В психологической науке в целом усиливается интерес к исследованиям с помощью искусства, что проявляется в попытках комбинации количественных и качественных исследований и исследований с применением различных форм творчества и искусства (McNiff, 19 9 8; Laplante, 2000; Noë, 2000; Gombrich, 2000). Таким образом, можно говорить о сближении науки, искусства и практической психологии как об общем процессе, в котором каждая из перечисленных составляющих питает друг друга.
Психология – молодая наука, практическая прикладная психология и тем более терапия искусствами еще моложе, и на протяжении всей истории психологии существовал и продолжает существовать огромный разрыв между теоретической психологией, методологией и прикладной практической психологией, или психотерапией. И если теоретическая психология выработала некий объективный взгляд на вещи и, как положено любой науке, за годы своего существования прекрасно научилась членить изучаемое – психику – на составные кирпичики (так, собственно, родились направления психологии – психология мышления, восприятия, памяти, эмоций, кросс-культурная, нейропсихология и т. д.), то в практической психологии и психотерапии первичны методы работы и подходы, которые, как правило, носят яркий отпечаток личности создателя, поэтому они весьма разнообразны и субъективны.
Многие российские и зарубежные ученые, практики (В.П. Зинченко, Ф.Е. Василюк, В.Ф. Петренко, А.А. Пузырей, Г. Хант, С. Крипнер и др.) пытались воссоединить разрыв между теоретической и практической психологией и найти некую объединяющую категорию, способную описать все многообразие психического опыта, – все они говорили о сознании и исследовали его свойства. Мы вслед за ними будем говорить о сознании. Сознании, понимаемом не узконаправленно, как сумма осознаваемых состояний, а гораздо шире, как все проявления, в том числе и бессознательные процессы, трансперсональные процессы, личностные, надличностные, межличностные взаимодействия, взаимодействия с информационной, предметной, культурной средой, которая окружает человека. Конечно же, сознание включает и тело как часть видимого проявления сознания, и практическим психологам хорошо известно, что весь опыт человека с рождения записывается на телесном уровне.
Второе важное понятие в поле нашего рассмотрения – искусство. Искусство в данном случае понимается не как изящные искусства, а как широкий объединяющий термин. Одним из определений искусства является «творческое отражение и воспроизведение действительности в художественных образах». Интересно, что само слово «искусство» произошло от старославянского слова «искоусъ», что означает «опыт», «испытание». Это один из способов познания и осмысления окружающей действительности наряду с наукой, способ передачи знаний и мудрости, накопленной поколениями.
Для того чтобы глубже понять механизмы терапевтического процесса в интермодальной терапии искусствами и вообще приблизиться к объяснению возможностей терапевтических искусств, рассмотрим базовые свойства человеческого сознания, а также различные трактовки и взгляды на понимание природы искусства.
§ 1. Языки и модальности сознания
История изучения сознания многообразна, и здесь мы не будем подробно ее рассматривать. По сути, все попытки описать сознание сводятся к нахождению метафоры, способной дать нам представление о нем через что-то другое. Более того, У. Джеймс в своих последних работах утверждал: «между миром и сознанием нет никакой неустранимой двойственности», т. е. мир представляет собой бесконечное метафорическое отображение сознания (Джеймс, 2003). То же утверждение даже в большей степени имеет отношение и к языку, который устроен наподобие метафоры.
В основе подобных связей языка – мышления – сознания, по словам Г. Ханта, лежит межмодальный зрительно-кинестетический синтез (Хант, 2004). Хант, опираясь на свои исследования, говорит о наблюдаемых им феноменах синестезий при спонтанных измененных состояниях сознания, когда одна чувственная модальность говорит на языке другой. Эти и другие исследования синестезий, по его мнению, хорошо согласуются с теорией невролога Нормана Гешвинда, согласно которой все символическое познание основано на способности к межмодальной трансляции между разными модальностями восприятия. Эти мысли поддерживают идею Говарда Гарднера о том, что символический ум состоит из множества непрочно связанных друг с другом относительно автономных «структур, в число которых входят математика, межличностные отношения, музыка и изобразительное искусство» (Хант, 2004).
