Мы дети планеты Земля (историко-публицистические исследования) - Ибрагимова Мариам Ибрагимовна

Мариам Ибрагимова

Мы – дети планеты Земля. Историко-публицистические исследования

© М.И. Ибрагимова, наследники, 2017

© ТД «Белый город», 2017

От издателей

Двенадцатый том собрания сочинений Мариам Ибрагимовой посвящён очень сложной, острой и насущной проблеме. Несмотря на уровень развития общества, на достижения цивилизации, люди не могут принять тот факт, что все мы разные. У нас разные языки, убеждения, религии, обычаи, и при этом все мы имеем равное право на существование. Каким скучным, однообразным был бы мир, если бы мы не отличались друг от друга!

Мариам Ибрагимова изучала историю народов, написала не один труд на эту тему. Она не только словом, но и делом помогала людям, которые сталкивались с притеснениями по национальному признаку. Не многие отваживаются на такое.

Мы – дети планеты Земля

От автора

Откровенно говоря, не знала, как назвать свою работу – публицистикой или историко-этнографическим повествованием.

Взялась за этот нелёгкий для меня труд по настоянию сына, когда в стране в 1985 году в отдельных регионах одновременно начали обостряться межнациональные отношения. Многим представителям современной молодёжи неведомо историческое и этнографическое прошлое своей страны и своего рода.

Мой сын знал о том, что я всю жизнь не просто увлекаюсь историческими произведениями, но и изучаю их, сопоставляя, связывая, выискивая неточности и искажения, допущенные отдельными современными историками, писавшими по заказу либо приспособившими своё творчество в угоду власть предержащим.

Жизнь моего поколения – эпоха войн, революций, становления советской власти, репрессий и злодеяний по отношению к целым народам, когда за одно неосторожное слово можно было угодить на Соловки. Народ роптал. Ворчали умудрённые старики. Выражали недовольство критически мыслящие политические и государственные деятели, прошедшие через мясорубку застенков НКВД и ГУЛАГов.

Даже в страшные годы разгула репрессий, когда жертвами патологической подозрительности вождя народов становились его самые близкие, его раболепствующее бездарное окружение, когда родители побаивались детей своих, а дети отрекались от репрессированных родителей, когда брат боялся брата, когда самый близкий друг клеветал на друга, когда робкие страшились «имеющих уши» стен, не все люди, превращённые в безвольных, покорных рабов, «захлёбывались от счастья», раздирали глотки, извергая громовое «Ура-а-а!» обожествлённому вождю.

Я благодарна своей нещедрой судьбе хотя бы за то, что она сводила меня с теми стариками, которые лично видели и знали многое, доверительно посвящали меня в тайны вождей и «вождиков», в подробности их личной жизни и деяний, граничащих не просто с беззакониями, а скрывающих преступления против собственного народа.

Теперь они ушли в небытие, унеся с собой тайны, покрытые мраком зловещих проклятий. Но те, кто был очевидцем их прошлого, спешили передать последующим поколениям всё, что пережили сами, чтобы вынести на суд потомков то, что нельзя забывать.

Многое из написанного мной сегодня уже известно из других источников. Но от новых свидетельств память только укрепляется. Быть может, где-то и в моих рассуждениях есть заблуждения, а в повествовании имеются неточности из-за недостатка информации и недоступности секретных архивов, но что касается исторических и этнографических сведений – здесь отступить от истины я бы никогда не посмела.

Эта книга – своего рода частное исследование с выраженной собственной точкой зрения, изложенное простым, доступным языком и рассчитанное на широкий круг читателей.

«Национальность» и межнациональные отношения

«Национальность» и межнациональные отношения волнуют людей, особенно в нашей стране, с самого начала утверждения так называемого народовластия.

Уделяя этой проблеме особое внимание, Ленин ещё задолго до Октябрьской революции осмысливал проблемы судеб народов, проживающих как в центре России, так и на её окраинах.

В своём труде «Национальное равноправие» (1917 г.) он писал: «Преследование инородцев, разжигание взаимного недоверия между крестьянином, между русским мещанином, ремесленником, евреем, финном, поляком, украинцем, грузином – вот хлеб, которым питается вся черносотенная банда».

