Всё это время я болталась между небом и землёй: сначала мне сообщили, что у меня рак, потом, – нет… Врачи сказали, что нужно оперироваться в любом случае, – удалить опухоль.
В больницу я ложилась с уверенностью, что у меня рака нет: просто сделают резекцию груди, удалят новообразование и отпустят. Однако онколог, заведующий отделением, сказал, что биопсия может быть неинформативной, так как при заборе анализе раковые клетки можно не зацепить. Он пояснил, что, возможно, будет проведена мастэктомия, то есть полное удаление груди. Врач спросил, согласна ли я на эту операцию? Я ответила «да». Разве может быть как-то иначе? Он ответил, что некоторые женщины не соглашаются. Сначала я не хотела никого грузить своими проблемами, и три недели вообще никому ничего не говорила, – не хотела пугать близких.
У меня была палата 60+. Меня поддержали женщины по палате, которые через это уже прошли. Тогда я поняла, что рак груди – это не приговор. До этого я начиталась разных статей в интернете и уже приготовилась умирать. Меня очень поддержала моя семья. Родители, моя сестра, дочь. Я боялась, что дочь останется одна, потому что её папа умер. Со мной рядом был мой любимый человек, который проходил со мной все трудности. Это моя опора и поддержка.
Во время операции сначала сделали местный наркоз и убрали опухоль. Пока я лежала на хирургическом столе, провели экспресс-тест, который подтвердил рак второй стадии. После этого мне сделали вторую операцию и полностью удалили грудь. Всего больнице я провела 3 недели.
Я прошла 8 курсов химиотерапии. Внешние изменения меня сильно не пугали, – я была к этому готова. Видела, что многие с этим живут: главное, выздороветь. Самым тяжелым был второй курс химии. Так выворачивало кости, что хотелось на стену лезть. Мне ставили обезболивающее. Очень сильная боль. Правда, она длится всего один-два дня. После этого я себя стала настраивать, что боль будет временной. Сейчас химию я переношу гораздо легче. Возможно, организм уже привык. Ближайшие полгода мне нужно будет проходить противоопухолевую терапию, после будет лучевая. Лечение у меня длится очень долго, но я уже привыкла и влилась в это всё, хотя сначала это, конечно, изматывало.
Химиотерапия длится неделю, следующую неделю я отдыхаю, потом я снова иду в поликлинику, беру направления на анализы, сдаю их и все по новой. Бесконечный поход по больницам.
Иногда я отвлекаюсь и забываю о том, что болею. Стараюсь не думать о плохом. Хотя понимаю, что со всем этим мне жить до конца. Полного исцеления всё равно не бывает. Когда закончу лечение, в течение 5 лет нужно будет пить гормональные препараты. После этого каждые 3 месяца посещать онколога.
У меня свой цветочный магазин. Я очень активный человек, но из-за болезни оказалась дома. Сначала сильно угнетала собственная беспомощность, но постепенно я начала двигаться, разрабатывать руку, и состояние улучшилось.
Правда, после химии на некоторые вещи стала возникать неадекватная реакция – слезы. Если я раньше могла за себя постоять, то сейчас, когда что-то не получается, у меня начинается паника, – я плачу. Такая реакция была после посещения врача в поликлинике, – было неприятно столкнуться с пофигизмом. Пришлось даже маму просить сходить за меня в больницу. В результате история с оформлением инвалидности затянулась на полгода. Мне дали вторую группу.
Это бред, что в России не лечат онкологию. Если человек настроен лечиться, то он выздоровеет. Протоколы лечения онкологии везде одинаковые. В нашем городе прекрасный онкодиспансер. Всех лечат, всегда есть лекарства. Не нужно думать, что если вас нет денег на лечение за границей, то вы умрёте. Это не так.
Когда я лежала в больнице, то общалась с женщиной, которая ездила лечиться в Израиль, а потом проходила химиотерапию в Магнитогорске. Она сказала, что различия только в бытовых условиях. Но разве важен быт в этом вопросе? Мне неважно, рядом со мной находится туалет на одну или две палаты. Я думаю, что если мне суждено победить онкологию, то я вылечусь и в России.
