– Спасибо, – поблагодарил Уилли, с чувством пожимая Детективу руку. – И за это, и вообще что пришли.
– Я таких мероприятий не пропускаю. Ну что, Уилли, до новых встреч?
– Обязательно.
Распрощавшись с Чарли, Уилли возвратился к Арно и Счастливчику Солу.
– Ух ты, – оценивающе протянул Арно, принимая рамку с артефактом и с прищуром оглядывая ее на вытянутых руках. – Вот это вещь.
– Да, – отозвался Брю, глядя, как Детектив, напоследок перекинувшись словом с Нейтом, отправляется наружу, в ночь.
Арно хоть и был под хмельком, но от него не укрылось нетипичное выражение лица босса, и это его несколько напрягало.
– Да, точно, – видя на себе вопрошающий взгляд напарника, сбивчиво сказал Уилли.
Двое в углу сидели близко, но не вплотную. Кисть руки Луиса непринужденно свисала со спинки стула за спиной у Ангела. Нейт отношения этой пары воспринимал вполне благодушно. То же самое Арно и Уилли, и даже Счастливчик Сол (хотя по его лицу об этом судить сложно, при необходимости пришлось бы спрашивать – иначе ничего не узнаешь). Вероятно, не все в «Нейте» были настроены столь же либерально, глядя, как Луис с Ангелом то беззлобно цапаются, то втихаря дают друг дружке тычки. Но если у кого-то и возникал рисковый соблазн задать вопрос об их сексуальной ориентации или взаимной приязни, которая подчас становилась видна невооруженным глазом, то ему хватало ума подавить свое безрассудство и избежать подобной выходки – отчасти из опасения впасть в немилость к Нейту, а отчасти из-за того, что некоторые аспекты собственной жизни требовали от такого ревнителя нравственности держаться по возможности в тени. И он сидел и не высовывался. Не то что эти двое – безупречно, с иголочки одетый темнокожий, от одного вида которого бросило бы в пот айсберг холодным днем, и мелковатый растрепа: заметив такого на улице, невольно задашься мыслью, не ссадили ли его со своей машины мусорщики. Стороннее внимание было им, похоже, абсолютно безразлично.
Сейчас напарники перешли на бренди, для чего Нейт выставил свои лучшие коньячные бокалы с сужающимся горлышком – такие объемные, что в них запросто можно держать золотых рыбок. Негромко играла фоновая музыка: Синатра и Каунт Бейси 1962 года. Голос Фрэнка задушевно вещал о том, что любовь, оказывается, нежная ловушка. Нейт у себя за стойкой натирал фужеры, безмятежно подмурлыкивая песне. Обычно к этой поре он уже закруглялся, но сейчас не выказывал никакой торопливости. По всей видимости, это одна из тех ночей, когда часы словно останавливаются, а те, кто находится в этом волшебном царстве, уютно изолируются от бед и забот внешнего мира. Уютно чувствовал себя и Нейт, давая всем на какое-то время здесь задержаться, – своего рода подарок гостям от хозяина заведения.
– Для Уилли вечерок, похоже, удался, – высказал предположение Луис.
Уилли сейчас сидел, легонько покачиваясь на стуле с остекленелым видом человека, только что огретого по макушке сковородой.
– Ну да, – согласился Ангел. – Кое-кто из женщин, похоже, одарил его собой не на шутку. Видишь, как притягивает стильность: он же нынче приоделся.
– Нам всем не мешает брать с него пример.
– Это точно. А еще мне кажется, Уилли сегодня немного не в себе. Ты не находишь?
– Ну так повод-то какой. Настраивает человека на философский лад. Заставляет размышлять о своей бренности.
– Мысль какая жизнерадостная. Наверное, не мешало бы открыть линию праздничных открыток: «Поздравляем с днем бренности». Или еще лучше – «будущей летальности».
– Ты тоже сегодня живизной не отличался.
– Ты же сам ворчишь, когда меня несет.
– Только когда ты лопочешь не в тему.
– Темы есть всегда.
– В этом суть твоей проблемы: в балансе. Может, Уилли на тебя как-то повлиял в сторону фильтрации базара. – Пальцы Луиса легонько щекотнули Ангелу шею. – Ты скажешь мне, что случилось?
