По согласованию с Ж. [Жаком Мелконяном] на каждого художника отпущено места и количество иллюстраций – поровну. Точнее по 6-7 страниц (машинописных) текста и по 11 иллюстраций (10 ч/б и 1 цветная). Т. к. этот принцип был оглашён при всех и никто своего не уступит – получается глупейшая ситуация: редактор становится рабом объёма статей. Я отвоевал, доказав, что если хватает 20 строк, то зачем талдычить на 6 страницах. С фотографиями – хуже. Этот жёсткий принцип лишает меня свободы и заставляет скрупулёзно следовать предложениям догматического равенства (а это уже не равенство – это несвобода). Очень надеюсь, что ко второму номеру я буду освобождён от этих пут. Если необходимо – можно дать 20 фотографий, но если можно обойтись двумя – зачем разжижать? Вообще (добавь этот принцип к тем, что изложены в № 10), соображения престижа (не журнала, а художника, прошу не путать), соперничества, само- и других видов рекламы, сведение счётов с отдельными лицами, и группировки, и всякого рода апологетики должны быть изгнаны не только из нашего «портфеля», но и из нашей черновой подготовительной работы.
Все мои жалобы на Г. [Герловиных], во-первых, только лишь жалобы тебе, во-вторых, перечитал (только что) все эти места, то увидел совершенно для себя неожиданно, что на бумаге они значительно серьёзнее, чем я сам считаю и чем я хотел это показать, в-третьих (и это очень важно!), я имел в виду исключительно журнальные дела и, ещё раз подчёркиваю, к нашим личным отношениям это не относится ни в коей мере!!! Наоборот, мы дружны, и наше общение просто и чудесно. Особенно мы сблизились с И. [Иваном Чуйковым] (к тому же он мой и журнальный союзник). Вообще я номинально существую (как редактор) только благодаря поддержке Ж. [Жака Мелконяна] и И. [Ивана Чуйкова]… Продолжаю о содержании нового номера (условно буду называть № 1). После этих шести статей (о Г. [Герловиных] одна статья, но работ – 20) – И это общее мнение – материалы о каких-либо других современных художниках были бы перегрузкой.
Сразу же за последней статьёй (мне бы хотелось кончить статьёй о Л. [Лёне Сокове]) пойдёт рубрика «Наши публикации». Название рубрики условно, но смысл передан точно. Здесь мы будем давать тот материал (никогда ранее не публиковавшийся), который бы относился к интересным явлениям русского искусства в первой половине XX в. Такими материалами могут быть теоретические работы Кандинского, Малевича (кстати, на русском языке, кажется, не опубликованы – проверь у А. Накова), Татлина и т. п., переписка, фотографии и работы (например, некоторые неопубликованные работы Филонова, акварели Фалька и Фонвизина). Малоизвестные художники 20‐х, 30‐х годов – например, П. Суриков, Соколов, Софронова, Щипицын, Соколик и т. д. и т. д. Для первого номера я выбиваю не публиковавшийся альбом А. Ремизова. Тут тебе есть работа. Не мог бы ты списаться с Наташей Кодрянской (её адрес легко узнать в издательстве Y. [YMCA-PRESS]41, написать о нашем журнале и попросить (без гонорара, к сожалению) написать небольшую статью о рисунках Ремизова (не в плане искусствоведения, а в плане воспоминаний или обзора). В добавление к нашему альбому это было бы очень здорово. Эх, если бы она ещё дала несколько не публиковавшихся рисунков (цветных!). Попытка – не пытка, а?! Ну вот с № 1, кажется, всё.
Теперь займёмся меркантильными делами. Довольно-таки слабое (и уязвимое) место в нашем начинании – материально-техническое обеспечение. Я приблизительно подсчитал, что расход (здесь в Москве) по одному номеру составит от 700 до 1200 руб. (это при условии, что Ж. [Жак Мелконян] (как он обещал), привезёт фотокамеру с разными приспособлениями и будет постоянно обеспечивать фотоматериалами). В этот расход не включается расход на гонорары (если мы хотим хорошего качества, на энтузиазме долго не покатаешься). Об этой сложной в будущем проблеме мы поговорим с тобой в специальном письме (где-нибудь весной-летом). В сумму входят следующие расходы: а) перепечатка текстов (двойная – до редактирования и после редактирования) (для фотоспособа потребуется ещё и специальная печать с правильным расположением текста на специальной машинке; стоимость этой печати 1 руб. за один лист), перепечатка подписей к фотографиям – русский текст по 30 коп. за лист, английский текст – по 50–60 коп. за лист. Итого: при объёме журнала в 3–3,6 печатных листа (только текста) будет ≈ 130–180 руб.; б) перевод на английский язык – 400–700 руб.; в) редактирование на английском языке ≈ 60–100 руб.; г) организаторские расходы – телефонные разговоры, почтовые марки, разъезды, подарки изготовителям материалов, брак в работе (т. е. не пошедшие в номер, но сделанные материалы) и т. п. Клади на всё это не меньше 200 руб.
