Мариам Ибрагимова
Неумолим бег времени. Публицистика
© М.И. Ибрагимова, наследники, 2017
© ТД «Белый город», 2017
Неумолим бег времени. Публицистика
Родословная памяти
Кавказ овеян легендами. Эта Страна гор представляет собой не только гигантскую крепость, но и необъятный историко-этнографический музей. Любознательные современники здесь могут выискать осколки давно исчезнувших племён и множество забытых языков и наречий.
Кавказ полон неизведанных тайн. И ко всему этому исследователи и просто любопытствующие должны относиться как к святыне, в своих высказываниях отражать только правду, какой бы горькой она ни была.
К великому сожалению, некоторые историки и просто дилетанты, освещая историю, по невежеству своему или сознательно искажают её, даже когда описывают мелкие события, не имеющие отношения к современной политике и интересам нашего государства. Спрашивается, зачем?
Может, по привычке, приобретённой со времён сталинщины и периода застоя, когда наша историческая наука была превращена в продажную девку, с которой идол в долгополой шинели и его приспешники творили что хотели.
Но теперь-то мы знаем, что оболгали не только историю, но и все науки в угоду вождю. Оклеветали, уничтожили истинных учёных, не посчитавшись с их мировым авторитетом. Сталин, обожествив себя, не только поставил на колени миллионы раболепствующих, но и, оболванив легковерных, заставил их мыслить так, как ему хотелось.
Наконец пришло освобождение. Народы прозрели, воспрянули духом, очнулись от гипнотического сна и, анализируя прошлое, приступили к перестройке во всех сферах жизни. Сорвана печать многолетнего молчания.
Это сделали новые руководители страны. Они же терпеливо выслушивают все заслуженные и незаслуженные упрёки и даже оскорбления в свой адрес. Невольно хочется спросить у осмелевшей бунтующей толпы: а где её герои-предводители были до этих дней? Почему не подавали голоса при прежних вождях? Почему не восставали, не поднимались, не выходили на улицы и площади? И почему перестройка, начатая М. Горбачёвым с благими намерениями, теперь должна нести ответственность за тех, на кого нынешние бунтари молились?
Думая обо всём этом, просто диву даюсь, насколько укоренилась в мышлении некоторых ностальгия по смертельно разящей сухой руке душевнобольного «отца народов». И не только ностальгия, но и незыблемая склонность к искажению действительности, будь то настоящее или прошлое.
В двух номерах «Кавказской здравницы» печаталась статья пятигорского литератора Игоря Гориславского «Атаковать на рассвете». Она заинтересовала меня. Ведь изучением истории Русско-турецкой войны 1787–1791 годов я занимаюсь четверть века – с конца 60-х.
Всё началось с пробудившегося во мне интереса к казачьей станице, носящей мусульманское название Баталпашинск (ныне Черкесск). Батал – имя, встречающееся у горцев Кавказа, паша – титул, присваиваемый высшим чинам и государственным деятелям Турции.
Найти какое-то объяснение на этот счёт у местных историков и писателей почти не удалось. Более обширные и интересные сведения я получила у азербайджанских востоковедов и академиков. Трудно сказать об их достоверности, но они, в буквальном смысле слова, потрясли меня. И я решила трагическую судьбу Батал-паши отразить в одноименной поэме. В лице султана Селима II попыталась изобразить Сталина. Прошу прощения у праха султана, потому что ни один из существовавших тиранов мира не превзошёл по жестокости, коварству и лживости «закавказского горца», узурпировавшего власть в Стране Советов.
Своё скромное творение я посвятила памяти М.Н. Тухачевского, судьба которого в чём-то показалась мне схожей с судьбой Батал-паши.
В мой первый сборник стихов, изданный Дагиздатом в 1968 году, эта поэма не вошла. Во втором, выпущенном тем же издательством пятью годами позже, была опубликована без посвящения.
Прежде чем приступить к полемическому диалогу с Гориславским, вкратце коснусь положения дел на Кавказе в конце XVIII века.
