Миф о плохой еде, который будет развенчан! - Кэрролл Аарон Э. 3 стр.

Ошибочный прием корреляции за причинно-следственную связь представляет собой самую распространенную проблему в отчетах о медицинских исследованиях, включая исследования здорового питания. Слишком часто средства массовой информации подхватывают то или иное обсервационное исследование, в котором прослежена корреляция между некоторыми видами продуктов и какой-нибудь проблемой со здоровьем, и сообщают публике, что первые являются причиной второго. Однако обсервационные исследования просто-напросто не могут быть доказательством таких причинно-следственных связей.

Чтобы подтвердить наличие причинно-следственной связи, а не просто установить корреляцию, требуется экспериментальное исследование. Это когда мы берем группу людей и разделяем ее на подгруппы. Некоторые из людей получают одно средство (скажем, определенное лекарство или определенную диету), а другие получают что-нибудь другое. Также в идеальном исследовании ученые помещают участников в такие подгруппы произвольно, чтобы никто из задействованных в исследовании не обладал контролем над тем, кто из группы какое средство получает. Таким образом, исследователи могут быть убеждены, что любые различия, наблюдаемые между подгруппами, вызваны именно тем, что они исследуют, а не какими-либо другими факторами. Кроме того, наилучшие исследования контролируются тем, что части участников, которая не получает изучаемое средство, дается плацебо. Таким образом, ни участники, ни те, кто проводит исследования, не знают, что происходит, и не могут как-либо непроизвольно повлиять на результаты. Такой вид экспериментального исследования – высшая форма исследования – называется рандомизированным контролируемым исследованием (РКИ).

Когда речь идет об определении влияния рациона на человеческое здоровье, РКИ являются золотым стандартом исследования; они на голову выше обсервационных исследований. Это потому, что РКИ представляют собой, в общем-то, единственный вид исследований, в рамках которых можно установить причинно-следственные связи, то есть получить доказательства, что один фактор неизменно вызывает другой.

РКИ также очень редки. И несложно понять, почему: чтобы провести такое исследование, исследователи должны собрать вместе достаточное количество людей, надлежащим образом записать их на исследование, определить, что с ними делать, провести исследование, отслеживая каждого участника в течение определенного периода времени, оценить результаты, а затем их проанализировать. За время моей карьеры я проводил пару РКИ, и скажу, что они могут стоить миллионы долларов, а также их крайне сложно проводить.

Поскольку РКИ столь редки, почти все, что мы «знаем» о связи питания со здоровьем, основано на небольших, подверженных множеству недостатков обсервационных исследованиях. Те выводы, которые мы можем сделать на основании таких исследований, явно ограниченны, а результаты часто преподносятся как более достоверные и исследователями, и средствами массовой информации. Такое можно сказать не только о недавних исследованиях, но и о более старых, которые формируют основу того, что сегодня мы считаем истиной.

К счастью, хотя действительно качественные исследования проводятся редко, ученые имеют определенные возможности для увеличения своего вклада в науку. Мы можем проводить так называемые систематические обзоры, собирая качественные исследования вместе и суммируя то, что было получено в ходе таких исследований. Или мы можем проводить метаанализ, в ходе которого берем собранные данные, обычно полученные в ходе РКИ, объединяем их наилучшим возможным способом, а затем анализируем их вместе так, будто бы данные были получены в результате одного огромного исследования.

Я стараюсь ссылаться на метаанализы и систематические обзоры всегда, когда обсуждаю исследования, и также постарался придерживаться этого своего стандарта в данной книге, насколько было возможно. Вместо того чтобы фокусировать внимание на разрозненных исследованиях, я стараюсь оперировать данными комплекса исследований. А когда все-таки ссылаюсь на отдельные исследования, стараюсь выбирать РКИ или крупные когортные исследования, освещая их в контексте медицинской литературы. Я предпочитаю результаты исследований, проводимых на людях, исследованиям, проводимым на крысах, и стараюсь учитывать конечные точки исследований (как, например, сердечные приступы или случаи смерти), а не суррогатные конечные точки (такие как давление или уровень холестерина в крови). Суррогатные конечные точки связаны с конечными точками, которые нас интересуют, и, возможно, даже ведут к ним, но та информация, которую можно получить от них, не столь надежна, как сами по себе результаты, полученные в ходе исследования, а потому может быть ошибочной.

В ходе всей книги я рассуждаю о том, каким образом низкое качество исследований может привести к принятию неверных решений в вопросах питания. Я также обращаю внимание на то, как игнорируются результаты качественных исследований. А поскольку большая часть существующих исследований о связи здоровья с питанием по своему определению носит ограниченный характер как основа для принятия решений о рационах здоровых взрослых людей, я развеиваю многие мифы о «плохой» еде и, как следствие, сообщаю хорошие новости относительно возможности использования тех продуктов, которые вы любите, но думали, что их есть нельзя.