Подобные свойства сознания и его способности к межмодальной трансляции и саморазворачиваемости стали основой немалого числа современных направлений психотерапии: например, процессуально-ориентированной терапии А. Минделла, нарративной психологии и предмета нашего рассмотрения – интермодальной терапии искусствами, делающей акцент на использовании в одной терапевтической сессии разных видов искусств (танца, музыки, рисования и лепки, сочетающихся с работой с телом).
Так же как сознание есть отражение мира, зона культуры представляет поле создания метафор и способов манипулирования ими. На важность метафор, их культурную обусловленность указывал В.Ф. Петренко: «Именно особенности географического положения страны, климатические условия, особенности природы, привычного быта становятся своеобразным метафорическим мета-языком, на который переводится реальность» (Петренко, 1988). Сознание определяется мета-языком и метатекстом культуры.
В русле развивающегося подхода изучения сознания (consciousness studies) последнее рассматривается целостно, в нем не выделяются отдельные психические процессы. Ведь сознание конкретного человека реально сталкивается с «кентаврами» – полумыслями, получувствами, полуобразами, да еще локализованными в теле. «Подвижная плазма» (метафора Ф.Е. Василюка) каждого конкретного движения образа сознания в реальности очень сложно организована. И этот язык сознания ближе к языку искусств, нежели к привычному нам вербальному языку, ему свойственны нелогичность, метафоричность, противоречивость, разнонаправленность, быстрая изменчивость и др.
Возможности интермодального подхода в терапии искусствами базируются на основных свойствах сознания, среди которых выделяют:
♦ полимодальность;
♦ образную природу;
♦ метафористичность;
♦ единство сознания – тела;
♦ саморазворачиваемость сознания.
Рассмотрим эти свойства подробнее.
Полимодальность и образность сознания
Давайте разберемся с ключевым для нашего направления понятием, часть которого встречается в определении подхода, – с «модальностью». Что значит модальность в психологии, модальность в искусстве и модальность в интермодальной терапии искусствами? Начнем с того, что это слово используется в различных областях научных знаний и работы с информацией. Само слово «модальность» произошло от латинского слова «modus», что значит «способ». Таким образом, слово «полимодальный» обозначает некий сложный объект, объединяющий в себе различные модусы, способы функционирования.
Модальности сознания. Когда мы говорим о «полимодальности сознания», мы понимаем под различными модусами сознания различные психические функции, такие как память, восприятие, мышление. Память «записывает» поток сознания, используя все органы восприятия, она интермодальна и может быть чувственной, телесной, звуковой, вербальной. Например, если вы в детстве наступили на осу и она вас укусила, то и впоследствии, даже по прошествии множества лет, слово «оса» будет отдаваться еле заметным уколом в пятку. Это заметили ранние интроспекционисты, а позднейшие исследования подтвердили многомерность и многоуровневость потока сознания.
Если мы задумаемся о том, что происходит у нас в голове, как мы мыслим, думаем, то мы увидим не текст на внутреннем экране, мы осознаем, что нас постоянно посещают полумысли, получувства, полуобразы, мы «мыслим эмоциями» и «ощущаем мысли», переживая их на телесном уровне. Поток сознания скорее напоминает оркестр, где каждый инструмент играет свою партию, работая на создание единой мелодии, а когда на сцену выходит солист, оркестр аккомпанирует ему, оттеняя его выступление.
