94. Ужин
Стукнул кокер. Сто минут.
Прыгнул фокер. Был помнут.
вышла пика. Нет плиты.
Здраствуй Кика. вот и ты.
Кика:
Надя нам сварила чай
мне сказала: отвечай!
Тут ответил я: калтун.
Пала дверь, вошёл колдун.
Колдун:
Дайте хлеба мне и нож
Я простужен. – в теле дрожь.
Я контужен, стар и сед.
Познакомтесь: мой сосед.
Сосед:
Здраствуй Кика старикан.
Здраствуй Надя. Дай стакан
Здраствуй чайник. Здраствуй дом.
Здраствуй лампа, Здраствуй гном.
Гном:
Видел я во сне горох.
Утром встал и вдруг подох
Я подумал: ну и сон!
Входит Кока. Вот и он.
Кока:
Ветер дул. текла вода.
Пели птицы. Шли года.
Стукнул кокер.
Прыгнул фокер.
и пришёл я к вам тогда.
Все хором:
Начнем же ужинать!
всё
Даниил Хармс
24 января 1930 года.
С.-Петербург
95. «Я в трамвае видел деву…»
Я в трамвае видел деву
даже девушку друзья
вся она такой бутончик
рассказать не в силах я
Но со мной чинарь Введенский
ехал тоже как дурак
видя деву снял я шляпу
и Введенский снял колпак.
<Январь 1930>
96. «Вам поверить…»
Вам поверить
я не могу
для этого мне надо скинуть рубаху
Я без платья великан
в таком виде я к вам не пойду.
Ах целуйте меня с размаху.
Вот мои губы
вот мои плечи
вот мои трубы
вот мои свечи.
Дайте мне платок
я полезу на потолок.
Положите мне горчичник
я забуду рукавички
лягу спать верхом на птичник
буду в землю класть яички.
Нам великанам довольно пальбы
ваши затихли просьбы и мольбы
настиг вас жребий дум высоких
пробка в черепе. Вы с дыркой.
Умечали рысооки
на коне лежать под мыркой.
Не достоен, не достоен, не достоен
вашу обувь развязать.
Я в рубахе наг и строен
я натура, так сказать.
И нет во мне той милой склонности
греть ваши ноги о девушка
тона девичьего до нести
вашего голоса девушка
Я строг и знатен
хожу среди полатин
швыряя пыль ногой
вот я какой!
До вашего дома
иду по досочке
а дальше ведома
толпа мной в сорочке
и штопотом, хриплетом, банками
садимся на шпиль Петропавловской
крепости рыжими в воздух баранками.
всё
13 февраля 1930 года. Д. X.
97. «Наступала ночь в битву Сергея Радунского с Миколаем…»
Наступала ночь в битву Сергея Радунского с Миколаем Согнифалом. Достаточно было перебито людей и шерстяных лисиц. Войско Сергея Радунского скакало с пиками заострённых карандашей. А Миколай Согнифал пускал шерстяных лисиц перегрызать логти воинов Сергея Радунского. Первая битва произошла в лесу на комоде с подсвечником.
Дрался воин первый мечник
бил графином кусаря.
прыгал храбро за подсвечник
брюхо пикой разоря.
Тот ложился ниц контужен
ливня зонтик пополам
мечник резал первый пужин
шкуру бивня кандалам.
Вон скачет пушкин ветру следом
целит пушку в лисий холмик.
Он скакунец машет пледом
лопнул гром. проходит пол миг.
Револьверцы скачат вира
Миколая носа близко
13 февраля 1930 года.
98. «Девицы только часть вселенной…»
Девицы только часть вселенной
кувшины стройных рек
мы без девиц пройдём по вселенной
душа сказала «грек».
Притворился милый облик
он увы не узнаваем
над кроватью держит Бог Лик.
Ну давай его взломаем!
Что посмотрим под доской
укрощает взгляд людской.
Над кроватью Бог повис
мы у Бога просим жалости.
Опускает Бог ресницы вниз
пряча взоры в темноте
он глядит на наши шалости.