Вблизи никого не было, но Ангел, прежде чем заговорить, все равно огляделся, как бы невзначай. Осмотрительность не мешает никому и никогда.
– Да вот слышал кое-что. Помнишь Уильяма Уилсона, больше известного как Детка Билли?
– Знаю про такого, – кивнул Луис.
– Можешь говорить в прошедшем времени.
– Что с ним стряслось? – спросил Луис после некоторой паузы.
– Почил в мужском туалете Свитуотера, штат Техас.
– От естественных причин?
– Ну да. Сердечная недостаточность. От удара ножом прямо в пламенный мотор.
– Хм. Как-то не вяжется. Он ведь был хорош. Зверина, двинутый, но в своем деле мастер. Такого на нож так просто не возьмешь: не допустит.
– Я слышал, он начал переступать через черту, к простой работе добавлять художества.
– Я тоже о том наслышан. – У Детки Билли все извечно обстояло с каким-то подвохом. Луис разглядел это с самого начала, а потому, как только стала появляться возможность выбирать, решил обходиться без него. – У него всегда была склонность причинять боль.
– Кто-то, видимо, решил, что он чересчур увлекся.
– А может, вышло вот как: бар, пьянка, кто-то в запале хватается за нож, ему на помощь приходят дружки, – пошел раскручивать версию Луис, хотя сам себе не верил ни на миг.
Так, мысли вслух, за счет выхода в эфир отшелушивающие другие варианты, – эдакие канарейки в шахте Луисова ума.
– Может быть, только в баре на тот момент почти никого уже не было – это первое. А второе, что речь идет не о ком-то, а о Детке Билли. Кто бы его ни тяпнул, он должен быть не просто хорошим, а просто-таки филигранным мастером.
– Билли-то уже старел.
– Между прочим, он был младше тебя.
– Ненамного. Для меня не секрет, что я тоже старею.
– Для меня тоже.
– Что ты стареешь?
– Нет, ты.
На секунду глаза Луиса мстительно сузились.
– Я тебе ни разу не говорил, насколько ты мне кажешься забавным? – спросил он.
– Сегодня еще нет.
– Верно. Потому что ты мне таким не кажешься. Во всяком случае, теперь ты знаешь, почему. Лезвие вошло спереди или сзади?
– Спереди.
– При нем нашли какие-нибудь метки, бумаги?
– Если б да, то кто-нибудь бы услышал.
– Может, и услышал. А ты откуда про все это узнал?
– Из Интернета. Потом еще сделал пару звонков.
Луис задумчиво повращал в руке бокал, вдыхая аромат согретого теплом ладони бренди. Его разбирала глухая досада. Как же так, почему никто не сообщил ему насчет Детки Билли раньше, хотя бы из вежливости? Видно, мир меняется. Возможно, это происшествие сочли просто недостойным его внимания – немудрено, при его прошлом послужном списке.
– А ты всегда ведешь учет людей, с которыми я в свое время работал? – спросил Луис.
– Так, от случая к случаю. Да и осталось их не так-то много.
– Теперь, с уходом Детки Билли, точно немного.
– Да ну, неправда.
– Ну да, нет, – подумав, согласился Луис. – То есть да.
– Что позволяет мне продолжить, – сказал Ангел.
– Продолжай.
– Копы допросили всех, кто был в баре на момент обнаружения трупа. Из сидельцев до срока ушел только один: толстячок в дешевом прикиде. Сидел у стойки и посасывал какую-то хрень из-под крантика. По виду из тех, кто штанов не меняет месяцами.
Луис, прихлебнув бренди, подержал его во рту и лишь затем жаркой струйкой пустил в пищевод.
– Еще что-нибудь?
– Бармен сказал, что вроде как заприметил у того типа над воротником рубцы будто бы от ожогов. И еще на правом запястье.
– Да мало ли народу обжигается, – отмахнулся Луис с равнодушием, но, что примечательно, явно деланым.
За успокоительно брошенными словами крылось чувство недюжинной глубины.
– Казалось бы, – сказал Ангел. – Только не каждому из них по плечу тяпнуть ножичком такого, как Детка Билли. Ты думаешь, это он?