В 2015 году средства массовой информации быстро подхватили опубликованное в Journal of Nutrition исследование. Согласно множеству новостных репортажей, исследование доказывало, что мед не более полезен для здоровья, чем сахароза (то есть сахар), и что кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы не вреднее.

Эти заявления потрясли людей с обоих концов споров о сладостях. Множество из них свято верили в то, что натуральные подсластители, такие как мед, намного полезнее для организма, чем изобретенные подсластители, такие как кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, особенно если вы озабочены риском развития сахарного диабета.

Однако если вы пропустите данные новостные репортажи и прочтете научное исследование, которое их породило, возможно, обратите внимание на определенную странность методов, использованных исследователями. В исследовании участвовало только пятьдесят пять человек, и наблюдение за потреблением участниками перечисленных трех подсластителей велось всего две недели. Исследователи анализировали такие параметры, как уровень инсулина, который является лабораторным параметром и не так-то просто отражается в концепциях, доступных пониманию обычных людей, а также таких, как вес и заболевания.

Правда в том, что это было маленькое, ограниченное по времени исследование, которое не фокусировалось на результатах для здоровья. Но об этом невозможно было узнать, читая только заголовки, которые взахлеб провозглашали, что мед, сахар и кукурузный сироп равноценны по части влияния на здоровье.

Исследования в сфере здоровья очень часто интерпретируются неверно, даже когда они вполне надежны. А это исследование было очень надежным. Оно оказалось в числе самых надежных исследований, доступных нам, поскольку это было рандомизированное контролируемое исследование. Но его результаты были раздуты до невероятных пропорций средствами массовой информации, чьи заявления, в свою очередь, были приняты за чистую монету общественностью, далекой от научной грамотности.

Однако не только репортеров и потребителей стоит винить в общем непонимании связи здоровья и питания. Сама диетология зачастую страдает фундаментальными недостатками и, к сожалению, не видно, чтобы ситуация как-то улучшалась.

Частью проблемы является то, что клинические испытания, как упомянутое в данном разделе, часто носят очень ограниченный характер. Такое состояние дел наглядно продемонстрировали результаты систематического обзора 2011 года, который выявил пятьдесят три рандомизированных контролируемых исследования, посвященных изучению влияния подсластителей на здоровье участников. Это может выглядеть со стороны как значительный объем, но лишь тринадцать исследований продолжались более одной недели и включали в себя хотя бы десять (да, десять) участников. Десять из этих тринадцати исследований соответствовали предпоследнему месту по стандартной шкале оценки качества экспериментальных исследований[3]. Ни в одном из исследований не было в достаточной степени скрыто, какой подсластитель получали участники. А самое длительное исследование продолжалось всего десять недель.

Только подумайте об этом. Ведь перед нами сумма всех доступных доказательств по вопросу о влиянии подсластителей на наше здоровье. Это исследования, которые позволяют статьям, книгам, телевизионным программам и журналам объявлять, что «мед – здоровая пища», и что «кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы вреден для здоровья». Ирония в том, что в ходе проведения упомянутого мной систематического обзора последнее утверждение даже не получило подтверждения. Исследователи не выявили никакого вреда от кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы, равно как и потенциальной пользы от некалорийных подсластителей. Но это не мешает множеству людей продолжать доказывать обратное.

Даже когда исследователи ухитряются провести исследования вопросов влияния питания на здоровье на более высоком уровне, их результаты часто интерпретируются неверно. Например, в научной работе 2015 года, которая была опубликована в журнале Frontiers in Nutrition, анализировалось восемь различных метаанализов на тему влияния потребления фруктозы на сердечно-сосудистые заболевания или расстройства метаболизма (такие как сахарный диабет). Обнаружилось, что средняя доза фруктозы, которую давали людям, участвовавшим в проанализированных исследованиях, превышала в два или три раза обычно потребляемую населением Соединенных Штатов. Поэтому, даже если исследователи получили позитивные результаты, их выводы не могут рассматриваться как особенно полезные, поскольку использованная ими доза не отвечает той, которую потребляет большинство населения.

Моей целью не является именно критика исследований влияния подсластителей. Я пишу об этом, чтобы проиллюстрировать печальное состояние, в котором находятся научные исследования в области питания в целом. И хотя достаточно просто указать пальцем на исследователей и обвинить их в отсутствии доказательств того, каким образом пища влияет на наше здоровье, стоит принять во внимание, что это чрезвычайно сложная работа. И причина того, что мы вынуждены полагаться на небольшие, плохо организованные исследования, заключается в том, что это все, что у нас имеется.