И мы уже совсем не те
17 февраля 1930 года. Д. X.
99. «Где я потерял руку?..»
Где я потерял руку?
Она была, но отлетела
я в рукаве наблюдаю скуку
моего тела.
Что-то скажет Дом Печати
что-то скажет раздевалка
моей руки одно зачатие
с плеча висит.
Как это жалко.
Люди!
Кто мне примус накачает?
Плети!
Кто стегаться вами станет?
Мыло!
Кто в ручей тебя опустит?
Никому то неизвестно.
Даня!
Кто в кровать тебя разденет
твои сапоги растегнёт
и в шкап поставит.
Спать уложит. Перекрестит.
перевернётся. кто уснёт?
кто проснётся на другой день
посмотреть в окно и плюнуть?
х<о>д ночей был мною пройден
разрешите в небо дунуть.
Это верно. Мы двуруки
равновесие храним
поперёк души науки
образ храброго гоним.
То отведали поляки
боль ранения на сечи
были паны, стали каляки.
Заводить убитых речи
Силы рта раздвинуть нет
коли панов закопали,
коли жив на землю гнет
остальные в битьве пали.
Остальных ломает и мнёт
полевых цветочков мёд.
Но куда-же я руку задевал.
Знаю нет её в руковах.
Помню куртку надевал.
Но теперь понятно ах!
Вот она забыв перёд
пересела на хребёт.
Надо Надо
перешить рукав на спину.
20 февраля 1930 года.
Д. Х.
100. «Земли, огня и ветра дщери…»
Земли, огня и ветра дщери
меча зрачков лиловый пламень
сидели храбрые в пещере
вокруг огня. Тесали камень.
Тут птицы с крыльями носились
глядели в пламя сквозь очки
на камни круглые садились
тараща круглые зрачки.
Кыш летите вон от сюда
им сестры кричали взволновано
храм пещерного сосуда
это место заколдованно.
Мы все вместе
служим в тресте
на машинках день и полночь
отбиваем знаки смыслов
дел бумажных полный стол тучь
мух жуков и корамыслов.
Только птицы прочь и кыш
с веток, с тумбов, с окон, с крышь.
Очень птицы удивились
на косматых глядя дев
клювом стукнули и взвились
очи злые к небу вздев
и когтей раскинув грабли,
рассекая воздух перьями
разлетались дирежабли
над Российскими империями.
<Февраль 1930>
Д. Х.
101. переферация
мы открыли наш приют
всех желающих скрипеть
и всех на улице поют
во дворах которые смотреть.
Встала точка места фи
остановка выражений.
мыслей вспучаных сражений
оборвали разом Ли
те артисточки смеясь
нам кивали четвергом
но воскликнул сторож: князь
обращаясь так в меня
он присел и наклонясь
Эм пропел меня веселя
а я потребовал принести киселя.
всё
2 марта 1930 года
102. «В небесари ликомин…»
1.
В небесари ликомин
мы искали какалин
с нами Пётр Комиссар
твердый житель небесар.
2.
в этой комнате Коган
под столом держал наган
в этот бак Игудиил
дуло в череп наводил.
и клочёк волос трепал
Я сидел и трепетал.
3.
Им ответа старый Бог
объясняет пули вред
деда мира педагог
Повторим усопших бред!
То румян и бледен был
в карты глядя в чертежи
стены пали. воздух плыл
дом и стёкла и чижи.
4.
Ко́нцы пели гилага
ги га гели стерегли
вышел кокер из угла
концы в землю полегли
встали пунцы у коны
взяли свинцы мекеле
пали благи, вьются флаги.
воют пунцы в помеле.
4 марта 1930 года.
Д. Х.
103. «Я устал не спать ночей…»
Я устал не спать ночей
лоб сгустился тяжелея.
Шея встала из плечей
Я пошёл гулять маме
усты вилки голове.
Голова моя болит
Слетает с неба болид
Пойду пить пиво
лениво, лениво, лениво.
тут против кол с руками
поставленный нами
на память о маме.