Что бы я посоветовала людям, которые столкнулись с онкологией:
Самостоятельно не изучать информацию о своём заболевании. Не читать форумы врачей, статистику и т.д. Если углубиться во всё это, можно настроить себя на смерть. Нужно дождаться встречи с онкологом, который назначит лечение. Главное, не сдаваться и не опускать руки. Сама строго выполняю рекомендации врачей и с большим уважением отношусь к нашим онкологам. Я поражена тем, как они относятся к нам, онкобольным: по-доброму, по-человечески.
Настраивайтесь, что будет трудно, но вы со всем справитесь. Боль после операции будет временной, тошнота после химии тоже пройдёт. Всегда нужно брать примеры с людей, которые настроены позитивно и не подпускать к себе пессимистов (в том же онкодиспансере). Оптимисты – самые сильные люди.
История 6. Александра, 27 лет, фрилансер, Екатеринбург
Мой молодой человек (сейчас уже муж) четыре года назад нашёл у меня шишку в груди. После этого я пошла в платную клинику. В интернете прочитала, что, возможно, у меня фиброаденома, потому что для моего возраста онкология нетипична. На тот момент мне было 23 года. Врач предложил сдать анализы в онкологическом диспансере и сделать операцию, – вырезать новообразование. Но я человек-трус, поэтому на операцию не ложилась в течение 4 месяцев. В то время я ещё сломала руку, и мне было не до этого.
Через какое-то время у меня заболела подмышка, и я снова решила пойти в онкоцентр. К тому моменту уже понимала, что со здоровьем что-то не так. У меня взяли пункцию из подмышки и сказали прийти через неделю. Когда я пришла в больницу, онколог спросил, с кем я пришла. Я ответила, что с подругой. Врач он сказал, что у меня в подмышке метастазы. Вот тогда я испугалась.
К этой информации меня никак не подготовили. Просто сказали, что у меня метастазы и назначили ещё одну биопсию. Это был шок. Я не понимала, что происходит. Сразу подумала, если у меня рак, то это смерть и гроб. Можно покупать место на кладбище. Всё это усугублялось тем, что диагноз мне сообщили прямо в день рождение моей мамы, которая ждала меня из больницы. В этот же день я ей обо всем рассказала. Естественно, у неё тоже был шок. Она сильно переживала. Возможно, даже больше, чем я. Мой молодой человек тоже сразу обо всём узнал. Сразу сорвался с работы и приехал ко мне. Моя лучшая подруга всё знала, так как была со мной рядом.
Молодому человеку я сразу сказала: «Я прекрасно понимаю своё будущее состояние. Я буду лысой, возможно, сильно худой или, наоборот, толстой. У меня не будет половины груди. Поэтому я тебя не держу». Но он ответил, что не может меня бросить, – это бред.
Спустя какое-то время я немного успокоилась и поняла, что мой диагноз – не ошибка и надо лечиться. Мне поставили стадию 3а. В течение двух недель меня полностью обследовали на наличие отдалённых метастаз, размер опухоли и вторичных образований. К счастью, отдалённых метастаз не было. После этого меня сразу отправили на химиотерапию.
До всей этой истории у меня было много стрессов. Тремя годами ранее умер отец, с которым были сложные отношения. Долгое время я винила себя: не смогла с ним попрощаться, потому что на тот момент была за границей. У меня был ненормированный график, часто работала по ночам. Я была анкетным менеджером в гостинице. Таскала тяжести, часто билась об углы. Домой приходила без задних ног и валилась на кровать. Не знаю, что именно послужило причиной моей болезни. Возможно, всё вместе. Генетической склонности к онкологии у меня нет. Я сдавала специальный анализ, чтобы это выяснить. Рак был приобретенным.
Лечение заняло около 9 месяцев. У меня было 8 курсов химии, после этого операция и лучевая терапия. Мне сделали ластэктомию, то есть удалили только опухоль. Химиотерапия подействовала настолько хорошо, что после четвертого курса опухоль полностью исчезла. Её даже не было видно на узи. Новообразования в лимфоузлах тоже ушло.
Опухоль была очень агрессивной, но плюс в том, что такая онкология хорошо поддаётся лечению. После химии я прошла КТ, МРТ с контрактом, сделала кучу узи, чтобы убедиться, что онкология полностью ушла. Остался только рубец. В результате онколог принял решение просто удалить место, где была опухоль, 3 сантиметра в глубину и лимфозлы в подмышке. Поэтому мне частично оставили грудь, в том числе сосок.