Исследование за исследованием показывали, что люди, даже те, которые пытались снизить вес, не могут придерживаться диеты в течение очень длительного периода времени. Собственно говоря, нужно быть очень сильно мотивированным, чтобы действительно изменить свой рацион. Если даже желающие не могут придерживаться диетического плана, то как мы можем ожидать от участников исследования, которые не столь мотивированы, месяцами следовать строгим инструкциям?

А если они думают, что что-либо не работает, то они вряд ли будут придерживаться такого рациона дальше. Все это оказывает негативное влияние на исследования связей питания и здоровья или, по крайней мере, существенно ограничивает такие исследования. Тот же эффект имеет полная доступность всякого рода продуктов для людей, принимающих участие в исследованиях. В отличие от лекарств, которые они могут получить только в определенных местах, число которых ограниченно, продукты можно раздобыть практически везде. И более того, люди зачастую не знают, что в той еде, которую они едят. Исследователи могут пытаться сделать так, чтобы участники исследования заменили сахар на мед или кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, но в условиях, когда подсластители добавляются в такое множество обработанных продуктов, включая соусы для пасты, крекеры и соевое молоко, становится практически нереальным проконтролировать потребляемые дозы подсластителей в той мере, в какой необходимо для исследователей, и так долго, как этого хотелось бы.

Ограничения, подобные описанным, объясняют, почему некоторые из самых эффективных исследований в области питания проводятся в тюрьмах и психиатрических больницах, в условиях которых исследователи имеют больше возможности проконтролировать то, что участники едят. Но, учитывая вполне понятные этические соображения по поводу использования заключенных или пациентов в качестве «морских свинок» для экспериментов любого рода, сегодня подобного вида исследования проводятся крайне редко.

Даже если у нас имелась бы возможность лучше организовать исследование и собрать достаточно людей для участия в нем, все равно такие конечные точки, как смерть и серьезные заболевания, в изучении которых наиболее заинтересована широкая общественность, на практике изучать чрезвычайно сложно. Чтобы заметить какие-либо значимые различия в уровне таких результатов, исследователям понадобилось бы изучать огромное число людей, при этом полностью избегая определенные группы потенциальных объектов, таких как пожилые люди (это тот выбор, который часто приходится делать исследователям, поскольку смерть от старости может повлиять на результаты исследования). В итоге мы вместо таких исследований фокусируем внимание на тех аспектах, которые, как нам представляется, связаны с подобными печальными конечными точками. Многие из них представляют собой суррогатные конечные точки, такие как уровень глюкозы или инсулина в крови. Это всего лишь кратковременные маркеры, которые, по нашим представлениям, связаны с более серьезными и важными состояниями здоровья, такими как сахарный диабет, или со смертью. К сожалению, изменения в суррогатных конечных точках зачастую невозможно пересчитать в измеримые изменения в состоянии здоровья.

Наконец, как я уже отмечал выше, та категория исследований, которая позволила бы нам установить определенные связи между пищей и здоровьем, а именно долгосрочные рандомизированные контролируемые исследования большого числа участников, чрезвычайно дороги. Большинство организаций, которые занимаются изучением связи питания и здоровья, не обладают бюджетами, необходимыми для проведения подобных проектов.

Даже многие компании в пищевой промышленности не видят значительных доходов от инвестиций в исследования связи питания и здоровья. Они вполне могут продавать свою продукцию без «доказательств», что она полезна для здоровья, а поэтому не видят необходимости в подобных проектах.

Так, то исследование подсластителей, что я упоминал ранее, в результате которого было установлено, что мед, сахар и кукурузный сироп с большим содержанием фруктозы одинаково безвредны для здоровья, было профинансировано Национальным советом по меду, и я смею предположить, что они не были особо счастливы получить подобные результаты. И более того, даже когда пищевая промышленность спонсирует исследования, люди склонны оценивать их результаты с сильным скептицизмом, тем самым превращая их в заранее проигрышное дело для отрасли.

В силу всех перечисленных выше причин люди, которые думают при выборе продуктов питания о последствиях для здоровья, вынуждены полагаться большей частью на небольшие, зачастую несовершенные краткосрочные исследования отдельных питательных элементов и пищевых добавок. Лучшим, что мы можем сделать, будет рассмотрение результатов таких исследований с тем уважением, которое они заслуживают, игнорируя грандиозные прокламации, которые мы можем услышать в их отношении, и изучая сами исследования, когда это возможно. Только таким путем мы способны получить необходимые нам и окружающим нас людям знания о том, какие продукты имеют научно подтвержденное влияние на наше здоровье, и каково в реальности может быть такое воздействие.

И именно для этого и была написана Библия «плохой» еды.