<Первая пол. марта 1930>
104. Не́теперь
Это есть Это.
То есть То.
Это не то.
Это не есть не это.
Остальное либо это либо не это.
Всё либо то либо не то.
Что ни то и ни это, то ни это и не то.
Что то и это, то и себе САМО.
Что себе Само, то может быть то, да не это, либо
это да не то.
Это ушло в то, а то ушло в это. Мы говорим Бог
дунул.
Это ушло в это, а то ушло в то и нам неоткуда
вытти и некуда притти.
Это ушло в это. Мы спросили: где? Нам пропели: Тут.
Это вышло из Тут. Что это? Это ТО.
Это есть то.
То есть это.
Тут есть это и то.
Тут ушло в это, это ушло в то, а то ушло в тут.
Мы смотрели но не видели.
А там стояли это и то.
Там не тут.
Там то.
Тут это.
Но теперь там и это и то.
Но теперь и тут это и то.
Мы тоскуем и думаем и томимся.
Где-же теперь?
Теперь тут, а тепер там, а теперь тут, а тепер тут и там
Это быть то.
Тут быть там.
Это, то, тут, там, быть Я, Мы, Бог.
29 мая 1930 года. Даниил Хармс.
105. Сон рубашку
Я не сплю. Темно в печи.
взоры к берегу мечи.
Видишь берег бел и крут
волны в берег бьют и мрут
вот и мухи как мячи
вьются около свечи
Я же свечки не боюсь
Я как муха на пшене
вспоминаю о жене.
пом<н>ю день покинул сад
Было год тому назад
ехал я, стучал вагон
был я грустный как охакон.
<1–8 августа 1930>
106. Лапа
У храпа есть концы голос
подобны хрипы запятым
подушку спутанных волос
перекрести ключом святым.
из головы цветок воростает
сон ли это или смерть
зверь тетрадь мою листает
червь глотает ночь и зберть
там пух петухов
на Глинкин плац
осел шатром из пушки бац
сон упёрся на бедро
ветер западный. – Ведро.
О статуя всех статуй
дням дыханье растатуй
леса лужи протеки
где грибы во мху дики
молви людям: пустяки
мне в колодец окунаться
мрамор духа холодить
я невеста Земляка
не в силах по земле ходить
Во мне живёт младенца тяжесть.
Жесть неба сгинь!
От ныне я жесть.
И медь и кобальт и пружина
в чугун проникли головой
от туда сталь кричит: ножи на!
И тигра хвост моховой!
И всё же бреду я беременная
Батюшка! Это ремень но не я!
Батюшка! Это ревень но не мать!
Будут тебя мой голубчик
Будут тебя мой голубчик
Будут тебя мой голубчик
Сосны тогда обнимать.
Сказала и упала.
А эхо крикнуло: Магога!
И наступила ночь Купала
когда трава глядит на Бога.
Два Невских пересёкли чащи
пустя по воздуху канатик
и паровоз дышал шипяще
в глаза небесных математик.
Ответил Бог: на камне плоском
стоял Земляк. он трубку курил.
Его глаза залепленны воском.
«Мне плохо видно». – он говорил.
«Куда ушла моя статуя
моё светило из светил.
Один на свете холостуя
взоры к небу привентил.
По ударам сердца счёт
время ласково течёт
по часам и по столу
по корням и по стволу.
и отмечу я в тетради
встречи статуя с тобой
тебя ради
жизнь сделаю рабой.
Тебя ради встану рано
лягу в воду по лопатки
леги неги деги веги
боги воги нуки вуки».
Из Полтавы дунул дух
полон хлеба полон мух
кто подышет не упи
мама воздуха купи.
Я гора, а ты песок
ты квадрат, а я высок
Я часы, а ты снаряд
скоро звёзды закорят.
Мама воздуха не даст
атмосферы тонок пласт
блещут звёзды как ножи.
Мама Бога покажи!
Ты челнок, а я лодья
ты щенок, а я судья
ты штаны, а я подол
ты овраг, я ниский дол
ты земля, а я престол.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь