–Вам легко говорить. – проворчал Петр Романович. – Мария не ваша родственница.
–Верно. – сказала Вероника. – Она не моя родственница, не моя сестра. – затем она добавила. – Она моя закадычная подруга. – затем она добавила. – Она и я, обе мы НЕМЕЗИДЫ, а это скажу я Вам не шутка.
Тут Петр заявил:
–Я не верю в такую дружбу. Все равно предадут.
На что Вероника заметила:
–Мужская дружба недолговечна. «Она построена лишь на бизнесе и на ревностной любви», – затем она сказала. – Вам – мужчинам, только подраться, и повода не будет. А если из-за женщины спор, то тут все средства хороши, раз, и дружбе конец, враги до гробовой доски.
Тут Петр Романович проворчал:
–Как будто бы у Вас – женщин, не так.
–Конечно мы используем приемы чтобы мужчины которые нам нравится были нашими, и на этот период мы вступаем в войну. Но после, – она сделала многозначительную паузу, и продолжила. – Мы снова миримся, и еще говорим сами себе, что мы были дурами. – затем она как бы упрекая Петра в лице всех женщин, сказала. – Вот так-то. Мы ругаемся, но потом все равно миримся, и дружим, женской крепкой дружбой. – затем она словно обличая его, сказала. – Ни то что Вы, мужчины.
Петр язвительно улыбнулся.
–Пока смерть не разлучит нас.
–Да. – твердо заявила Вероника. – У нас – женщин, дружба до гробовой доски, а у Вас – мужчин. – усмехнувшись улыбнулась Вероника. – Пока какая-нибудь как Вы называете нас – женщин, юбка, поперек дороги не встанет. Тут и дружбе конец, только война. – затем она добавила. – А о бизнесе и говорить не о чем.
Петр решил больше не спорить с Вероникой. Он просто, отвернулся, и продолжил смотреть в окно машины, на пробегающие мимо него серых домах.
–Вот видите. – победоносно сказала Вероника. – Вы не изволите ничего мне парировать. – затем она добавила. – Значит я права. – и затем снова сказала. – Права.
Но Петр Романович молчал. Он смотрел в окно авто, и о чем-то размышлял. Мы не знаем, о чем он думал, скорее всего он думал о том, что Вероника от части права. Женская дружба крепче мужской. Но в чем причина этой разницы? Он так и не мог понять. Лишь слова Вероники давали ему пищу для размышлений, и он так и не мог понять, неужели деньги и женщины могут навечно разрушать мужскую дружбу, навсегда. А женскую, нет. «А Вы как думаете?» Тем временем такси подъехало к больнице, где лежала Мария. Водитель сказал:
–Приехали.
Петр расплатился с таксистом, а затем он и Вероника Васильевна вышли из машины. Они направились ко входу в больницу. Там, за этими дверями лежала Мария. Как им сообщил доктор Виктор Дмитриевич, что Мария Вениаминовна пришла в себя, и ей стало намного лучше. Теперь Вероника и Петр надеялись что ее состояние не ухудшится. Она пойдет на поправку, и вскоре сможет совершить путешествие в Америку, где ее родная сестра поможет встать ей на ноги. Оплатит операцию, и… впрочем мы не будем так далеко заглядывать. Сейчас, когда Мария лежала в больнице, она не думала о том, как бы поскорей уехать за границу, она хотела только одного, как можно скорее поправиться. Встать на ноги, и наконец уйти поскорее из этой больницы. Уйти, и больше сюда никогда не возвращаться.
Когда Петр и Вероника увидели лежащею на постели Марию, им вдруг стало не по себе. Они вдруг ощутили ту беспомощность, которую ощущала в данный момент она. Чувство безысходности и ложной надежды. Они понимали, что в данный момент выкарабкаться из этой ситуации проблематично. Кто знает, когда Мария очнется? А когда очнется и поправиться, сможет ли она перенести этот полет? Из Москвы до Нью-Йорка лететь сутки. Еще перегрузки при взлете и посадке. Кто знает, и знает ли вообще, наверняка, уведет ли она еще раз свою сестру? Этого из них никто не знал.
Тоска. Лишь одна тоска, нахлынула на них когда они увидели Марию. Все понимали, что чудо может и не совершиться. Смерть – как неотъемлемая часть жизни, преследует нас. Она всегда с нами, мы ее только не замечаем. Верно говорят: «смерть приходит неожиданно». Может быть это и лучше? Ведь порой зная час своей смерти, и невозможность ее отсрочить…
–Доктор. – спросила Вероника у доктора Виктора Дмитриевича. – Она поправится?