Касаясь состояния национального вопроса в условиях развивающегося капитализма, Ленин пишет: «Развивающийся капитализм знает две исторические тенденции в национальном вопросе: первая – пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнёта, создание национальных государств.

Вторая – развитие отношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание единого капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д. Обе тенденции суть мировой закон капитализма»[1].

Ленин предполагал создать в России многонациональное социалистическое государство из разных народов, объединённых в единую братскую семью на основах добровольного сотрудничества, взаимной помощи и полного доверия. И благодаря политике, проводимой им на заре советской власти, национальный вопрос в нашей стране в определённой степени казался решённым.

Свидетельство тому – объединённая, братски спаянная борьба народов за установление в стране советской власти.

Например, большим разнообразием отличался национальный состав 26 бакинских комиссаров, войск красной армии, партизанских отрядов, действовавших в горах Кавказа и Закавказья.

Более того, в числе защитников, освобождавших Дагестан от белогвардейцев и интервентов, были войсковые части, состоявшие из болгар, венгров, чехов, которые вместе с русскими отдали жизнь за свободу и независимость горцев.

В середине восьмидесятых, когда в стране начались коренные преобразования во всех сферах жизни, когда демократические принципы начали внедряться в жизнь, в сознании отдельных представителей некогда «братских народов» с подачи определённых сил стали пробуждаться посеянные однажды «зубы дракона» – агрессивного чувства национального превосходства по отношению к другим.

Этому пробуждению способствовали люди заинтересованные, стремящиеся отвлечь внимание от своего преступного прошлого, уйти от ответственности перед народом и государством. Они спрятались за спины легковерных бунтарей и примкнувших к ним разного рода уголовников, антиобщественных элементов, по сути аморальных типов, ищущих вседозволенности для своих грязных деяний.

Волнения в Казахстане, Нагорном Карабахе объясняются в немалой степени именно этим. Хотя корни зла, на мой взгляд, лежат гораздо глубже. Этот процесс, как гнойник, созревал годами, со времён сталинщины, когда меченосцы величайшего из узурпаторов начали рубить в стране узлы международной дружбы.

Не могли не сказаться на межнациональных отношениях в нашей стране и те изменения, которые начал вносить генсек Сталин в структуру руководящих партийных органов, создав привилегированную элиту, отгороженную от народа, занявшую хоромы в бывших дворцах, поместьях, особняках знати. Тем самым он дал основу для хамского брюзжания высших чинуш по отношению к простым людям и холуйского раболепия последних. Это явление превзошло по своим масштабам служак всех времён монархического строя.

Не является ли обострившийся сегодня карабахский вопрос отголоском авантюры Сталина, Берии и Багирова? Их волею в 1936 году была упразднена Закавказская Социалистическая Федеративная Республика, созданная в декабре 1922 года I Закавказским съездом Советов в Баку в целях укрепления дружбы закавказских народов и объединения их сил в борьбе за построение социализма.

Багирову и его соратнику Берии нужны были удельные княжества для правления, а Сталину нужны были Багиров и Берия для уничтожения тех, кто знал прошлое генсека и мог лишить его ореола «святости».

Не он ли, «чудный грузин», лучший знаток национального вопроса, автор псевдогениального труда «Марксизм и национальный вопрос», борясь за преодоление пережитков национализма, начал уничтожать памятники русской национальной культуры вместе с «прежней» русской интеллигенцией?

Допустим, что причина тому – обострение классовой борьбы.

Но тогда как оказался во врагах раскулачиваемый класс крестьянства, самый трудолюбивый, который вместе с рабочим классом олицетворял власть народа (вспомним хотя бы «союз серпа и молота»)? И почему миллионы сельских тружеников были раздавлены кованным сталью сапогом «корифея всех наук»?

И как это он, «проникшись» безграничной верой в «революционный гений В.И. Ленина», свернул с предначертанного учителем пути и перешёл от коллективного руководства к единовластию в партии?

