когда-нибудь сами заводили его, этот будильник?
– Нет. Я даже не знаю, как он работает. Этот был совсем новый, и мой муж им гордился.
– То есть вы не сумели бы поставить его на определенный час, даже если бы муж попросил вас об этом?
– Нет. Завести часы, конечно, смогла бы, но о том, как устроен будильник, я понятия не имею.
– Хорошо. Разумеется, вам известно, что впоследствии будильник был найден в шляпной картонке, которая находилась в комнате вашего мужа?
– Да.
– Найден полицией?
– Да.
– А вас не удивляет, что часы оказались в столь странном и неподходящем месте?
– Удивляет. Я понятия не имею, как они там оказались.
– А если бы полиция не вмешалась, что могло бы случиться с этим будильником?
– Думаю, он там, в шляпной картонке, и оставался бы, пока не пришло время разбирать вещи мужа.
– Вы когда-нибудь раньше сталкивались с тем, чтобы часы клали в шляпную картонку?
– Нет, никогда. Сама-то я даже не заметила бы, что будильника нет. Заговорила о нем мисс Кобб.
– Что? Спросила, где часы?
– Да. Она помогала мужу в работе над книгой, которую он пишет в свободное от работы время. Утром пятого числа она пришла к нам и, узнав, что муж мертв, буквально была потрясена. За день до того она работала с ним допоздна. По ее словам, он выглядел усталым и измученным. Она согласилась, когда он сказал, что, пожалуй, пойдет немного поспит, чтобы потом продолжить с новыми силами. Так что около девяти он поднялся к себе, а она в то же примерно время ушла домой.
– А вы?
– Мне спать не хотелось, и, когда муж улегся, я, зная, что до утра мы не увидимся, решила пойти в кино. Это было примерно в четверть десятого.
– Значит, ваш муж не знал, что вы ушли?
– Нет. Я собиралась вернуться домой до того, как прозвенит его будильник.
– И не собирались ему рассказывать о своем походе в кино?
– Если бы он спросил, то, конечно, бы рассказала. Но подниматься по лестнице и тревожить человека, когда он рассчитывает заснуть? Зачем?
– Понятно. Итак, вы отправились в кино. А кто оставался в доме?
– Мой муж и наша экономка Марта.