О проектах других номеров напишу в январе, когда будет посвободнее. Да я ещё и мало думал на эту тему. Предварительные наброски у меня есть. Например, как тебе нравится идея № 2-го, объединённого одной проблемой – поисками и решениями пространства. Художники: Б. Ор. [Орлов] – его сферы; Д. Пр. [Пригов] – бумажные работы; Эр. Бул. [Булатова], Ол. Вас. [Васильева] – поиски цветного пространства; Сер. Шаб. [Шаблавина] (опять!) – не круглые работы, а новые вертикальные (правда, пока ещё намёки, но интересные); твои – вывернутые наизнанку панорамы… Занимается ли у нас кто-нибудь environement (правильно ли пишу, нет под рукой словаря?). Я ещё об этом ни с кем не говорил, да и сам вот только что придумал, а хорошо-то придумать не успел. Напиши подробнее, что ты думаешь об этом. Готовы дать для следующих номеров Гр. Гр. [Громова] и (даже!) Фёд. В. [Семёнова-Амурского] (sic), на очень любопытных и приятных для меня условиях – напишу, когда решится окончательно, а то сглазим. Вообще идёт много, и если всё реализовать – у журнала образуется очень интересный (моё мнение) контекст.
Но всё в будущем: появится опыт, работа войдёт в более спокойное русло, не будет этой дурацкой спешки (ведь сейчас нет никакого задела, всё приходится начинать от нуля), и, самое важное, у журнала будет лицо и имя, и тогда можно приглашать к сотрудничеству кого угодно, а не как сейчас. Когда даже нет названия (ведь даже не во что пригласить – приходится объяснять на пальцах). Кстати, о названии, я всё жду, что оно само придёт (приснится) в процессе работы, но вот уже 5 месяцев, а что-то не приходит. Видимо, нужны искусственные роды. Скорее всего, первичным должен быть английский вариант (русский эквивалент мы подберём быстрее), что-нибудь рифмующееся и с двойным смыслом (с подтекстом, как говорят «умные» советские гуманисты), нечто вроде Views & Hues (посмотри в словаре) или Art we impart; но всё это немного пресно и не совсем то. «Белая ворона» или какая-нибудь «Квадратная свёкла» – это малость с вызовом и уже было («Треугольная груша», например). Кажется, мой листочек кончается, а начинать новый у меня не хватит духу: рука устала, глаза слипаются. <…>
Шаблавин – Шелковскому 17.12.77
Дорогой Игорь!
Немножко о нас.
Летом мы отдыхаем в Прибалтике, на хуторе, который стоит один на открытом берегу Балтийского моря. Погода всё время стояла превосходная, берег обращён на Запад, так что мы каждый вечер наблюдали удивительные закаты, в начале августа – светлые, в конце августа – драматичные, какие у нас бывают зимой, когда на небе отчётливо видна граница дня и ночи. И днём, и вечером на открытом морском пространстве отчётливо и остро чувствуется сферичность в природе – горизонт изогнут, небо ослепительно белое у горизонта переходит в почти космическую черноту в зените и накрывает море и землю как огромная бесконечная чаша.
Сосны с наполненными солнечным светом ветвями сходятся по кривым линиям к небу над головой. Когда стоишь на песчаном утесе и смотришь в море, то кажется, что летишь в центре огромной синей сферы. Впечатление усиливается повсеместным доминированием неба. Сначала небо, потом море, и лишь небольшой клочок песчаной дюны под ногами. А ночью можно часами слушать и вслушиваться в бесконечность.
Жаль, что это всё уже не сейчас.
