Модальности воображения
Паоло Книлл, говоря о модальностях, предлагает использовать термин «модальности воображения», понимая под воображением работу сознания, которая осуществляется на территории искусства и которая более близка реалиям сна или сна наяву. Паоло Книлл так и называет искусство – «возможность видеть сны наяву».
Он говорит о том, что воображение является интермодальным или мультимодальным, указывая тем самым на полимодальность сознания (см. главу 1) без использования, однако, терминологии, связанной с сознанием.
Воображение использует поэтический язык. Поэтический в широком смысле слова – имеется в виду язык метафорический, образный. И по-русски, и по-английски в этимологии слова «воображение» есть слово «образ» (image) – это продуцирование образов или вхождение в образ, во-ображение. Вхождение в образ может быть осуществлено разными путями, изначально именно эти пути воображения Паоло Книлл и называл модальностями.
В книге «Менестрели души» (Knill, Barba, Fuchs, 1993) авторы выделяют пять модальностей: образ, звук, акт, слово и движение. Каждая из выделенных модальностей соответствует одному из видов искусства, в котором она является ведущей: образ в рисунке и живописи, звук в музыке, акт или действие в театре, слово в поэзии, движение в танце. Постепенно модальностями стали называть виды искусств, используемые в терапии искусствами, – рисунок, поэзию, движение или танец и т. д. Один из учеников Паоло Книлла, Жак Стительман, указывает на это смещение в понимании использования слова «модальность» в своей статье «Модальности: феноменологический концепт экпрессивных искусств» и добавляет две другие модальности – запах и вкус, которые могут вносить с собой два других вида искусства: кулинарное искусство и искусство работы с запахами – парфюмерия (Stitelman, 2017).
Я думаю, что для понимания концепта модальностей воображения важно помнить о том, что воображение, так же как и сознание, полимодально. Что модальности не так жестко разделены, а могут перетекать одна в другую в воображении и в действии. Например, мы не можем представить себе рисунок или живопись без движения хотя бы руками, а иногда и всем телом, при этом часто во время рисования мы можем слышать звук, издаваемый предметом, которым мы рисуем, по поверхности, на которой рисуем.
Мы живем в объемном многомерном мире, в котором одновременно представлены и вкусы, и запахи, и образы, и движения. Если мы обратим внимание на такой сложный вид искусства, как кино, мы увидим, что в нем задействованы сразу несколько модальностей. Так же и наше воображение является мультимодальным, но мы, однако, всегда можем выделить ведущую модальность. По словам Ирины Бирюковой, «модальность воображения не всегда соответствует виду творчества. Например, мы различаем “образы” и “ритмы” в поэзии, а в живописи “действия” и “движения”, даже если мы ассоциируем ритм с музыкой, действие с театром, а движение с танцем. Подобные пересечения существуют и между сенсорным вовлечением в восприятии и выражении внутри одного вида искусства» (Бирюкова, электронный ресурс).
Паоло Книлл отделяет активность воображения от других типов работы сознания, как, например, бытового или рационального мышления, сравнивая воображение больше с реальностями сна или видимой реальности искусства. «Воображение – это посещение обители души» (Knill, Barba, Fuchs, 1993).
«В визуальных искусствах мы можем говорить, двигаться и звучать с помощью визуальных образов.
В танце мы можем представлять, говорить, звучать и разыгрывать действия с помощью движений.
В театре мы можем говорить, представлять, звучать и двигаться с помощью действий.
В музыке мы можем говорить, представлять, двигаться, звучать с помощью звука и ритма.
В литературе и поэзии мы можем представлять, двигаться, звучать с помощью слов» (Knill, Barba, Fuchs, 1993).
Таблица 2. Модальности искусств, модальности воображения и сенсорные системы
Кристаллизация
Паоло Книлл предлагает теорию «кристаллизации», в которой нашла отражение базовая человеческая потребность в упорядочивании психического материала, в движении к оптимальной ясности и точности мыслей и чувств.
Ошибочно считается, что терапевт искусствами не обязан владеть способностью формулировать и выражать свои мысли в словах, ему достаточно отзываться на действия клиентов с помощью образов. Но это не так, именно нахождение ясной, хорошо сформулированной метафоры дает наиболее глубокий терапевтический эффект, и терапевт должен своими вопросами и своими ассоциациями побуждать клиента к нахождению уникальной формулировки. Сам Паоло Книлл часто играет со словами, находя метафоры и определения на границе обычных значений слов, как бы подчеркивая многозначность и уникальность, максимальную точность облеченного в слово смысла, так чтобы слово было не мало и не велико для смысла, облеченного в него, а сияло, как кристалл, разными гранями. Ему присущ, образный поэтический язык, он вводит много новой терминологии, пытаясь описать новое с помощью привычных категорий, предлагая свои образы для описания процесса и методологии интермодальной терапии, например, у него есть термин «архитектура сессии», интермодальную терапию искусствами и тот процесс, который происходит в этой работе, Паоло называет «кормлением души», а самих терапевтов искусствами – «менестрелями души».