Экспансионистские устремления российских самодержцев в сторону Кавказа начались одновременно с образованием Русского государства. Известно, что в XI веке Святослав I, проникнув за Кубань, победил у подошвы Кавказского хребта ясов и косогов (осетин и черкесов). Почти в то же время варяго-руссы утвердились на полуострове Тамань. И Мстислав Удалой Тмутараканский тоже вёл войны против косогов.
В XVI веке в северных предгорьях Кавказского хребта появляются поселения гребенских казаков, которые участвуют в составе депутации кабардинских князей, прибывших в Москву в 1555 году с просьбой о покровительстве. Царь Иван Грозный подарил гребенцам территорию с рекой Тереком и велел в устье воздвигнуть крепость и устроить город Терки. Потеснённые племена тайно и явно проявляли своё недовольство действиями русского царя.
Тревожная обстановка заставила казаков объединиться в военно-сословные общины. Царское правительство оценило государственное значение казачества на Кавказе и всяко содействовало его развитию, усиливая стрельцами. Со временем казаки вместе со стрельцами, упрочив свои владения на Тереке, потеснив чеченцев и ингушей, стали водворяться на Малке и Нижней Сунже, образуя Терское воеводство, которое позднее образовало Терско-Кизлярское казачье войско.
Пока русские владения ограничивались поселениями по берегам Терека, они входили в состав Астраханской области. При Екатерине II, с устройством сплошной Кавказской линии, западная её часть от Азовского моря до Усть-Лабы составляла территорию Черноморского казачьего войска, а остальная – до Каспийского моря и к северу до Маныча – Кавказскую область.
Но к Каспийскому морю нужно было не только пройти, а и укрепиться там. На предгорных побережьях Каспия были раскинуты владения дагестанских шамхалов и ханов.
В Дагестан можно было проникнуть водным путём по Волге или сухим – через предгорья Нижней Чечни. Тогда-то и началось оттеснение аборигенов с владений предков.
Вначале чеченцы, не оказывая сопротивления, собрав пожитки, отходили в сторону лесистых гор. Однако, когда казаки стали нападать на мирных поселян, уводить пленных, началось массовое движение чеченцев. В 1785 году возглавил его учёный-арабист шейх Мансур-Ушурма из селения Алды, что в нескольких километрах от нынешнего Грозного.
Под зелёное знамя ислама встало почти всё мужское население. Первое столкновение с поднявшимися на газават чеченцами произошло летом. Царское командование бросило на подавление восстания отряд в составе Астраханского пехотного полка, батальона Кабардинского полка, двух рот Томского полка с сотнями терских казаков под командованием полковника Пиери. Сражение произошло на подступах к аулу Алды. Победа улыбнулась чеченцам, силы русских были почти полностью уничтожены повстанцами.
Блестящая победа шейха Мансура увеличила размах освободительного движения горцев Кавказа. К Мансуру потянулись мятежные отряды непокорных селений Кабарды и Черкесии. Встревоженное командование бросило на подавление восстания новые силы. Против горцев направили Московский и Моздокский казачьи полки, присоединив к ним триста конников донских и гребенских казаков. Их усилили батальоном гренадёр, двумя эскадронами драгун и двумя стрелковыми ротами.
Трижды атаковали горцы позиции русских. А понеся потери, вынуждены были отступить. Мансур двинул свои отряды на Кубань.
Событиями, происходившими на Кавказе, не замедлила воспользоваться Турция. Потеряв Крым в предыдущей войне, видя продвижение русских в глубь Юго-Восточного Кавказа, строительство крепостей и укреплённых сторожевыми постами линий, начиная от Моздока до Дарьяльского ущелья, Турция забеспокоилась. Ей не хотелось терять последние торговые пути, связывающие её с Кавказом и Грузией, которым когда-то диктовала свою волю.
В августе 1787 года Турция предъявила ультиматум русскому правительству о немедленной уступке Крымского полуострова, ранее принадлежавшего империи османов. Одновременно по приказу султана был арестован русский посол в Стамбуле и без объявления войны морские силы Турции атаковали русские сторожевые суда на Чёрном море.
Так было положено начало очередной русско-турецкой войне, которая и предрешила конец первого освободительного движения горцев Кавказа под руководством шейха Мансура.