– Лезвие, – медленно произнес Луис. – Его нашли в теле?
– Нет. Как видно, прихватил с собой.
– Не захотел оставлять хороший ножик. Он был стрелок, но всегда предпочитал кончать их вблизи.
– Если это он.
– Если это он, – эхом отозвался Луис.
– Если да, то давненько он не давал о себе знать.
Правая ступня Луиса выстукивала по полу медленный ровный ритм.
– Ему пришлось несладко. Понадобилось время, чтобы оправиться, выздороветь. Видимо, он снова сменил внешность, как и раньше. Для простой рутинной работы он бы из укрывища не вылез. Должно быть, кто-то возымел на Детку Билли огроменный зуб.
– То есть дело тут не только в деньгах?
– Если это он, то нет.
– Если он возвратился, то Детка Билли может быть только началом. Ты, да и не только ты, хотел бы сжечь его заживо.
– Это так. Он по-прежнему будет терзать этот мир каждую минуту, и при этом не станет тем, кем был.
– Ему хватило сноровки управиться с Деткой Билли.
– Если это он, – как мантру произнес Луис. В сущности, это мантра и была. Так или иначе, следовало ожидать, что Блисс когда-нибудь да вернется. И если тот тип действительно он, в каком-то смысле это даже облегчение. Больше незачем изводить себя ожиданием. – А судя по почерку, так оно и есть. Даже если форма слегка утрачена, мало кто может с ним потягаться. Детка Билли точно не смог.
– Невелика потеря.
– Это так.
– Но оттого, что вернулся Блисс, миру тоже легче не станет.
– Никоим образом.
– Я-то грешным делом надеялся, что его нет в живых.
Многое из всей этой истории произошло еще до знакомства Ангела с Луисом. Правда, с Деткой Билли они однажды пересеклись, уже будучи вдвоем. Встреча произошла в Калифорнии – случайно, на станции техобслуживания, где Луис с Деткой Билли нарезали друг возле друга настороженные круги, словно волки, готовые к схватке. Ангел к той поре Детку Билли как человека уже не воспринимал, хотя, возможно, все это с подачи Луиса. О Блиссе он тоже знал лишь по рассказам о том, что тот сделал Луису и что получил от него в ответ. Луис поведал об этом потому, что понимал: дело еще не закончено.
– Он не умрет, если только кто-то не заставит его это сделать, – сказал тогда Луис. – И о деньгах здесь речь не идет. Ни о деньгах, ни о процентах.
– Если только не знать, что в списке у него твое имя.
– Я не думаю, что он шлет извещения.
– По всей видимости, нет.
Ангел залпом намахнул половину своего бренди и закашлялся.
– Глотками надо, – пожурил его Луис. – Это ж тебе не микстура.
– По мне, так лучше бы пивка.
– Не знаешь ты толка в светской жизни.
– Знаю. Но только в теории.
– Вот я и вижу, – досадливо покачал головой Луис.
Квартира, где жили Ангел с Луисом, вряд ли совпала бы с умозрительными представлениями тех, кто был знаком с ними поверхностно и видел лишь их полное несходство в одежде, манерах поведения и в отношении, казалось бы, к жизни в целом. Квартира занимала два верхних этажа в трехэтажке на дальних подступах к Верхнему Вестсайду, где зазор между богатством и бедностью значительно сужается.
Прежде всего при входе в квартиру в глаза бросалась безукоризненная чистота. Спальня у Ангела с Луисом была общая, но при этом у каждого имелось по комнате, где можно уединиться и посвятить себя личным, сугубо своим увлечениям и интересам. Комната Ангела, например, содержала все безошибочные признаки того, кто не на шутку увлечен вскрытием замков и отключением систем сигнализации. На это указывали всевозможные справочники, инструкции и подборки инструментов. Здесь же стоял верстак – точнее, вполне укомплектованное рабочее место, уставленное всякой электрической и механической всячиной и содержащееся в порядке, каким мог бы гордиться любой квалифицированный мастеровой.