Первый год не было видно разницы между здоровой и больной грудью. Долго сохранялась припухлость после операции, – ожог после лучевой терапии проходит долго. Сейчас, конечно, видна разница. Если до операции у меня был примерно 3-4 размер груди, то сейчас одна грудь 4-го, а вторая примерно 1,5-2 размера. Их я зову китайскими сёстрами. Планирую сделать косметическую операцию. Правда, пока не очень хочется ложиться под нож. А вот мужу не принципиально, какая у меня грудь. Страшнее всего было идти на первую химиотерапию. С утра у меня взяли анализы и сказали «лежи, жди». Меня положили в двухместную палату с девушкой, у которой был рецидив после первой стадии. У меня была третья стадия, и я лежала и думала, как я вообще здесь оказалась? Как я до такого докатилась? Мне было дико страшно, потому что я не знала, что будет, и как всё это перенесу. Есть стереотип, что во время химиотерапии постоянно блюешь, худеешь до костей и т.д. Но это все не так. По крайней мере, в большинстве случаев.
Когда мне поставили химию, я успокоилась. Процедура заняла несколько часов. У всех по-разному, но у меня первая химия длилась 4 часа. Плохо было первые несколько дней, но всё оказалось не так страшно. Мне попался хороший врач-химиотерапевт, которая посоветовала купить препараты, чтобы не тошнило, а печень оставалась в хорошем состоянии. За время химиотерапии меня даже ни разу не вырвало.
Как-то раз журналист меня спросила, на что похожа химиотерапия? Я ответила, что на тяжелое похмелье. Штормит, болит голова, но это проходит. Если у человека до этого было со здоровьем все в порядке, то химия переносится терпимо.
Было обидно, когда выпали волосы. До последнего кажется, что у всех волосы выпадут после химии, но не у меня. Под конец четвертого курса волосы выпали везде. Меня побрил мой молодой человек, сказав, мол, когда я ещё голову побрею. С новой прической я постепенно смирилась. Крутила платки, купила розовый парик. Развлекалась, как могла.
Я понимала (ладно, хотела верить), что химии в моей жизни больше не будет, поэтому терпела. Ещё мне никогда не делали операцию под наркозом, поэтому наркоза я тоже боялась. А вдруг я проснусь во время операции или что-то пойдёт не так? Ещё начиталась всякой фигни о том, что отказывают руки и ноги. На самом же деле после операции рукой я двигала более-менее нормально, кистью шевелила. Без казусов, правда, не обошлось. У меня немаленький вес, и, видимо, во время операции меня как-то не так переложили на каталку, зажав нерв, поэтому у меня болела нога. Сначала она горела огнём, а потом онемела и перестала что-либо чувствовать. Полностью я её не чувствую до сих пор. Наверное, это было самое неприятное.
Через две недели меня благополучно выписали из больницы, сказав, что надо ходить в бассейн и развивать руку. Если руку не разрабатывать, после операции она может повиснуть. Такое иногда бывает. Было страшно, потому что рука была правой, поэтому я послушно следовала всем рекомендациям и ходила в бассейн. Два-три раза в неделю я плавала. Больше не стала, потому что лучевая терапия действует на лейкоциты, а если они падают, то, значит, и иммунитет тоже. А в бассейне можно подхватить ОРВИ, грибок или дерматит, – лучше этого избегать.
О моём диагнозе, кроме мамы и нескольких молодых родственников, никто не знал. Бабушкам и дедушкам я решила ничего не говорить, потому что они в возрасте и лишние стрессы им не нужны.
С друзьями оказалось сложнее, потому что болезнь мне показала, кто мне друг, а кто нет. Большинство просто отсеялось. Я никого не обвиняю, потому что некоторые боятся людей, у кого произошло что-то подобное. Спустя месяц после того, как я узнала о своей болезни, я сделала пост в соцсетях о том, что я не пропала, а заболела. После этого кто-то перестал общаться, а кто-то, наоборот, откликнулся.
