Получается, я просила мамин портрет, у него сработал перенос, и вот он уже не помнит, что «запускался» рисунок как портрет жены, а получилась… кикимора. Нет, это не значит, что он её не любит. Но так у него выразились все его обиды и их разногласия. Он как будто выплеснул их из себя на бумагу, и ему полегчало.
Прошла неделя. Папа мне сказал, что теперь он будет рисовать только летом, на даче. Но при этом так хорошо и спокойно улыбался, что я не стала с ним спорить, а поверила ему.
У отца возобновились ежедневные прогулки. Он опять стал уходить гулять на два часа. Вижу – ему определённо лучше. Настроение держится всегда хорошее, с удовольствием общается во дворе со знакомыми, улыбчив, благодушен. И я решила, что больше не буду к нему приставать с рисованием.
Днём с работы звоню отцу. Он весел, в прекрасном настроении, рассказывает о своих прогулках. И ещё:
– Я тут захотел тебе воробьёв нарисовать, только вот что-то в последнее время не попадаются мне они. Надо посмотреть на них ещё на улице, и потом я их тебе нарисую.
– !!! Конечно, нарисуй! Ты выходи гулять пораньше, засветло, и обязательно увидишь их! – вот уж порадовал, так порадовал! Сам!
Это, конечно, не курс психологических консультаций, но на них папа и не согласился бы. Пришлось хитрить, и – результат достигнут!
«Подарите дедушке краски» – опубликовано в 2010 г. в «Психологической газете».
Шопинг для самых стареньких
Дедушка наш, а точнее, мой 76-летний папа, каждый день ходит гулять. Гуляет долго, часа по два. Маршрут изведан, до мельчайшего камушка. Одни и те же витрины, одних и тех же людей встречает по пути, обо всём с ними уже переговорил, словом, никакой спонтанности, эмоций – заезженная пластинка.
А общаться ему хочется, и новых впечатлений – тоже. Чтоб вот так прийти вечером домой, да бабушке (маме моей) или мне сообщить: «Я тут вот кого встретил… У него знаешь, что?..»
Я ему советую:
– Пап, а ты гуляй по новому торговому центру. Там чисто, сухо, тепло, светло. Людей много, как раньше на демонстрации, наверняка знакомых встретишь. И лавочки есть посидеть, если устанешь, и попить-поесть под рукой, и туалет. Сейчас распутица, дороги раскисли – на улице лужи, грязь, ходить неудобно. А там полы ровные, гладкие, ходи сколько хочешь. И по климату комфортно – зимой тепло, летом прохладно – кондиционеры работают.
– Нет. Мне уже этой суеты не надо. У меня сил не хватит.
– До торгового центра добраться и обратно сил надо меньше, чем ты каждый день тратишь на прогулку. Доберёшься, и, хочешь – посиди, хочешь – погуляй. Встретишься с кем-то, пообщаешься. Но тебе ведь уже неинтересно одной дорогой ходить. Давай вместе съездим, я тебе всё покажу.
– Нет, у тебя дел полно, а у меня нет особой нужды. Да и не разберусь я, там теперь всё по-новому… В общем, ни к чему мне это.
Началась весна, у деда нашего мысли опять о даче, о винограде. Говорит мне как-то: « хочу на Птичий рынок сходить, купить себе калоши новые, утеплённые». Я через несколько дней за продуктами в торговый центр «Ашан» поехала. В середине зала – дешёвый ширпотреб. И калош там разных – на любой вкус! Можно было бы купить ему их сразу, его размер обуви я прекрасно знаю. Но – стоп! «А ведь это хороший стимул!»
– Папа, я была в «Ашане», рассказываю ему вечером, – там калош много, каких только хочешь! Есть и как короткие резиновые сапоги, и утеплённые, и с пятками, и без пяток, и цветные, и чёрные, и камуфляжные военные. Не знала, какие тебе выбрать, наверное, тебе лучше самому посмотреть.
У него глаза по-детски загорелись – выбор! Знаю, что пожилым людям нужно стараться предоставлять свободу выбора в их повседневной жизни: потребность контролировать окружающие обстоятельства, даже если и в мелочах, является базовой для человеческой натуры.
Как давно он ничего не выбирал! А тут выбирать – и фасон, и модель, и цвет, и степень утепления!
– Я, пожалуй, съезжу! Эт где? На пересечении каких улиц? Всё, понял, завтра съезжу!
Сказал – сделал! Прямо откуда прыть взялась? Но – приехал без калош. Рассказывает о своём путешествии:
– Доехал, нашёл, дошёл. Зашёл вовнутрь. Там – целый город! Ну, я походил, посмотрел, спрашиваю:
– А где бы мне тут калоши купить?
– Это вам в «Ашан» надо.
– А я где же?
– А вы в «Леруа Мерлен», э то другой магазин. Идите дальше, вон туда.
Я шёл-шёл, шёл-шёл, целый квартал, наверное, прошёл. Вроде, другой уже магазин, ищу, где обувь. Опять спрашиваю:
– А где бы мне тут калоши купить?
– Это вам в «Ашан» надо.
– А я где же?
– А вы в «Спорт Мастере». Идите дальше, вон туда.
– Короче, пока я дошёл до «Ашана» через все предыдущие магазины, пока в «Ашане» дошёл до калош… Посмотрел я на них – да, действительно, там большой выбор. И понял, что покупать, оплачивать – сил уже нет. Я к пареньку подошёл и спросил:
– Где у вас тут посидеть можно?
– А вон, дедушка, там, где обувь меряют.
Ну, я посидел там, отдохнул, и отравился в обратный путь. Но завтра съезжу, куплю!
На другой день дед поехал за покупкой. Вечером рассказывает:
– Теперь я знал, куда ехать. Пришёл к обувному прилавку, выбирал, выбирал, еле нашёл, что мне надо. А как к кассе подошёл, кассирша залезла вовнутрь одного сапога, а в нем – пакет с конфетами. Кто-то припрятал, видимо, вынести хотел. Я ей говорю: это не моё! Она даже слова не сказала, не заподозрила меня. Оплатил, вышел. Потом пошёл назад, за хлебом, мать велела заодно купить. У меня в пакет калоши-то завернули, опечатали, и я спокойно снова прошёл в магазин. Всё там умно предусмотрено!
Это оказались совсем даже и не калоши, а обычные суконные сапоги «Прощай, молодость» на высокой прорезиненной подошве, поэтому они и называл их то сапогами, то калошами, ну да бог с ними, пусть будут калоши!
– Но как там всё… И народу!… Может, и ещё когда съезжу…
Трудный поход деду выдался в эти дни. И не во всём он сразу сориентировался – дважды заходил в зал и проходил кассы. Но – как будто сразу немного помолодел. Весь вечер мерил сапоги-калоши, рассуждал о неправильном расположении дорог в городе и вспоминал работников магазина, которые так отзывчиво во всём ему помогали, не усомнились при пакете конфет в его порядочности. Он даже как будто обо всём человечестве стал лучше думать, а то уж чуть было совсем в нём не разуверился…
Тяжело ему пришлось преодолевать себя, делать усилие. И, конечно, не ради калош за 99 рублей. Получилось, что, как в прежние времена, он съездил выбрать то, что ему нужно. Сам. Вновь ощутил своё право самому принимать решения и почувствовал свою компетентность. Раздвинул тем самым свои границы – географические, коммуникативные. Окунулся в мир непредсказуемых отношений и контактов. «Мы чувствуем себя счастливее, и наши действия бывают эффективнее, когда в нашей власти тот или иной выбор. К несчастью, в нашем обществе в жизни многих людей наступает стадия, когда они теряют эту власть, когда им уже не позволено делать для себя даже самый простой выбор. Эта стадия жизни называется старостью. … Чем больше мы ощущаем свою способность управлять ситуацией, тем здоровее, счастливее и мягче проходит у нас процесс старения» (Роджер Р. Хок. «40 исследований, которые потрясли психологию»).
В большинстве жизненных ситуаций всегда следует стремиться к тому, чтобы увеличивать количество возможностей, как вашего собственного выбора, так и выбора близкого вам пожилого человека. И освоение нового в пожилом возрасте – даже если это всего лишь освоение нового маршрута, нового пространства, новых стандартов торговли – заставляет человека мобилизоваться, собраться, почувствовать себя в общем потоке людей, вместе со всеми…
«Шоппинг для самых стареньких, или Как дедушка калоши покупал» – опубликовано в 2011 г. в Психологической газете.
Как дедушка яблоками торговал
Лето. Дача. Дел у отца полно: виноград, полив овощей, общение с соседями. Жизнь его опять вихрем закрутилась, события сменяются одно другим. Но, как и обещал, нарисовал летний рисунок. На нём – дорожка, яблоня, баня. Рисунок один, на больше у него времени не хватило.
Поспел урожай, отец начал выходить на дорогу и продавать всего понемногу – крыжовник, груши, яблоки. Но больше всего он на этой дороге, где торгуют все дачники нашего массива, общается. И волнуется: продаст – не продаст, будет к вечеру выручка или нет. Ему интересно – интрига!
Я ему позвонила по телефону, сообщила, что внучка его экзамен сложный сдала – он уж больно переживал все эти дни, расстраивался. Но дед трубку взял, и я понимаю по звукам, что он на обочине трассы, и как раз идёт бойкая торговля. Так он даже не стал вслушиваться, о чём шла речь, крикнул мне: «Я потом позвоню! Некогда мне!»
Я не обиделась, а только порадовалась за него. Зимой бы ему такой интерес и такую включённость, как сейчас в процесс торговли.
Чужие бабушки и другие
«А почему бы и нет»
Одна моя приятельница, прочитав рассказ «Подарите дедушке краски» в «Психологической газете», прореагировала так:
– Здорово! Это как долг родителям отдать! Но ты любишь своего отца, ты можешь на него воздействовать, и он тебя послушался. А я вот не знаю, что мне делать с бабушкой, к которой я не испытываю никаких нежных чувств. Это родственница моего нынешнего мужа. Я её недавно только узнала, видимся мы редко, но муж переживает за неё, спрашивает меня постоянно, как бы ей помочь. Мы приезжаем к ней в деревню в гости, где она всю жизнь прожила, навещаем её. Она малограмотная, простая, деревенская. Не предложу же я ей порисовать.
– А почему бы и нет?
– Да ну, даже не представляю, как я ей об этом скажу.
– А ты попробуй!
Примерно через месяц моя однокурсница разместила на своей страничке в социальной сети фотографии, которые красноречиво иллюстрировали результаты этих проб. Это та самая бабушка и её рисунки. (напоминаю: разрешение использовать её замечательные снимки я получила).
Мама Нины и Тани
Приходит к нам на дачные вечерние посиделки соседка Нина, сама уже пенсионерка, мамина подруга и бывшая многолетняя сослуживица. Рассказывает о своих детях, внуках и обязательно – о старенькой маме. Она живет вместе с родной сестрой Нины Таней.
Таня жалуется, что мама постоянно капризничает, требует к себе повышенного внимания. А с другой дочерью Ниной, живущей отдельно, у мамы отношения ровные, спокойные.
Таня говорит, что когда был жив отец, мама о нём заботилась, была услужливая, кроткая, у неё был совсем другой характер. А когда он умер, сильно изменилась. С ней стало тяжело рядом жить.
Видимо, осознавать себя самым старшим из своего близкого окружения непросто и невесело. Человеку комфортно, когда он имеет в общении хоть кого-нибудь, кто старше его, по отношению к кому он может вести себя как более молодой, неопытный. Чтобы легче было дать возможность проявиться своему внутреннему ребёнку.