Комната Луиса отличалась строгостью и аскетизмом: рабочий стол с ноутбуком и кресло. Вдоль стен тянулись полки с музыкой и книгами. Музыка, на удивление, тяготела к кантри. Целая секция была отведена черным артистам. Из модерновых тут были представлены Дуайт Квик, Вики Ванн, Карл Рэй и «Ковбой Трой Колмен», из более ранних – Дефорд Бейли и Стони Эдвардс вкупе с неполным Чарли Прайдом, «Modern Sounds» Рэя Чарльза (это уже скорее кантри-вестерн), кое-что из Бобби Вумэка. А еще здесь присутствовал бокс-сет «From Where I Stand» с экспериментами черных музыкантов в области кантри.
Луис откровенно недоумевал, почему многие из его соплеменников так и не смогли настроиться в резонанс с этой музыкой, войти с ней в контакт. Ведь она как ничто другое повествует о сельской нищете, о любви и отчаянии, преданности и неверности – переживания, знакомые всем: и черным, и белым. У темнокожих бедняков куда больше сходства с белой беднотой, чем с богатыми черными, а потому эта музыка служит нагляднейшим и на редкость созвучным средством выражения для тех, кто обездолен, кто страдает и терпит печали и невзгоды. Обо всем этом музыка кантри рассказывает безотносительно цвета кожи. Тем не менее в подобных воззрениях Луис обреченно причислял себя к меньшинству. И хотя ему почти удалось убедить своего партнера в достоинствах некоторых вещей, за которые тот прежде над ним подсмеивался (сюда входили регулярные стрижки в салонах, а также магазины нормальной, а не уцененной одежды), черная кантри-музыка, увы, оставалась у Ангела одним из многих упорно не выводящихся «белых пятен».
Что до самой квартиры, то она состояла из модерновой, редко когда используемой кухни, выходящей в гостиную, совмещенную со столовой. Все это на нижнем этаже, где располагалась и мастерская Ангела. На верхнем находились роскошная ванная, которую Луис держал исключительно для себя, своему партнеру оставив душевую по соседству; кабинет Луиса; скромных размеров гостевая комната со встроенной душевой (ни та, ни другая никогда не использовались), а также основная спальня со встроенными во всю стену шкафами (здесь по общему согласию и общими усилиями царил безукоризненный порядок, нарушаемый разве какой-нибудь случайной книжкой или журналом, а так – вид, как в каталоге дизайна интерьеров).
Да, и еще: за зеркалом в гостевой душевой скрывался оружейный сейф. Когда Ангел с Луисом проводили время в квартире, сейф был открыт. На ночь в спальне оба держали под рукой стволы. Когда квартира пустовала, оружейный сейф запирался, а зеркало скрупулезно возвращалось на первоначальное место с помощью запорного механизма, приводимого в действие маленьким, с мизинчик, перекидным выключателем за зеркалом. Уборку и текущее содержание квартиры Луис с Ангелом осуществляли сами – никаких людей с улицы, а также друзей и знакомых (да их, собственно, и было-то раз-два и обчелся).
Жили напарники, можно сказать, в условиях конспирации. Для связи использовали лимитные проплаченные мобильники, регулярно их меняя. Причем сами платежей не делали: одноразовые сотики в магазинах, разбросанных по четырем штатам, покупали бездомные, а затем трубки собирал и передавал посредник. Но и при этом сотовые использовались только в крайней необходимости. Звонки в основном делались из уличных таксофонов.
Интернета в квартире не было. Неподалеку, в съемном офисе одной из многочисленных подставных фирм Луиса, стоял стационарный компьютер, который напарники иной раз использовали для, так сказать, деликатных поисков. А зачастую для таких нужд годилось и случайное интернет-кафе. Общения по электронной почте Ангел с Луисом избегали, а когда требовалось, использовали Hushmail[5], через который отсылали зашифрованные сообщения или же встраивали шифры во внешне вполне безобидные писульки.
Расплачивались по возможности налом. В бонусных программах не участвовали. В метро пользовались проездными карточками. Их по истечении выбрасывали и брали новые, вместо того чтобы довносить на старые и таким образом экономить. Коммунальные счета оплачивали через юридическую контору. Освоили наиболее оптимальные пешие и автомобильные маршруты, где было минимум камер наблюдения, а для подсветки собственных машинных номеров использовали инфракрасные лампочки, ослепляющие видеокамеры, работающие примерно в таком же инфракрасном диапазоне.