В статье «Структура образа сознания» Ф.Е. Василюк приводит пример литературной интроспекции:
«Набоков в “Весне в Фиальте” пишет: “Я этот городок очень люблю: потому ли, что во впадине его названия мне слышится сахаристо-сырой запах мелкого, темного, самого мятого из цветов, и не в тон, хотя внятное, звучание Ялты”. Название городка, так поданное, воспринимается не привычно-механически, как указание места действия, не условно, как знак, а чувственно, как если бы оно было вещью. Слово имеет вкус, запах и цвет, объем и фактуру. Но почему же “впадина”? Стоит попробовать произнести это слово медленно, особенно на вдохе (иначе как же ощутить запах фиалки?), и проследить эволюцию движений рта, языка, гортани, чтобы явственно ощутить остающийся после “а” объем во рту, впадину» (Василюк, 1993).
Модальности восприятия. Однако для нас важно еще одно значение слова «модальность», принятое в психологии, и здесь мы переходим на территорию психологии восприятия. Здесь модальностью называют принадлежность отражаемого раздражителя к определенной сенсорной системе, она обусловлена строением органов чувств и особенностями среды, воздействующей на них.
Мы живем в объемном мире, где длина световой волны отражается как цвет, а частота звуковых волн – как тон и т. д. Таким образом, каждой модальности соответствует своя сенсорная система, и наоборот. Наиболее известными сенсорными системами являются зрение, слух, осязание, вкус и обоняние.
Все сенсорные системы работают в соответствии с принципами многоканальности, дублирования информации. Нейронные связи, ответственные за восприятие, являются не прямыми, а сложно переплетенными. Эти принципы говорят о полимодальности восприятия и о взаимодействии сенсорных систем.
Некоторые люди могут слышать цвета, ощущать цвета на вкус, такие довольно часто встречающиеся примеры синестезий тоже говорят о полимодальности нашего восприятия. Синестезии скорее описывают полимодальный характер именно чувственного восприятия, хотя, как я уже писала выше, в этом симфоническом оркестре сознания участвует не только восприятие, но и мыслительные, эмоциональные процессы, телесные ощущения.
Среди знаменитых людей синестетиками были композиторы А. Скрябин, различавший цвет и даже вкус музыкальных нот, и Н. Римский-Корсаков, обладавший цветным слухом на звуковысотность. У поэта Артюра Рембо гласные звуки окрашивались разными цветами, а художник В. Кандинский мог слышать звуки красок.
Если говорить о происхождении синестезий, то, скорее всего, по одной из версий, синестетическое восприятие естественно на ранних этапах развития человека, младенцы воспринимают сигналы от всех органов чувств вместе, целостно, сами являясь неким «чувствилищем». Но с возрастом происходит разделение, отмирание нейронов, которые образуют синаптические мостики. А у некоторых людей либо не происходит это разделение и способности к звуко-цветовому восприятию в различных модальностях остаются, либо они сознательно тренируют эти способности. В основе многих зарядок для мозга лежит установление межмодальных связей, прочерчивание новых нейронных путей в коре головного мозга, а значит, развитие мозга. Занятия интермодальной терапией искусствами тоже являются своеобразной тренировкой для мозга, участникам часто предлагаются необычные задания или игры, например, игра «Угадай цвет», когда один из участников группы движением показывает какой-то цвет, а остальные участники группы должны угадать его.
В интермодальной терапии искусствами «модальностями» мы называем различные арт-формы, или виды искусства. На основе каждой из ведущих модальностей восприятия возник свой вид искусства, однако в сознании человека невозможно четко разграничить модальности восприятия, мы воспринимаем мир целостно, всеми органами чувств.
Все это лишний раз доказывает, что язык терапии экспрессивными искусствами ближе всего к естественному, первородному, довербальному языку сознания. И, несмотря на всю разницу человеческого опыта, в пределах одной культурной системы координат существуют системы невербальных значений, понятные всем. Мой собственный опыт творчества в различных видах искусства подсказывает мне, что разные виды искусства – это лишь разные наречия одного языка, а интермодальный подход очень естественен и наиболее полно соответствует природе сознания человека и языку души. Недаром эпиграфом к книге стали слова Дарьи Халприн: «Душа любит говорить на языке искусств» (Halprin, 1999).