Забегая вперёд, скажу: 22 июля 1791 года Мансур, укрывшийся со своими отрядами в Анапской крепости, не выдержал многодневной осады и штурма, был пленён и сослан в Соловецкий монастырь, где и оборвалась его беспокойная жизнь.
В XIII и начале XIV века, при султане Османе I и после него, империя турок достигла апогея своего могущества. Далеко простирались её владения на Востоке и на Севере. Достаточно напомнить, что моря Чёрное, Каспийское, Азовское с реками Волгой и Доном были её внутренними бассейнами.
В XVII–XVIII веках звезда османов стала клониться к закату. Один за другим восставали и отделялись иноверные и единоверные начальники. Распавшееся государство уже ни для кого не представляло угрозы. Напротив, великие державы, к числу которых в тот период относились Россия, Англия и Франция, смотрели на Турцию как три хищника на овечку. Однако, боясь друг друга, не осмеливались наброситься и разорвать её.
А между тем доверчивая в своём бессилии Турция, подстрекаемая то Англией, то Францией, пыталась удержать мусульманские провинции в Крыму и на Кавказе.
С этой целью в конце 1788 года один из прославленных турецких полководцев Батал-паша был назначен главнокомандующим вооружёнными силами, расположенными в Суджук-Кале и Анапе. Более года он занимался подготовкой к предстоящему походу и военным действиям в укреплённых русскими районах Северного Кавказа. Не дремало и командование русских войск. Узнав о намерении турок, оно решило перехватить инициативу – первыми начать наступательные действия и захватить Анапскую крепость. Для выполнения этой задачи командующему корпусом генерал-поручику Г. Бибикову был отдан приказ начать осаду и штурм. Однако военные действия не увенчались успехом. Корпус Бибикова был разбит и с потерями отступил.
Путь для вторжения Турции на Северный Кавказ был открыт. Сил, способных противостоять их движению, у русских не было. И Батал-паша во главе объединённых сил Турции двинулся вдоль русла реки Уруп, затем, достигнув нижнего устья реки Джанал, переправился на правый берег Кубани.
Здесь и встретил турок со своей бригадой генерал И. Герман. В ходе вдумчивого прочтения единственного документа, исходящего от прославляющего себя в довольно нескромной форме генерала, невольно возникают недоумённые вопросы, не говоря уж о явной тенденциозности изложения и пренебрежительном отношении к Батал-паше. По этому пути пошёл и Игорь Гориславский в документальном повествовании «Атаковать на рассвете». Чувствуется явная симпатия автора к Ивану Герману, обрусевшему саксонцу Иоганну Герману фон Ферзену, который в поисках счастья и чинов оберквартирмейстером Кабардинского полка прибыл на Кавказ, прослужил здесь 14 лет и был удостоен звания генерала.
О Батал-паше ничего не сказано. Турецкого командарма и генерал Герман в своих донесениях в столицу, и автор статьи, по незнанию или небрежению, называют то Батал-пашой, то Батал-беем. Это равнозначно тому, что полководца Г.К. Жукова стали бы именовать то маршалом, то лейтенантом.
Как уже было сказано, паша – это титул высшего государственного деятеля или генерал-губернатора, возглавлявшего пашалык, губернию, который одновременно является и предводителем регулярных войск. Он обязан по первому зову султана являться во главе подчинённых сил.
Бей – тоже титул, но присваиваемый офицерам или средним чинам.
Батал-паша по национальности черкес. В Турции знали его как человека непреклонного мужества и несгибаемой воли, блестящего стратега и непревзойдённого знатока искусства ведения боя. Так что султан Селим II знал, кого посылал против русских на Кавказ. И вдруг – полный разгром!