–Я не буду Вас обнадеживать. – ответил Виктор Дмитриевич. – Прогнозы неутешительны.
Петр спросил:
–Что значит, неутешительны?
–У Марии порок сердечной мышцы. – сказал он. – Ей нужна операция. Ее можно сделать в Америке, но нужны деньги, а у Вас их нет.
–Верно, – ответил Петр. – у нас денег нет. – затем он добавил. – Но нам обещали помочь.
–Кто даст такие деньги? – поинтересовался доктор Виктор Дмитриевич, а затем вопросил. – У кого в этой стране столько денег! Покажите мне этого безумца, который готов пожертвовать деньги на операцию для незнакомого человека? Покажите мне его! – не верил доктор Виктор Дмитриевич услышанному. – Я посмотрю на этого безумца!
–Смотреть нечего. – спокойно сказала Вероника. – Эта сестра Марии, живущая в Америке.
–Американка. – облегченно вздохнул он. – Вы меня успокоили. – затем он добавил. – А я-то думал, что кто-то из новых русских раскошелится захотел. – А что в замен потребует, вопрос?
–Да, – согласилась Вероника. – это точно.
Затем Петр и Вероника рассказали о том, о чем они прочли в электроном письме присланной Эльвирой. О том, что в нем было написано о личном адвокате, и его приезде в больницу, чтобы ладить вопрос о финансовой стороне вопроса и договориться с американской клиникой, где будет проводиться операция.
–Хорошо. – ответил доктор Виктор Дмитриевич. – Все то что Вы мне сказали, это обнадеживает.
Надежда, все что осталось у этих людей. Надежда на то, что все в конце концов обойдется. Что все в конце концов все закончиться хорошо. Но это лишь призрак, призрак надежды, той несбыточной мечты, каковую мы хотим осуществить.
–Да. – согласился Петр Романович. – Это лишь обнадеживает. – затем он добавил. – Лишь обнадеживает, а до реальной цели еще долго идти. – он иронично добавил. – Можно и не дойти до конечной цели. Что-нибудь обязательно помешает.
Тут Вероника сказала:
–Надо надеяться на лучшее. – затем она добавила. – Лучшее это все что у нас остается в жизни после горестей и несчастий.
На что Петр Романович заметил:
–Бывают горести невыносимы жестоки. – затем он сказал. – Мы не можем пройти мимо своих горестей и несчастий. Они нас преследуют, и порой не хотят нас отпускать. – он сделав паузу, бросил. – Порой все горести и несчастья рождаются вместе с нами, и напряжении всей жизни мы их выносим. – затем он добавил. – Это наш крест, быть несчастными. Лишь человек способный вырваться из этих оков, обретет счастья и радость в этой жизни. – он добавил. – Но порой эта ноша неподвластно нам. Она все тяжелеет и тяжелеет, и нет пути назад. Только вперед, к неизбежным страданиям. – затем он закончил. – Вот так и живем. – развел он руками. – В одних только страданиях.
–Вы неправы. – заметила Вероника. – Радости то же есть в этой жизни.
–Радости? – усмехнулся Петр. – Это удел богатых, а нам нищем, лишь страдания наш удел. – затем он добавил. – Ведь б если были бы у меня деньги, я уж точно сделал бы Марии операцию на сердце, и мы были бы счастливы, а так, лишь горе и страдание наш удел. – затем он добавил. – А Вы счастье говорите. Чушь, и боле ничего.
Вероника хотела что-то сказать, что-нибудь из его слов опровергнуть, но не могла. Дело в том, что Петр Был прав. Если бы у него были бы деньги, то возможно, нет, она была просто уверена, что Мария сейчас бы не была в коме. Она была бы уже здорова! Здорова и счастлива в кругу своей семьи. Вот и выходит, что без денег нет счастья в этой жизни, только горе и страдания.
Тут доктор Виктор Дмитриевич, спросил:
–Вы все? – в его взгляде можно было прочесть непонимание. Мария, жена Петра, лежала в этой больнице, и нуждалась в помощи, а они тут спорили о счастье и о горе. – Смотрю я на Вас и думаю, почему Вы такие?
Петр не понял:
–Какие такие?
–Жестокие. – сказал доктор Виктор Дмитриевич. – Ваша жена лежит в палате, ей нужна помощь, а вместо нее я слышу лишь рассуждение на тему… – он сделав паузу, добавил. – Такие как Вы считаете людей равнодушными к чужому горю, а сами?
Петр поинтересовался:
–Что сами?
–Вы способны только рассуждать на какую-либо тему, – сказал он, а затем добавил. – кроме той на которую нужно обратить внимание. – затем он сказал. – Это хорошо, что сестра Марии Вениаминовны может оплатить эту операцию, а если нет? – он сделав паузу, добавил. – Где бы Вы денег взяли б? Только поговорить на эту тему, а действий нет. Так чем же Вы лучше тех, кто богат? Пожалуй Вы хуже их, никак иначе.
Петр возмутился:
–Что Вы черт побери Вы позволяете?
Но Вероника Васильевна тотчас же сказала:
–Возможно Вы правы, доктор. – затем она извинившись, добавила. – Горе подчас делает из нас монстров.
–Что ж, – видя что говорить больше нечего, все сказано, доктор сказал. – сегодня Марию перевезли в интенсивную терапию. – затем он сказал. – Возможно я разрешу ее навестить, только на несколько мину.
–Хорошо. – сказал облегченно вздохнув Петр.
А Вероника сказала:
–Надеюсь она скора поправиться.
Петр поддержал Веронику.
–Я тоже.
–Что ж, – сказал доктор Виктор Дмитриевич. – прошу следовать за мной.
И Вероника Васильевна с Петром Романовичем, направились за доктором Виктором Дмитриевичем. Они шли по как им казалась по бесконечному коридору.
А вот и палата. За ее дверьми лежит женщина. Беззащитная, хрупкое создание, которое нуждалось в помощи и поддержки. Вообще, кем бы ни был человек, женщиной или мужчиной, а может и ребенком, все Мы нуждаемся подчас в поддержке, в помощи, в добром слове. Жаль, что порой мы этих слов никогда не услышим. А если и услышим, то порой не от тех людей, от которых мы ожидали услышать эти слова.
Подойдя к двери палаты, Вероника с чувством глубокой тревоги, спросила доктора Виктора Дмитриевича.
–К ней можно?
–Сейчас узнаем. – ответил доктор. – Присядьте. – сказал он. – Сейчас я узнаю, как она. – он вошел в палату номер тринадцать, а Вероника и Петр остались в коридоре. Они смотрели друг на друга, моля, чтобы с Марией все было хорошо. Чтобы ей было лучше, чтобы все напасти и невзгоды прошли, и Петр снова увидел жизнерадостную, здоровую Марию. А Вероника тем временем молилась. Молилась чтобы все поскорей закончилось. Она хотела так же как и Петр выздоровление Марии: – Эта операция должна быть как можно скорее. – думала она. – скорей бы она поправилась, и ее перевезли в Америку, где ей окажут необходимое для нее лечения.
В этот момент из палаты вышел доктор Виктор Дмитриевич, и сказал:
–Вы можете войти, – и затем предупредил. – только на минуту.
«Только на минутку». – подумали Петр и Вероника одновременна. – «Как это мало – минута времени. Минута драгоценного времени, как говорят в народе». – они оба посмотрели друг на друга, и каждый из них подумал о своем. Петр думал о том, что или кого он увидит сейчас, в этой палате? Возможно он увидит жизнерадостную женщину, которую он знает, а возможно он увидит уже женщину, которая уже навсегда останется доброй и заботливой матерью, но уже не будучи столь жизнерадостной и веселой, думающей только о том, что ставиться с ее дочерью после ее смерти. Вероника думала о том, как воспримет увиденное Аврора. Ведь неизвестно что она увидит за этой дверью? Беспомощную женщину, которой была нужна поддержка всей семьи, и которая наверняка хотела, чтобы ее дочь никогда, ни при каких обстоятельствах, не видела ее в таком состоянии.
–Входите. – снова сказал доктор Виктор Дмитриевич, и с полной уверенностью добавил. – Она ждет Вас.
Тут Вероник словно не зная что ей сказать, тихим, словно испугано – вопросительным тоном, спросил:
–Как она, – а затем добавила, словно в надежде, что тот ей поможет. – доктор?