И до чего же «близоруким» был Ленин, в отличие от «всевидящего» Сталина, что не смог «распознать» в своё время ни в одном из соратников по революционной борьбе и единомыслию бунтующих «врагов народа», «вредителей», «шпионов», «диверсантов», «ставленников и агентов иностранных разведок», «двурушников» и «убийц»!

Только он, «отец народов», предаваясь бдению и глубоким раздумьям в тишине кремлёвских ночей, мог «догадаться», а затем и «доказать» их виновность в измене ему, Родине и народу.

А толпы одураченных, оглушённых, ослеплённых, верящих «святому отцу», требовали казни, уничтожения врагов и ликовали, когда приговоры приводили в исполнение.

Но не все ликовали.

И не только жертвы сталинского произвола понимали, что происходит.

Были люди, не лишённые логики мышления, критически относящиеся к деяниям вождя и его окружения. Но что они могли поделать, когда над каждым висел дамоклов меч, готовый опуститься по мановению руки обожествлённого тирана?

Люди кричали: «Да здравствует великий вождь всех времён и народов!» Воспитание преданности вождю начиналось, что называется, с детского сада и продолжалось до конца жизни. Так было до последних дней Сталина. Из-за школьных парт, с институтских кафедр, с трибун, площадей, из раструбов громкоговорителей с раннего утра до поздней ночи слышалось: «Дорогой товарищ Сталин!», «Наш мудрый вождь!» и т. п. Поэты, писатели сравнивали его с драгоценнейшими дарами земли, с небесными светилами.

Сталину воздвигали величественные памятники при жизни. Его живописные портреты украшали все кабинеты и уголки в домах его сторонников.

…1938 год. Милитаристская Япония предприняла попытку отторгнуть часть нашей территории на границе с Кореей у озера Хасан. Кратковременная война закончилась победой наших вооружённых сил и восстановлением государственной границы.

Однако с первого дня борьбы даже у нас, в горах Дагестана, чувствовалась экономическая неподготовленность страны к чрезвычайной ситуации. Из магазинов сразу же исчезли продукты питания, их заменили банками консервированной кукурузы заводского изготовления.

А по радио пели и нас заставляли петь: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути». Может, он где-то и стоял, бронированный, а вот что касается обыкновенных – товарных – поездов, то они день и ночь вывозили из страны зерно, мясо, нефтепродукты и другие товары в Германию, с которой Сталин заключил и мирный, и торговый договоры.

Война же, небывало страшная, кромешным адом стала надвигаться на земли русские. Когда советский солдат увидел злодеяния, чинимые фашистскими извергами, не за Сталина заболела у него душа, а за Родину, за свой многострадальный народ. И поднялся он, став плечом к плечу со всем воинством, и не отошёл ни на шаг, ведь за спиной оставалась родная земля.

Болезненная подозрительность генсека, не верящего никому, в том числе и своему народу, не ослабевала. Да и как ему было верить, например, обрусевшим немцам Поволжья? Их всех поспешно выселили в Сибирь. И никакие заслуги перед советской властью не брались в расчёт…

На всю жизнь запомнился мне образ обрусевшего немца, полковника Орбита, трудившегося при военно-пехотном училище города Буйнакска, где я некоторое время работала зубным врачом по вольному найму. За какие-то отношения то ли с Блюхером, то ли ещё с кем-то из командующих на севере Орбит в 1937 году был понижен в чинах и выслан на Кавказ.

Это был человек среднего роста, стройный, подтянутый, мускулистый, в аккуратно пригнанной форме, с правильными чертами благородного лица, с каким-то ясным взглядом, подёрнутым грустью. И курсанты его любили, как отца родного. Называли за глаза не иначе, как «батя». И как можно было не любить человека, который при всей своей отеческой строгости был необыкновенно сердечным, чутким, внимательным по отношению к каждому рядовому? Эта высочайшая культура, наверное, была не только от воспитания, но где-то и от природы.

Курсанты училища, приходившие на лечение, восторженно рассказывали о выносливости полковника в походах, что, даже когда они – молодые – останавливались, задыхаясь, беря высоту во время учебных тренировок, он выходил вперёд и увлекал за собой остальных.