И начинается следующий оголовок вехи восхождения к человеку – оголовок Мошны. Ценность тут – злато. Оно знамя тех, кто оголовок сей проходит. Вокруг злата жизнь их, для него. Хотя и кажется им, что оно для них. А нет! Золото манит! Золото, как всегда, обманет! Как всегда! Крутятся тут торговцы, дельцы да купцы. Насыщаются златом. Поедают, поедают и поедают его. А насытиться не могут. И злато пусто. Горит ещё пуще. Жжёт душу! Нет успокоения, хотя денег море! Воистину богатые тоже плачут!
Вертится Суверть! Зреет душа! Принимает поражение деньгами. Наказывают они её. И вот она начинает «прозревать». Очередной раз! Сколько же таких откровенных прозрений у неё ещё впереди! Не счесть! Прозревает душа, не тушат деньги пожар. Нет! Власть старше их. Вот она-то и утолит мою маету! Так вот и случается переход на новый оголовок – Шапки. Тут обитаются те, кто во власть пускается. По шапке и права тебе! А права и есть власть. Она ценность оголовка сего. Упоительна правами! Чем пуще шапка на тебе, тем прав у тебя больше. А с правами ты всегда прав! Всегда!!! Прав и почётен. И тут душе воля! Тут ты встретишь повзрослевших дельцов да купцов.
Но так уж мир устроен, что не волен тот, кто при праве, кто шапкой наделён. Власть делает его грузным. Да, сыт он, пьян и губы в табаке, но воля… Не волен тот, кто при шапке. Сам посуди. Кто больше свободен: царь, или последний бродяга? Ответь на вопрос этот себе, да не лукавь перед собой!. А коли искренним перед собой будешь, то увидишь: тяжела шапка. Тяжела да смятенна. Вершат праву власть имущие, да боятся потерять её. Всё время в смятении пребывают. Ведь на чём держится права земная? На слабостях людских, на их малодушии. Не накормишь до отвала голодных – собьют шапку с тебя они. Не простят тебе же своего малодушия! Наобещаешь им, но не выполнишь, а выполнить обещанное невозможно. Ведь всяк у тебя рай утраченный просить вернуть. Верит в тебя, давая тебе к власти полномочия! Что ты его в рай утраченный за руку приведёшь. Но как его вернуть-то, рай, если ты сам его потерял и найти не можешь? Вот так и выходит: не выполнишь обещанного – потеряешь шапку. Зачастую с буйной своей головушкой. И живут в напряжении великом шапки, в смятении нескончаемом. Ведь против власти вечный заговор! Как нигде тут головы рубят.
Но и тут терпят поражение. Права ненадёжна! А Суверть-то вертится, зреет плод. И задумываются шапки о силе великой. Власть без силы – тщета! Во власти только сильные могут удержаться! Шапки же слабоваты будут! Это только снаружи они грозные. Могут налево-направо казнить и миловать. Но не так всё! Есть среди племени людского потомки тех, кто «не боится могучих владык». Не по крови, а по духу! Взор их в Небеса поднят. И не замечают они шапок, что раздражает последних. Ибо понимают они: силы-то у них нету. С осознания собственного бессилия во власти, понимания того, что ну не осчастливишь всех, начинается для шапок следующий оголовок в вехе вращения – оголовок Моготы. Сила тут главная ценность. В любых её проявлениях. От силы кулака до силы духа. Вертятся тут всевозможные охотники за силой. И находят её! На горах, в долах, в пещерах, под корягами, под камнями.
Силу-то они находят, но не находят в ней успокоения. Вначале она хмелит, будоражит! А потом приходит тяжёлое похмелье. И вновь нужно бежать и искать новую дачу силы. В какой-то миг у такого горе-охотника возникает сомнение в силе. Что-то с ней не так! Сквозь меня проходит, но прибытка от неё на грош. А тут уже вскоре и догадка догоняет «охотников»: есть нечто над силой! И это нечто – знание! Не зря же издревле говорят: «Знание – сила!» Тут и конец оголовку Моготы да начало нового оголовка – Ведства. Правда, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Оголовки Суверти не за год-другой проходятся. Не всё так просто и однозначно! Века уходят! Хотя иногда века равны минутам! Как и минуты растягиваются на века. Жизнь к прописи не свести!
