Синрин-йоку: лесные ванны - Лаврейсен Аннетт 2 стр.

Потеря мотивации, хронический стресс, депрессия… Мы подвержены им, когда чрезмерно загружены делами, получаем слишком много информации – и просто сбиты с толку. Благодаря интернету, социальным сетям и техническим новинкам весь мир стал доступен, и мы можем моментально, в один клик связаться с другом в Барселоне, одновременно отвечая на мейлы из Нью-Йорка, или серфить по сайтам любимых парижских бутиков с целью прикупить жакет на лето. То, что двадцать лет назад отняло бы невероятно много времени и стоило бы кучу денег и потому было почти невозможно, сейчас устраивается за полчаса. И для этого совсем не обязательно выходить из дома.

Вот поэтому мы и делаем это все реже. Если в 2014 году, по данным ООН, 54 % мирового населения проживало в городах, то к 2050 году доля городского населения возрастет до 66 %. Одна из самых густонаселенных стран мира – Нидерланды, здесь на один квадратный километр приходится около 500 человек, а в городах проживает больше людей, чем в сельской местности. Наши будни определяет заведенный рутинный порядок, и мы спешим покинуть дома и отправиться в офисы, а из фитнес-клубов – к телевизору. Даже когда мы занимаемся спортом или встречаемся с друзьями, то постоянно проверяем показания шагомера и мобильный телефон.

Многие горожане видят природу, только когда устраивают барбекю или созерцают засушенный цветок под стеклом, помещенный в рамку на стене. Мы получаем больше знаний о природе из передач National Geographic, нежели во время прогулок по лесу. Мы попадаем в бурную стремнину: непомерно завышаем уровень наших притязаний и вынуждены делать все со скоростью света. Часто мы начинаем искать тишину и покой слишком поздно.

Вот почему сейчас мы как никогда раньше нуждаемся в природе. Среди суматохи, шума и сумятицы она становится тихой гаванью, пространством свободы и рефлексии, где мы можем бросить якорь, заземлиться и восстановить контакт с интуицией.

Американский писатель и общественный деятель Ричард Лоув еще в 2005 году предупреждал о последствиях отдаления от природы. В своей книге «Последний ребенок в лесу» (Last Child in the Woods) он писал о «синдроме дефицита природы»: это не столько медицинский диагноз, сколько предостережение о тех рисках, которые могут возникнуть из-за недостатка контактов с природой, особенно у детей. Свои выводы Лоув сделал, основываясь на литературных источниках и сотнях интервью, которые провел с детьми и их родителями в США. Лоув указывал на высокую распространенность синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), ожирения в раннем возрасте, отставания в когнитивном развитии и моторике. Дети, особенно представители поколения iPad, слишком редко и мало познают природу и в результате лишаются «подушки безопасности», которая могла бы уберечь их от стрессов и депрессии. Кроме того, Лоув утверждает, что молодое поколение, лишенное представлений о природе, может поставить под угрозу экосистему Земли.

Хотя Лоув делает эти выводы на основе исследования, проведенного среди американских детей, но и в других странах отмечаются признаки «дефицита природы». Мы живем в такое время, когда медицина настолько продвинулась, что болезни, не так давно считавшиеся неизлечимыми, теперь можно вылечить с помощью обычных лекарств. Но в то же время все больше людей страдают патологиями, о которых предшествовавшие поколения практически ничего не знали. Так, рост числа аутоиммунных заболеваний, например астмы, и различных видов аллергии, несомненно, связан с «дефицитом природы». А вот влияние этого фактора на участившиеся случаи нарушения внимания, хронической усталости и стресса, депрессии и мигреней еще только предстоит доказать; тем не менее уже не вызывает сомнений, что здоровое взаимодействие с природой может значительно облегчить последствия этих недугов.

То, что в эмоциональном плане мы оказались очень удалены от мира природы, связано с мировоззрением, которое определяет западную культуру с XVII века. Это было время расцвета промышленности и эмпирических наук, одна за другой раскрывались тайны природы. Просветители, такие как французский философ Рене Декарт и английский естествоиспытатель Исаак Ньютон, призывали от мистического мышления перейти к рациональному и рассматривали Вселенную как сложный механизм, основные принципы работы которого складываются как части пазла. Поэтому мир природы, как и любой другой механизм, должен быть надежным, прогнозируемым и управляемым. А направляющий ролик в этом механизме – человек, поскольку из всех живых существ только он наделен сознанием, а также аналитическими и эмпатическими способностями. Именно поэтому мы позиционируем себя вне мира природы и ставим себя над животными и растениями.

Такая механистическая точка зрения столетиями доминировала в европейской культуре, науке и медицине и была диаметрально противоположной картине мира, укоренившейся на Дальнем Востоке.

Согласно традиционному взгляду на мир на Востоке, человек не стоит над природой, а представляет собой ее неразрывную часть. Наряду с растениями, животными и такими феноменами, как горы и моря, мы составляем единую Великую Природу, в которой все взаимосвязано. Все формы жизни – это части природы, и природа точно так же – часть всех нас. Мы не вне природы, мы – это и есть природа.

Мир представляет собой единую, целостную систему, все элементы которой играют строго определенную роль, а их равновесие обеспечивает здоровое состояние целого. Когда человек ставит себя выше природы, нанося вред другим элементам, он тем самым нарушает равновесие. Природа может прекрасно справляться с небольшим дисбалансом, как иммунная система, когда борется с простудой или гриппом, но если это происходит на протяжении долгого времени или принимает значительные размеры, то экосистема подвергается опасности, а вместе с ней – и вся зависящая от нее жизнь, включая человека.

Учитывая тот факт, что Япония в результате обширных экспансионистских устремлений создала глубоко индустриализированное общество и уже многие десятилетия использует атомную энергию, нижеследующие высказывания могут быть приняты с некоторыми оговорками. Тем не менее японская культура пропитана глубоким уважением к природе. Когда в Европе только начиналось распространение христианства, а Восточная Азия еще не знала буддизма, японцы уже боготворили природу и ее таинственные силы. Они следовали не священным текстам, а законам племени, фазам луны и календарю сельскохозяйственных работ. Люди верили в то, что Вселенная обладает душой, и чувствовали духовную силу в человеке, животных, горах, растениях, водопадах, реках, скалах и даже порывах ветра.

Все эти природные элементы могут быть проявлением «ками» – понятия, которое лучше всего переводится как «божество» или «божества», хотя речь и не идет о высшей сущности. Основополагающая идея ками состоит в том, что все окружающее нас, материальное и нематериальное, способно нести в себе особые свойства и красоту. Ками могут проявляться в таких священных деревьях, как кипарис, кедр, сосна черная и камфарный лавр, возраст которых зачастую достигает тысячи лет. Животные, обитавшие на этих деревьях, воспринимались как посланцы богов, и вера в это до сих пор сохраняется в Японии. Вот почему по пути к замечательному храму Касуга в городе Нара вы увидите парк, полный косуль, резвящихся на свободе, а знаменитый храм Фусими Инари в городе Киото охраняет пара каменных лисиц.

Эти места, в которых изначально чтили природу, со временем стали синтоистскими святилищами. Каждый, кто побывает в Японии, несомненно, заметит, как много там подобных мест: это и небольшие, скромно выглядящие алтари среди суперсовременных офисных зданий, и величественные храмы у подножия горы. Люди приходят туда, чтобы принести скромную жертву и обратиться к ками с просьбой об успешной жизнь. То, что перед вами синтоистский храм, а не буддийское святилище, сразу же видно по открытому характеру строений и выкрашенным в красный цвет входным вратам – тории, которые знаменуют переход из мира людей в мир духов. Значимые храмы всегда расположены в тщательно ухоженных зеленых районах, где кедры сменяются кипарисами и сакурами.

В VI веке н. э. буддизм (точнее, одна из его ветвей – махаяна) впитал эти древние народные верования; он пришел в Японию из соседних Китая и Кореи и оказал значительное влияние на японскую культуру. Природные силы и ритуалы, мифы о природных божествах и такие типичные синтоистские символы, как вода и камни, нашли свое место в различных течениях буддизма.

Одна из основных тем буддизма – это философия пустоты, которая исходит из того, что между человеком и природой ничего нет: все в мире едино. Каждый из нас в своей жизни стоит перед сложной задачей – отрешиться от собственного «я». Наградой за это станет нирвана – состояние, освобождающее от череды перерождений, а значит, от необходимости снова испытывать страдания в новой жизни; нирвана дает возможность раствориться в целом, где уже не будет места собственной личности – «я». Поэтому в японском буддизме состояние нирваны (или просветления, озарения) часто называют «пустота».

В отличие от традиционного буддизма дзен-буддизм, возникший в XII–XIII веках и ставший позднее популярным на Западе, утверждает, что состояния нирваны можно достичь только посредством медитации.

Чтобы лучше понять принцип «все едино», можно представить Вселенную как огромный океан, первоисточник пустоты, в котором волны то набегают, то отступают. Они вздымаются и никогда не успокаиваются, но всегда возвращаются в океан. И мы, люди, так же как животные и растения, представляем собой ограниченные временем волны вселенского океана.

В окружении природы мы можем испытывать сильные чувства, но японская культура идет еще дальше: субъективный опыт – это опыт самой природы. Только в настроении, которое она в нас вызывает, – например, в состоянии счастья, ностальгии или миролюбия, – природа обнаруживает саму себя.

Фламандский философ Ульрих Либбрехт многие годы усиленно занимался изучением точек соприкосновения между философиями Восточной Азии и Западной Европы. Он установил, что глубокие чувства, которые японцы испытывают благодаря контактам с природой, связаны с буддийским принципом, который гласит, что все в природе преходяще, в том числе и мы – люди. Жители Японии могут наслаждаться прелестями четко разнящихся четырех времен года – от суровой зимы до жаркого лета. Год за годом они могут наблюдать своими глазами непостоянство всего сущего. Поэтому японцы проникаются глубоким сознанием того, что неизменно лишь то, что все постоянно изменяется и рано или поздно превращается в космическую энергию; этому феномену было дано название «мудзё» («бренность, непостоянство»). Мы можем сколько угодно ломать голову над законами природы, но ее цикличность остановить не удастся. Все старания бессильны. Лишь в том случае, когда мы сами всем существом сумеем ощутить природу, оставаясь при этом в настоящем, мы сможем освободиться от иллюзии, что представляем собой нечто неизменное в этом постоянно меняющемся мире.

Как бы это было прекрасно, если бы мы могли познать природу до глубины своей сущности и даже стать с ней одним целым! Однако такое самоотречение достигается не без труда. Мысли и склонность объяснять всё и вся мешают нам быть беспристрастными и вникать в суть окружающего мира. Поэтому сначала следует стремиться к подлинному контакту с природой, сохраняя свое присутствие в данном конкретном моменте и призывая на помощь органы чувств, этих стражников у ворот открывающегося нам мира. Мы должны не просто созерцать лес, а прислушиваться к нему, впитывать его запахи и пробовать на вкус, и лишь тогда действительно сможем почувствовать природу в глубине своего существа.

Конец ознакомительного фрагмента.