Когда материал эффективно кристаллизован, пишет Паоло Книлл, мы переживаем ощущение ясности, правоты и истинности. Он также считает, что язык искусства как нельзя лучше подходит для того, чтобы выразить часто противоречащие друг другу мысли и чувства, приходящие к нам в реальности воображения и во время терапевтической работы. Поиск и нахождение образа, символа, метафоры – часть процесса кристаллизации психического материала.
Для того чтобы кристаллизация была эффективной, терапевту необходимо создать оптимальные условия для этого процесса (помочь клиенту подобрать наиболее подходящий материал, структуру, место, время, модальность для всплывающих образов, чтобы раскрыть их смысл с помощью искусств). Терапевт должен обладать умением стать коучем, фасилитатором творческого процесса, дать возможность клиенту «децентрироваться от проблемы».
Интермодальная децентрация
Термин «децентрация» в интермодальной терапии отличается от принятого в психологическом консультировании понимания децентрации как способности фокусироваться на другом, а не на себе[7]. Здесь речь идет о способности отстраниться не от своей точки зрения, а от проблемы. После того как проблема обозначена, ее предлагается на время оставить, забыть про нее и, перейдя на территорию искусства, просто работать над созданием какой-то арт-формы или погрузиться в игровой процесс. Сам Паоло Книлл говорит, что мы можем работать «далеко от проблемы», т. е. намеренно забыв про нее, или «близко» к ней, т. е. сфокусировавшись на ее разрешении, например, нарисовав проблему, далее работать с проявившимся материалом.
Паоло Книлл предлагает разделить пространство внутри терапевтического кабинета, подчеркивая тем самым две позиции терапевта, проявляющиеся на разных стадиях терапевтической сессии.
В первой позиции терапевт выступает в более привычной для нас терапевтической позиции: организует рефлексию, дает обратную связь, практикует внимательное слушание, перефразирование и т. д. Во второй позиции терапевт становится коучем, или фасилитатором, помощником в создании произведения искусства. Он помогает найти максимально ясную форму (согласно теории «кристаллизации»). Например, он может предложить взять лист большего или меньшего формата, использовать тот или иной арт-материал, добавить какой-то вид искусства, конечно, не навязывая своего мнения. Он активно использует эстетический отклик и эстетическую ответственность, предлагая разные формы для поиска наиболее выразительной и вместе с тем аутентичной формы. И в конце опять происходит переход в терапевтическую позицию.
Для обозначения разных стадий терапевтического процесса могут использоваться два отдельных пространства внутри одного кабинета: условно терапевтическое, например, два стула, кресла, где может начинаться диалог, и пространство искусства, куда плавно перемещается действие, это особо организованная арт-студия, находящаяся здесь же, внутри кабинета, снабженная мольбертом, местом для движения и др. После формулирования запроса, проблемы в терапевтической зоне и вступительной беседы терапевт просит клиента перейти в условно «арт-студийную зону» и абсолютно забыть о вопросе, проблеме, отвлечься от них. Именно в этом смысле понимается понятие «децентрация». Выразительная игра и совместный поиск формы вместе с коучем позволяют подспудно найти ответы на поставленные вопросы, хотя они и не находятся в фокусе арт-работы. При переходе на территорию искусства терапевт превращается в арт-коуча.
«Термином “децентрация” мы обозначаем выход из тупикового состояния и ограниченности в мышлении, порожденных сложной проблемной ситуацией, а зачастую бесплодными поисками решения (когда процесс не сдвигается с мертвой точки), и движение в направлении решения новых задач, навстречу неожиданному, непредсказуемому результату художественного процесса или игры. “Децентрация” открывает некое свободное поле деятельности, которое, хотя и содержит в своей основе ограничивающие рамки и условия в отношении пространства, времени и материала, однако, поскольку игра или художественный процесс умышленно выбираются дистанцированно от проблем клиента, открывает дверь к новаторству, стремлению экспериментировать, к очарованию и изумлению, которым сопровождается возникновение арт-продукта» (Eberhart, Knill, 2010).
Модель замещения
Паоло Книлл предлагает следующую схему для понимания роли клиента и терапевта в интермодальной терапии. Он назвал эту схему «модель замещения» (см. схему 1). Название отражает тот основополагающий сдвиг, который предлагает произвести Паоло Книлл, – поставить искусство, а не проблему клиента, в центр сессии. Именно поэтому его подход называется арт-центрированным подходом.