Жадно вбирают в себя знания души, вращающиеся в оголовке Ведства. Ищут они книги древние, чтобы проверенное знание было, надёжное. Разыскивают мудрецов чудесных. А вдруг таковые остались где-нибудь на «Княжьем острове», что в болотах белорусских находится, или на плато Путорана которые прячутся? Ищут они «Вечного деда». Ну не зря же молва народная о нём говорит! Копят они знания, копят! Но вдруг… А может и не вдруг. Ведь крутится Суверть! Зреет плод! Прозрение приходит. Что вокруг знаний, как нигде больше, торжище идёт. И торгуют тут, что в базарный день! Всё и вся продают. С историей знания! Словно щенков породистых. Правда, сами же эти истории и создают. Чтобы подороже продать. Торжище же! Не приукрасишь – не продашь!
– А много ль корова даёт молока?
– Не выдоишь за день! Устанет рука!
Здесь же не только торжища, но и лжи с лихвой! Как нигде. Ни в деньгах, ни во власти столько не лгут самим же себе, как на поприще знаний. Хотя ложь эта чаще всего не осознаётся самими же лгунами. Чтобы увидеть её, увидеть, что знания не успокаивают душу, не гасят пожар в ней, нужно переболеть знаниями. Исцелиться от них разочарованием. То есть пройти свои вёрсты на пути оголовка Ведства. Сполна пройти. До этого же стоит замок непроходимый на сознании таковых в виде: «Это всего лишь точка зрения! Есть и другие».
Точка-то она точка! И другие есть точки. Множество! Но тот, кто созрел, чтобы с ветки пасть, не разделять стремится и через это властвовать, но умаляться до Единого. Ибо множество и есть причина пожара душевного. И это не точка зрения. Присмотрись – и увидишь! Но видит это лишь тот, кто прошёл насквозь знания и не утолил ими жажду душевную. Кто перешёл с следующий оголовок Суверти. И душа кого избрала любовь!
Любовь – это ценность оголовка Казни. Сложно с ходу любовь с казнью на одни весы поместить. Только, увы, нам, немощным, этак оно и есть. Избравший любовь получает и казни! Здесь тонка прослойка между душой и личиной. Потому-то боль остро ощущается. Всяк на свою нелёгкую долю жалится. Всяк сам себе в жало дан. Жалобами своими себя же и жалит, но от боли сбегает. Доросший же до любви – яко дурак! Не от боли лытает, но боль пытает. Живёт он драмой, упиваясь ею. И жизнь его мистикой сплошь становится. Падают для него все границы, исчезают расстояния, сглаживаются понятия, сплетаясь в единый ком, исчезает время. Всё это меты любви. Хотя для других это симптомы тяжёлого психического расстройства. Но любовь и есть психическое расстройство. Не тогда она, когда «ох» и «ах», но тогда, когда мир для тебя исчезает! Когда всё как одно! И в одном целый мир! Пока же ты в любви подсчёт ведёшь, кто каким должен быть, кому сколько внимания недодают, пока о справедливости ратуешь, не любовь это! Долгая-предолгая дорога к ней. Так что всяк о любви говорит, да не всяк ею обречён. Много званых, да мало избранных! И пока что мы, как в той поговорке мудрой, слышим звон, да не знаем, где он!
Правда, не сразу любовь как ценность встаёт перед вступившими в оголовок Казни. Трудно с головой в то, что безумие в очах мира, вот так сразу окунуться. Любовь же и есть самое большое безумие, хоть поэты и воспевают её, а все остальные мечтают о светлой любви. Безумцы поют песнь безумию. Вот и стремятся души зрелые, выбрав своим поприщем любовь, пока что к счастью тихому, домашнему, семейному. Хотя бы и в шалаше! А вдруг! Но есть же счастье на свете?! Да и доля их сполна ещё не избыта. Доля бабья да доля мужняя.
Сражаются души за счастье, бьются они за любовь. Но в том-то и дело, что там, где счастье, нет места для любви! Понимаем мы это однажды. Поражает это нас как гром среди ясного неба, но ещё долго с тем смириться не хотим. Продолжаем тешить себя, убаюкивая сказками добрыми. Есть, мол! Есть! Есть оно – счастье! А где оно, там и любовь! Они всегда идут рука об руку! Ну не зря же вся мудрость народная нам об этом только и говорит.
Так вот и спорим мы с тем, что давным-давно узрели и поняли, призывая в союзники всякого, кто воду на мельницу наших хотелок польёт! Всеми силами Току Жизни перечим. И терпим казни. Но вот он, наступает тот миг, который безвозвратно нас изменяет. Всё! Последние надежды испаряются, как утренний туман под ярким солнцем. Счастье в закутке невозможно! И любви на двоих не бывает, так как и в этом случае горит, пылает душа, утешенья не знает! Не гасит счастье пожар в ней. Если замкнётся то, что мнишь ты любовью, на конкретном человеке, закольцуется венцом брачным, перескочит она на рельсы счастья – и пиши пропало. Нет! Лишь любовь одна! Не счастье! И вот…
Тут-то жизнь нам и уготовила дары великие да богатые. Дары любви, но в сути – казни! Но и эти дары-казни – всего лишь предподготовка к вершине всей вехи вращения. Златому веку пути человеческого, его вершине – Голгофе! Не миновать её, не пройти мимо.
И взойдёшь ты однажды на Голгофу ради неё или него, ради той или того, кто тебя и предаст же. Увы! Без предательства нельзя взойти на крест! Без предательства не вспыхнуть звездой яркой. Таковы, если хочешь, условия возвращения в рай утерянный. Кому-то в этой паре надо стать трижды отрёкшимся Петром, а кому-то – преданным Христом! Ибо на Голгофу восходят в одиночку.
Может, конечно, и по-другому в любви быть. Когда оба из пары любящих восходят на Голгофу. Не свою! Тут нет у каждого своего пути. Един он на всех нас – путь! На одну и ту же Голгофу все мы идём! Тут уж отрёкшегося Петра сама жизнь заменяет. Предаёт она влюблённых, отрекаясь от них. Отрекается ради их же подвига. Ибо любовь без подвига – не любовь вовсе. Что угодно, но не любовь!
Но как это понять – предаёт влюблённых? Трудно себе представить жизнь в качестве предателя. А всё ведь очень просто! Разделяет она их роком непреодолимым, не даёт в объятиях крепких слиться, чтобы счастье друг в друге обрести. Но от этого ещё жарче любовь в них разгорается, чтобы возвести их на Голгофу. И не друг за друга, но за весь мир. Увы нам, немощным. Хотим мы всё и вся, но всё и теряем лишь при этом. Теряем себя! Собирая, теряем! В любви же отдают, чтобы обрести всё и вся! Такая вот незадача! Такая вот нескладная арифметика любви настоящей!
Очень просто понять, дозрел ты до любви или грезишь о ней всего лишь. Просто ответь себе: есть ли для тебя справедливость? Мерка ли она в жизни твоей? Если да, то далёк ты от любви. Там, где она, нет места справедливости/несправедливости. Справедливости ищут, чтобы по заслугам было. И как правило, чуть-чуть себе этих заслуг приписывают. Совсем чуть-чуть! Так уж устроен человек! Немощен! Справедливость для него всегда со «своим благополучием и успешностью» связана. Любовь же не ищет ничего, и прежде всего своего! Ничего не приписывает, всё покрывает! Бесконечно далека она от благополучия! И тем более – от успешности.
И хоть воздаётся нам за каждый шаг, не справедливость это в нашем убогом понимании. Об ином тут речь! Что сеешь, то и пожать тебе суждено. От дурного семени доброго плода не бывает! Мир – зеркало твоей души! И видишь ты в нём только самого себя. Твой мир со всей его несправедливостью – это ты сам и есть! Не принимают люди этой данности. С больной головы на здоровую всё норовят скинуть. Виноватых ищут, а повивают себя лишь. До издоха! Так что поделом нам! Поделом! И «деломом» тем, по которому нам мерку отмеряют, склад наш, норов является. То, что характером люди зовут. Гордятся им даже. Вот, мол, каков (или какова) я! Только беда нам – норов наш! Но беда добрая! Ибо нет худа без добра! Жалит нас норов наш, с места гонит. Себе же мы покоя не даём! И не дадим никогда! И идём мы на встречу с любовью через тысячи передряг колких. Кто как идём. Жалясь, проклиная, упрекая всех и вся в бездушии, чёрствости, жестокости. Ноем, одним словом. Что же, и то дело! Причём дело доброе! Всё это мы себе о себе же и сказываем! И тем самым угли горящие на голову свою собираем. Чтобы, значит, себя подгонять-поторапливать. Не спи! Не спи! Идти надо! Воистину всяк себе в жало дан!
Жизнь – она мудро всё устраивает! И в конечном итоге предаёт нас, чтобы взошли мы на Голгофу! Увы! Пути человеческие этим и заканчиваются. Но почему «увы»? Почему не «к счастью»? А потому, что не откажемся мы от поисков счастья, которые к счастью никогда не приведут. Добровольно не откажемся! Так и будем по кругу ходить вокруг да около в никуда. Счастье – это та пята, на которой мир наш стоит. Только мир этот – плен для нас, темница наша. Тесен он, душит, давит, оттого и кажется нам, что горит душа, пламенем жгучим пылает, покоя не находит. Скинуть мир с плеч нужно, чтобы волей вольной стать да покой в свете обрести. А как скинуть-то? Разрушить его! Но как разрушить мир, как темницу свою разбить? Пяту вышибить у него – счастье! И тогда…
А пока что вертится Суверть. Зреет душа! Получает свои уроки, чтобы вы́ходить свой век человеческий, сполна боль испить и однажды, став светом, вернуться в мир промыслом Божьим! Так вот и вершится тайна Божья! И не сказать тут дотошным – «как». Соврёшь ведь! Но если всё же ответить на вопрос их неугомонный «как?», то ответ будет нелепый – всяк! Но нелепость эта оттого, что умом мы живём, не сердцем, презирая слова мудрые – горе, горе от ума!