–С ней все хорошо. – обнадежил он их. – Как я уже сказал, продолжал он. – она вышла из комы, и теперь кризис прошел.
Петр спросил:
–Она может разговаривать? – затем он пояснил. – Просто я знаю, что после таких приступов человек, – он сделав паузу, продолжил, но доктор Виктор Дмитриевич поняв, что он хочет узнать, сказал:
–Да, она может говорить. – затем он пояснил. – Но как Вы понимаете, она говорить сейчас может тихо. – затем он добавил. – Ее нельзя сейчас волновать, но Вы и сами знаете.
–Да. – сказала Вероника. – Конечно мы это понимаем.
Они вошли в палату, где лежала пациентка этой больница Мария Вениаминовна Головократова. Она лежала на больничной койке, возле нее стояли разные компьютера, от которых провода, были прикреплены к телу Марии. Возле нее стояла капельница. Она казалась беспомощной, хрупкой женщиной, которая лежала в полной беспомощности на этой кровати.
–Мария. – тихо сказала Вероника. – Как Вы?
Та посмотрела глазами на пришедших, и выжив из себя улыбку, тихим голосом произнесла:
–Хорошо. – ответила она с трудом. Дело в том, что ей трудно было говорить. Да что там говорить, ей трудно, почти невыносимо было что-либо вообще произнести. Каждое ее движение, каждый вздох, причинял ей невыносимую боль. В сердечной мышцы было у нее ощущение какого-то камня. Словно он преградил дорогу кровеносной системе ее сердце, и нельзя было вздохнуть полной грудью – освободить свои легкие от некого скопившегося в сердце вакуума, который и не давал ей полноценно дышать. – Я в порядке. – тихо произнесла она. – Со мной все в порядке. – снова сказала она, а затем добавила. – Что-то я расхворалась не вовремя, сестра к себе пригласила, а я здесь лежу. – Ей было нечего сказать. Она винила себя за то, что вовремя не обратилась к врачу-специалисту-кардиологу. У нее на это просто не было времени. Да, впрочем, она никогда не жаловалась на сердце. Ну что, если учащенное сердцебиение? Выпил АНАПРИЛИН, и все, снова здорово! Живи и радуйся жизни. Но сейчас, когда все это произошло с ней, она понимала, что ее дочь возможно останется сиротой. Доктор Виктор Дмитриевич ей сказал, что ей нужна операция, которую можно сделать только заграницей. Также он добавил: – Врачи просто некомпетентны в этих вопросах. – а затем добавил. – Нас такому не учили. – Не учили чему? Лечить людей? Только общая медицинская практика. А может они могут все же сделать эту операцию, но не могут? Так как у них договоренность с иностранными клиниками? Они поставляют оборудования, а мы больных? Что в этом случае за дикость? А еще российское здравоохранение, самое надежное здравоохранение в мире. Не вериться что-то. Во всех цивилизованных странах страховые компании страхуют людей – своих граждан, и если какая-либо операция, то она оплачивается страховой компанией, а не гражданами. Я уж молчу о ветеринарии. За границей у каждого животного есть страховка, а в России – нет. Никто никому не нужен, только деньги, да и то в двойном размере, а если нет, то место на кладбище, да и то если деньги есть. Мария сказала. – Вот, подвела я Вас. – она сделав тяжелую паузу, добавила. – Я хотела чтобы дочь увидела жизнь, а теперь это нереально. – затем она обратившись к Петру Романовичу, сказала. – Пообещайте мне, чтобы там не произошло, Вы с Авророй уедите из этой страны. – затем она добавила. – Ей нужно получить образование, а в этой стране это сделать нельзя.
–Хорошо. – ответил Петр Романович. – Я это обещаю. – затем он сказал. – Но рано Вы себя хороните.
–Что Вы имеете в виду?
–Мы с Вероникой Васильевной… – начел Петр Романович подбирая нужные слова.
Вероника посмотрев на него, и дав понять что сама скажет Марии то, что хотел сказать Петр Романович, сказала:
–Мы написали Эльвире, о том что произошло, и она нам ответила, что…
Тут Мария перебив Веронику, спросила:
–Что она ответила? – затем она усмехнувшись, добавила. – Она же не знает, что мне операция нужна! – она сделав паузу, вздохнув, спросила. – Она же не дура, чтобы оплатить операцию. – затем она добавила. – Виктор Дмитриевич сказал мне о ней.