А у старого человека зачастую круг общения очень ограниченный – семья, ну, может, ещё соседи. Вот и получается, что круг замыкается, никого нет старше. Пожилому человеку необходимо быть хоть для кого-то младшим, хоть для одного человека. Чувствовать себя ребёнком по отношению к кому-то: к старшему мужу или к ещё более пожилой соседке. Если таких людей не остаётся – он начинает ставить на роли старших тех, кто моложе, например, своих детей. Происходит перверсия (нарушение иерархии в семье). И – портятся отношения с детьми.
Дети обижаются, не понимают, что они своим старым родителям теперь родители, а не дети.
Каждый выходной, когда мы на даче, Нина к нам заходит. И каждый раз она рассказывает о своей маме. У неё самой, видимо, есть потребность порассказывать о ней. Она говорит о ней, как говорят родители о своих маленьких детях. С критикой, с точностью в деталях и с любовью. Вот недавно она рассказывала, как прытко та бежит открывать, когда звонят в дверь:
– Как будто ждёт кого. А кто к ней никто не может прийти? Ну никто!
В очередной раз рассказывает:
– Мама очень бережёт глаза. Из-за этого не вяжет, считает это занятие бесполезным. Не читает ничего, тоже из-за глаз. Но телевизор смотрит постоянно. Раньше читала журналы по медицине, связанные со здоровьем. Но не ЗОЖ (Здоровый образ жизни), а научные.
Нина как будто внимательно отслеживает процесс старения своей матери и на ней старается запомнить начало неспособности контролировать его.
Баба Глаша
Очень часто в старости человек закрыт для всего нового. Защита его сильна, и он не хочет узнать о себе что-то ранимое и болезненное от близких. Даже в книгах или в кино увидеть в героях какие-то свои черты и дать им объективную оценку.
Поэтому, когда пожилой человек не читает, не смотрит телевизор, ограничивает круг знакомых, а в его узком кругу темы для разговоров строго регламентируются, повторяются, можно с большой вероятностью сказать, что он пребывает в глубоком кризисе.
«Если у вас развито чувство внутренней безопасности, то вы можете сотрудничать с людьми, имеющими другие взгляды. Если эмоционально вы уязвимы, то будь вы и семи пядей во лбу, сотрудничество с людьми, чьи взгляды на важнейшие жизненные вопросы отличаются от ваших, будут представлять для вас угрозу» (С. Кови, «Семь привычек высокоэффективных людей»).
Баба Глаша пережила в середине жизни страшную трагедию – в один день жестоко убили её мужа и взрослого сына. На старости лет она уехала из своей деревни в город к дочери, и там растворилась в её семье. До конца жизни она так и не оправилась от психической травмы. Песни её на семейных праздниках были трагичными, горькими, граничащими с плачем. И всё чаще и чаще у неё проскальзывало, что она не прочь бы пораньше уйти из этого мира.
Дочь создала ей такой уют, такой комфорт! Милая мебель, современная удобная сантехника с поручнями, на тумбочке прикроватной всегда минералка, лекарства в нарядной косметичке, живые цветы. На стене портреты её любимых людей в красивых рамках. Но жизнь всё равно оказалась ей не мила. И однажды она преодолела свою немощность, отбросила вспомогательные ходунки, расчистила в шкафу штангу от тяжёлой зимней одежды (откуда только силы взялись!), достала верёвку и … Дочь и внучка были безутешны, всё корили себя, что не усмотрели. Да разве ж уследишь, если человек это задумал? И можно ли было рассмотреть и предугадать такой исход? Когда горевание и неуёмная тоска по погибшим любимым людям не ослабевают долгие годы и переходят в намерение и свою жизнь отдать вслед за ними? И могут ли безграничная любовь, теплота, забота изменить этот трагичный финал? Вся жизнь большой семьи была выстроена так, чтобы бабушке Глаше было хорошо. Всё, что её радовало, было припасено и преподнесено, только руку протяни. Периодически её вывозили в гости в её родную деревню. И к ней приглашали её подружек – пообщаться, попеть. Любимые блюда, обновки, почитание. Не могу припомнить ничего, чего бы ей хотелось, а не у неё бы этого не было. И – ласка, нежность, внимание, непререкание со стороны всей родни.