Только ничего не лепится умом. Рассыпается мир, на «умном растворе» замешанный. Течёт и утекает, ибо нелепый в сути. Всякого срамит, кто жизнь знает. Вот, к примеру, возьми мечеть опасную, обманку, по-другому, о том, как к женщине подход должный иметь. Чтобы она как роза цветущая благоухала и любовь миру источала. Как «знатоки» то говорят, обними, поцелуй, покрой. На руках носи, сор заметай там, где она ступить должна. Вроде всё так. Только вот малый просит, а вырастет – бросит. О каждом из нас это сказано. Так и покрытая да зацелованная женщина всяко большего хочет. Ты от всей своей души, пусть и куцей. А она – мол, не так обнимаешь! Надо эдак. Не так целуешь! Вот так надо! И вообще – скуп ты на внимание ко мне! Всё не так для неё! Этакая принцесса Несмеяна, которой не пойми чего надо. И тут ты уже начинаешь бурчать в ответ: мол, немил оттого, что слишком много хорошего для неё сделал. Воистину, не хочешь зла – не делай добра! Дали нагому рубашку, а он говорит: толста. Разорвись надвое – скажут: а что не начетверо?
А ты погоди чуть да погляди! На уме ваш мир замешан! Её и твой. Да на мере – что почём. «Внимания побольше», «слишком много хорошего сделал». Даже в «не так обнимаешь» счёт с учётом. Но в том-то и дело, что с мерой мира не сладить, умом его не прошить! А потому так и будет он нелеп всегда. Сколь бы ни говорили «знатоки жизни», как оно надо. Нелеп и неуловим! И женщине, несмотря на тысячи объятий и поцелуев, всегда одиноко будет. Как и мужчине, её обнимающему и целующему. Потому-то мы и ныряем с головой в суету мира, чтобы заглушить это одиночество. Спасаемся до времени в впечатлениях, деньгах, власти, силе, знаниях. И лишь когда дозреешь ты до казней любовью, увидишь: не лепится мир! Отбросишь ты всё то, что копил долгое время. Без сожаления! Без оглядки! Забудешь деньги с властью, знания с силой. И начнёшь видеть и ощущать, чего раньше не видел и не ощущал, но о чём давным-давно уже догадывался. Только имени дать этому у тебя не получится. Лишь какие-то жалкие наброски набросать. Да и то лишь отдалённо намекающие на то, что с тобой происходит.
Вот, к примеру, ты тут, а она там. Но вы не раздельно друг от друга. И не слово это красное для пущести, а самое что ни на есть настоящее! Ей тяжело, страшно там, ветра дуют суровые, волны громадные одна на одну наползают, грозят-пугают, а ты её тут в ладонях своих от разгула стихии прячешь. И штормит тебя! Тяжело пост свой держать. Напряжение ни на миг не отпускает. Не тут ты. Там! С ней, в ней и за неё.
Как такое может быть? Ты-то тут, как у Христа за пазухой, в благодатном краю, но штормит тебя. И хоть далеко она, но воочию ты держишь ту верёвочку, к её сердцу привязанную, которая не даст волнам злым-лютым навредить ей. И видишь ты, как по верёвочке той к ней та тишина, в которой ты обитаешь, переходит. И знаешь ты, что ничего с ней не будет, пока верёвочка та натянута между вами. С тебя же семь потов среди покоя тихого сходит. Вот тебе и стояние за други твоя. В данном случае за неё! Вот тебе и душа в душу! Да не просто стояние. Битва, не прекращающаяся ни на сон, ни на обед! Битва за любовь!
Если же ты попробуешь другим рассказать об этом, о своих ощущениях мира окружающего, то они в большинстве своём лишь посмеются над тобой и над той мистикой, которую ты им пытаешься тут исповедовать, ибо нет в их мире ничего подобного. Для них любовь приходит гостем недолгим и уходит, а кушать хочется всегда. Они-то люди путные! Толковые да деловые. С мистикой не знаются. На земле твёрдо стоят, а ты даже не в облаках витаешь. Наверное, книжек разных начитался про любовь. Если же она и есть, то химия это. Ничего больше.