Возникает вопрос: каким образом генералу И. Герману удалось совершить чудо – разбить за несколько часов и обратить в бегство объединённые силы турок, состоящие из восьми тысяч пехоты, десяти тысяч кавалерии, пятнадцати тысяч горской конницы и артиллерии в тридцать орудийных стволов, пленить самого Батал-пашу? Ведь в состав бригады И. Германа входило всего три с половиной тысячи сабель и штыков, шесть пушек от парка и двенадцать полевых орудий. Оказывается, сказочный герой Иван Герман верил в силу Провидения и приметы, принесшие ему «блестящий успех». Кроме того, он разгадал нерешительность противника, что и занёс в журнал донесений: «Батал-бей не совсем в сборе, на самом броде он приготовляет себе ретираду, следовательно, трусит». Словечко-то какое!
И потому Герман решил атаковать турок на рассвете. В самое то время, как корпус тронулся, пошёл дождь – «русская счастливая примета», которая оправдалась в тот день. Конечно, на рассвете под дождичек хорошо спится усталым солдатам. Для нападения и расправы над сонными большого мужества и героизма не требуется. Быть может, какая-то часть или подразделение и были разгромлены Германом, но что касается всей тридцатитрёхтысячной армии, тут уж меня простите!
Более того, оказывается, «при оном был взят Батал-бей с его чиновниками и другими турками в плен». Чиновниками, то есть служащими гражданского назначения. Но бог с ними!
Не знаю, как других, но меня покоробило при чтении таких строк: «…едва могли спасти жизнь раненого сераскира, сколько он ни кричал и ни просил помилования, объявляя свой чин, из окружающих его иные были порублены, а другие ранены. Но егеря-карабинеры подоспели к нему и спасли его». Разумеется, Батал-пашу. Бред! Не поверю, что так может повести себя генерал. В Отечественную войну, в плену, даже под пытками, подобным образом не вели себя не только офицеры, но и простые солдаты. И далее цитирую И. Германа: «…пленного трёхбунчужного сераскира вместе со свитой (не как-нибудь) отправили в Яссы к князю Потёмкину-Таврическому, где состоялось подписание мирного договора между Россией и Турцией». Уникальный в своём роде исторический факт! Надо же султану дойти до того, чтобы уполномочить позорно сдавшегося в плен пашу совершить такой ответственный акт от имени турецкого правительства. Затем, оказывается, «Батал-бей после погрома на Кубани жил пленником в Крыму, а в 1799 году с разрешения царского двора покинул Россию, приняв главное командование в Анатолии». Право же, позавидуешь благородным нравам султаната!
Что касается названия, данного укреплению и казачьей станице, здесь тоже трудно докопаться до истины. Археолог В.А. Кузнецов в своём сборнике «В верховьях Большого Зеленчука», содержащем историко-этнографические очерки и легенды, отражающие прошлое, быт, нравы, культуру племён и народов Северного Кавказа, вскользь касается действий генерала И. Германа и названия Баталпашинская. Он пишет, что сейчас трудно сказать, кому первому пришло в голову назвать казачью станицу именем Батал-паши.
Опять-таки, не будучи убеждена в достоверности, скажу, что, по дошедшим до нас сведениям, оно исходит от воли чувственной и романтичной императрицы Екатерины II. Как бы там ни было, название не предано забвению по сей день, хотя станица Баталпашинская за годы советской власти превратилась в город, став столицей Карачаево-Черкесской Республики.
Поэтому совершенно непонятно высказывание И. Гориславского: «Место, где был разбит Батал-паша, с холопской опаской – не навлечь недовольство властей – стали называть Баталпашинским, так же, как назвали казачий пост и редут». Кто они, эти холопы, – офицеры или служивые? И почему они опасались властей, столь несправедливых, которые вместо того, чтобы назвать и крепость, и слободу Германовской, наименовали её Баталпашинской?
И наконец, о самом главном: что явилось причиной многолетнего запрета Екатерины II и Павла I упоминать имя столь выдающегося героя И. Германа, так блестяще прославившего силу русского оружия? Почему правительством империи в своё время не были приняты всерьёз бредовые, лишённые истины и элементарной скромности выдумки генерала, страдающего манией величия, которые увидели свет только в 1825 году в «Отечественных записках» и которые по сей день, механически воспринимая их, продолжают смаковать обуреваемые чувством национальной гордости некоторые исследователи? Чтобы ответить, проследим дальнейшую судьбу генерала Германа.