Я считаю, что болезнь мне пошла на пользу, как ни странно. Раньше я очень сильно переживала из-за всего подряд, была очень ответственной. А после того, как вылечилась, меня отпустила ситуация с отцом. Я перестала себя винить. Поняла, что есть люди, за которых стоит держаться, а есть те, за кого переживать не стоит, а если что-то не получается, то это не конец света. Я живая, с руками, ногами, не голодаю и не страдаю. Всё в моей жизни хорошо. Болезнь поставила голову на место.
Теперь больше радуюсь жизни. Раньше я поднимала голову и видела небо. А сейчас гляжу вверх и говорю себе: «Вау, это же небо! Оно такое классное!» Начала ценить жизнь. Я люблю путешествовать, вкусную еду, различные ощущения. Не понимаю людей, которые из-за любви режут себе вены. Серьезно? Как можно настолько бездарно распоряжаться своей жизнью?
Что бы я посоветовала людям, которые столкнулись с онкологией:
Никогда не думать о том, что можно умереть из-за онкологии. Нужно просто лечиться и стараться замечать больше позитивного. Конечно, это сложно, потому что все говорят о том, что это смертельная болезнь. Да, это так. Грипп тоже может быть смертельным. Если человека собьёт машина, то это тоже может привести к смерти. Понимаю, что бывает всякое. Некоторые расстаются с партнёрами, потому что те не могут выдержать испытание болезнью, не у всех есть деньги, чтобы покупать хорошие лекарства… Но даже если поставили четвёртую стадию, всегда есть то, за что стоит бороться. Есть близкие, которым будет плохо без вас, есть любимое дело. Не может быть такого, что ничего нет. Эта болезнь для чего-то дана: может, о чем-то подумать, что-то осознать. Я благодарна своей болезни за то, что она у меня была, потому что на тот момент мне это было нужно.
История 7. Дарья, 19 лет, студентка, Белоруссия
В 15 лет у меня сильно заболел живот. С каждым днём боль усиливалась. Дошло до того, что я ходила согнувшись. У меня были проблемы с родителями, друзьями, постоянные конфликты. Бесконечный стресс. Врачи долго не могли понять, что со мной: ставили то гастрит, то язву. Боль была настолько сильная, что я не могла уже ни о чем думать. Интуитивно я догадывалась о том, что у меня рак.
Как-то раз подумала, что все несчастные дети болеют раком, но было бы лучше, если бы он был у меня. Мысли материальны. Спустя какое-то время мы поехали с родителями в больницу, на которой было написано «Центр гематологии и онкологии». Когда я это увидела эту надпись, у меня потекли слёзы.
Меня положили в палату с жизнерадостными ребятами. От них соседей я набралась оптимизма, они меня очень поддержали. Правда, у них не подтвердился диагноз, а у меня подтвердился. Мне поставили лимфому 3 стадии.
В больнице моя жизнь поменялась кардинально. Мне назначили операцию по удалению лимфоузла, чтобы понять, есть ли у меня онкология. Возможно, во время операции что-то пошло не так, потому что она длилась дольше, чем нужно.
Пока я была под наркозом, мне казалось, что меня поддерживали высшие силы. Когда я лежала в реанимации, какой-то голос мне рассказал о том, кто лежит со мной рядом, и что у меня всё будет хорошо. Сначала я думала, что мне это рассказывала мама, но потом оказалось, что нет. Когда она ко мне пришла в больницу, я поняла, что она видит меня в первый раз, – до этого её рядом не было.
После операции я отходила примерно неделю. Мне не хотелось вставать, почти всё время я лежала или спала. Однажды в палату зашла медсестра и сказала, что мне хватит лежать, потому что те, кто хотят, – выздоравливают, а те, кто начинают себя жалеть, – умирают. Меня это сильно напугало, и я поднялась. Начала ходить с капельницей по отделению.
Как-то во время обхода главврач, который, видимо, меня с кем-то перепутал, сказал, что меня ещё долго не выпишут, так как «у этой девочки что-то серьёзное, она останется тут минимум на два месяца». После этого я начала гулять по коридору и приседать с капельницей. «Вы меня уже в гроб кладете?! Не дождетесь!» – говорила я про себя и приседала. Когда это увидела мама, то сказала: «Даша, что ты делаешь? Успокойся». Но в тот момент у меня появилась уверенность в том, что всё будет хорошо.