Важность телесного измерения, метафоричность сознания
Психотерапевты-практики, работающие в самых разных подходах, понимают важность телесного измерения. Можно сказать, что наше тело и сознание являются своеобразной картой, на которой записан весь наш опыт начиная с внутриутробного периода, а иногда и раньше, опыт тел наших предков (если брать во внимание трансгенерационный и трансперсональный аспекты). И ресурсный, и травматический опыт записываются на телесном уровне. Наши основные представления о мире переживаются на психофизиологическом уровне, они являются укорененными в теле и в наших ощущениях. Они формируются в раннем детстве и основываются на опыте физического исследования мира, позднее являясь материалом для построения метафор и описания мира.
К примеру, острая фигура воспримется опасной, а следовательно – злой, а мягкая и круглая – доброй (Артемьева, 1980). По словам Р. Арнхейма: «Понимание глубины ума немыслимо без понимания физической глубины» (Арнхейм, 1994).
Тело очень часто является тем интегратором, внутри которого происходит психическая межмодальная жизнь (Василюк, 1993). Метафоры же позволяют обозначить особенности телесного опыта в культурном контексте. Примерами таких метафор могут быть выражения типа: «Я ощущаю внутри пустоту», «Не могу сдвинуться с места». Подобные метафоры могут быть посредниками и посланниками в интермодальной терапии искусствами, они могут рождать образ, рисунок, могут быть выражены, исследованы и трансформированы в танце или в музыке.
Огромную роль в таких психотерапевтических «маршрутах» играет тело и задействование телесного опыта. Джордж Лакофф и Марк Джонсон (Lakoff, Johnson, 1980) утверждают, что движение и телесный опыт лежат в основе таких когнитивных функций, как категоризация, метафора и арифметика. Первичные метафоры (например, верх~сила, легкость~радость) происходят из телесного опыта. Смысл метафоры заключается в переносе смысла с ситуации, в которой мы имеем непосредственный опыт восприятия, на ситуации, с которыми мы ранее не сталкивались. Непосредственное сенсорное восприятие подвергается категоризации и впоследствии может храниться в памяти в виде образов, которые, в свою очередь, являются материалом для создания базовых и комплексных метафор, а также новых образов. Таким образом, тело начинает играть существенную роль в нашем понимании реальности.
Теоретик интермодальной терапии искусствами Шон Макнифф замечает, что процесс взаимодействия с образом в интермодальной терапии искусствами имеет кинетический характер и позволяет запечатлеть «движения» психики. Но, по сути, в подходе интермодальной терапии искусствами мы просто проявляем и делаем видимыми невидимые движения психики, выражая их в образах и с помощью тела. Паоло Книлл говорит о том, что практика интермодальной терапии искусствами делает видимой реальность сна. И эти невидимые движения психики, переведенные на язык движений реального тела, становятся понятными, их можно осознать и трансформировать путем прочерчивания новых нейронных связей, используя новые объемные метафоры.
Некоторые исследователи (например, Хант, 2004) выделяют такое свойство как саморазворачиваемость сознания.
В потоке сознания нет пауз, он функционирует по закону ассоциаций или ассоциативных связей: один образ, чувство, телесное ощущение влечет за собой другие, и на этом свойстве основаны многие методы психотерапии, в том числе всем известный метод «свободных ассоциаций» З. Фрейда. С другой стороны, под саморазворачиваемостью сознания понимают развитие высших психических функций, когда один процесс влечет за собой другой, например, развитие речи связано с развитием моторики. В интермодальной терапии происходит похожий процесс: свободная игра на территории искусств и свободный поток творчества также функционируют по принципу свободных ассоциаций, когда один жест, движение рождает линию или образ, который, в свою очередь, рождает чувство, смысл или понимание.