Схема 1. Модель замещения
Клиент, описывающий терапевту свою проблему, всегда является экспертом в своей области, так же как и терапевт, находясь в терапевтических отношениях с клиентом, является экспертом в своей. Пока терапевт и клиент разговаривают о проблеме, они находятся на территории действительной реальности клиента, а затем, когда терапевт предлагает клиенту отстраниться от проблемы и перейти на территорию искусства, они попадают в воображаемую реальность. Неважно, в какой именно модальности они работают, предлагает ли терапевт переместиться на территорию искусства, поиграть или совершить некое «ритуальное действо». Именно на территории искусства и клиент, и терапевт становятся художниками и меняются местами: терапевт становится ведущим, он помогает клиенту в создании арт-формы, являясь экспертом в этой области. А клиент становится как бы учеником терапевта в совместном создании произведения искусства.
Таблица 3. Влияние арт-центрированного подхода на различные аспекты состояния клиента[8]
Расширение репертуара игры
Выразительная игра или совместный, будь то с партнером или с терапевтом, поиск формы дает возможность «расширить репертуар игры», а именно выйти из стагнации, чем, по сути, является любое переживание проблемы или невозможности ее решить. «Расширение репертуара игры» дает возможность найти новые, нестандартные способы действия или взаимодействия на территории искусства и потом перенести их в реальную жизнь.
В качестве примера можно привести работу, которая была итогом интермодальных переходов, начавшихся с зарисовки углем впечатлений от падения листа бумаги. После объединения в группы каждая из них получила задание создать совместный перформанс. Один из перформансов носил название «Скала, Ветер и Вода».
Человек, изображавший скалу, оставался почти неподвижным, позволяя себе лишь небольшие движения, человек, изображавший ветер, плавно двигался вокруг «скалы», но не «улетал» далеко. Человек, изображавший воду, водил платком в одном ритме, немного поворачиваясь то к одной, то к другой фигуре.
После перформанса терапевт попросил участников смелее использовать пространство сцены и проиграть действия еще раз.
Второй вариант перформанса отличался большей эмоциональностью и энергичностью. Человек, изображавший ветер, стал больше использовать пространство, его движения стали более свободными, раскованными. Тот, кто изображал скалу, стал входить во взаимодействие с другими танцующими и даже начал передвигаться в пространстве. Изображавший воду тоже изменил танец на более свободный, с бо́льшим использованием пространства. Во время обратной связи девушка, изображавшая скалу, сказала: «Сначала я ощущала скалу как нечто важное, неподвижное, и мне пришли слова про бремя жизни, что я должна стоять и переносить это, но после перформанса, когда мне предложили использовать больше пространства, я поняла, что я могу оставаться скалой, двигаясь. И в стихотворении у меня появилась фраза про то, что лед плавится, и это оказалось самым важным для меня».
Вот так при помощи интервенции терапевта произошло «расширение репертуара игры» на территории искусства, опыт был перенесен в реальную жизнь и буквальную реальность клиента.
Часто, говоря об экспрессивных искусствах, Паоло Книлл использует метафору диеты или медицины. Так же как врачи используют различные медикаменты, чтобы исцелить больного или хотя бы облегчить его страдания, так и терапевты, работающие в интермодальном подходе, используют различные модальности и материалы для того, чтобы инициировать естественный процесс исцеления клиентов.
Процесс терапии искусствами и вообще использование искусства в повседневной жизни Паоло Книлл сравнивает с лечением, предупреждением болезней, со здоровой диетой. Искусства поддерживают психический метаболизм: внутренние психические процессы протекают быстрее, не оставляя застоев, не допуская стагнации невыраженных чувств и эмоций, которые имеют свойство откладываться в теле в виде болезней и могут превратиться в соматические или психические заболевания.
В детстве для нас было естественно выражать себя с помощью различных видов искусства, хотя тогда мы вряд ли задумывались о том, что делаем: если нас переполняли эмоции, мы напевали что-то, прыгали, танцевали, если грустили – плакали, кто-то рисовал или лепил из пластилина. С возрастом этот естественный способ саморегуляции и поддержания тела и души в равновесии забывается, социум накладывает свои ограничения, мы учимся сдерживаться, и естественный процесс регуляции эмоций, связь между внутренней реальностью наших желаний, снов, чаяний и внешней реальностью прерывается. Искусства поддерживают здоровый метаболизм нашей психики, а экспрессивные искусства – это способ «законно» использовать различные виды искусства для психической саморегуляции и во взрослом возрасте.
§ 2. Человеко-центрированная терапия экспрессивными искусствами Н. Роджерс
Направление интермодальной терапии искусствами, развиваемое Натали Роджерс, называется человеко-центрированная терапия экспрессивными искусствами – это подход, объединяющий экспрессивные искусства с философией человеко-центрированной терапии Карла Роджерса.
Натали Роджерс посещала занятия, проводимые Паоло Книллом и Анной Халприн, будучи при этом постоянной участницей групп личностного роста, проводимых ее отцом. На занятиях у своего отца она заметила, что людям было тяжело долго сидеть на одном месте и разговаривать, а работа в основном проходила в разговорном жанре. Натали стала предлагать людям рисовать и двигаться и со временем сформировала свой подход работы и свое направление.