В Москве мы сейчас живём у Речного вокзала и проживём здесь ещё год с небольшим. Я сейчас, пока ещё живы впечатления лета, стараюсь всё время, которым располагаю, отдавать живописи: это в основном круги – пейзажи (хотя есть желание заняться портретом в круге) – и горизонтальные, и вертикальные вытянутые композиции – фрагменты сферического пространства. Занимаюсь много и фотографией.
Встречаемся время от времени со всеми ребятами. Все сейчас много работают.
Несколько раз заходили к Эрику [Булатову] и Олегу [Васильеву], у них интересные и очень разные новые картины. Ваня [Чуйков] и Лёня [Соков] тоже побывали у них в гостях.
Последние работы Вани мне кажутся очень интересными (параллелепипеды). Они чрезвычайно эстетичны по цвету (даже изысканны), оригинальны по замыслу и даже интереснее мне своими пространственными задачами. Вот, пожалуй, и всё. <…>
Целуем. Оля и Серёжа
Чуйков – Шелковскому 17.12.77
Игорь, дорогой, здравствуй!
<…> Видели J. [Жака Мелконяна]. Он много рассказывал о тебе и Biennale. Здорово, что ты смог туда съездить (получил вашу совместную открытку). J. говорил, что ты имел успех на выставке – это прекрасно. Вообще, насколько я могу судить по каталогу, мне всё это нравится, хорошо организовано, наконец-то хоть как-то рассортировано и т. д. Конечно, общее впечатление не слишком сильное, но ведь единственный критерий отбора – неофициальность, в то время как любые другие выставки отбирают соответственно какому-то принципу или профессиональному уровню. Поэтому её нельзя сравнивать с другими выставками. Это всё равно, что выставить всех французских художников (что, конечно, немыслимо ввиду их количества), вот тогда, наверное, и там всплывет много скверного и слабого.
К сожалению, мы здесь совсем не имеем доступа к прессе о выставке, а ведь она должна быть. <…>
Игорь, что происходит с нашими уехавшими? Неужели советская закваска так сильна даже и у тех, кто как будто внутренне не принимал ничего этого? Неужели Homo Soveticus везде остаётся собой?
Читал «Аполлон» и вырезки из русских иммигрантских газет. Можно не соглашаться с оценкой ис-ва как такового, но реакцию приличных людей старого воспитания на беспардонную, провинциально невежественную и наглую саморекламу вполне понимаю. И почему они все ссорятся, делят что-то (уж не наследство ли неофициальной славы)?
А в общем-то мы здесь мало чего знаем, а судить всегда легко.
Наши общие дела понемногу двигаются, но со столь ограниченным штатом в 1,5 человека (А. [Сидоров] – 1 чел., а 0,5 – это все остальные) трудно ожидать быстрых результатов. Впрочем, А. подготовил тебе отчёт объёмом в тетрадь.
Здесь у нас в основном всё по-старому, вот только последнее время суета заела.
В связи с публикацией и выставкой появился новый интерес – всё время кто-то обращается, просит фото, слайды и тексты, а так как здесь всё это делается очень не просто, а всё через жопу, то отнимает массу времени и энергии. Как раз сейчас, когда включился в работу и голова полна идей, приходится отрываться и заниматься этой суетой. А я всегда мог хорошо делать только одно дело за раз – поэтому всё время нахожусь или в депрессивном или во взвинченно-нервном состоянии, дёргаюсь, боюсь что-то не успеть, забыть и т. д. Надо как-то кончать с этим и спокойно работать.
Все ребята пишут тебе сами, так что о них ничего не пишу. Что слышно о Саше Косолапове? Жаль, что он не участвовал в выставке, а ведь его работы (те, что он вывез отсюда), мне кажется, прозвучали бы очень хорошо, судя по успеху Л. [Сокова].
Игорь, я уже плохо помню, что именно из моих работ есть у тебя в слайдах: т. е. я знаю, что отсылал тебе всё, но вот на чём это кончилось, помню неуверенно. Напиши мне, сколько у тебя их всего (не слайдов, а по работам, ведь некоторые в 2-х слайдах) и какие последние.
Пиши нам о себе, своих делах, о других художниках, кого знаешь. Нам всё интересно. <…>
Соков – Шелковскому 18.12.77
Дорогой Игорь!
Получил от тебя открытку. Наташа передала твои вопросы и просьбы насчёт «Чёрного моря» и «Байкала». По поводу «Чёрного моря» и «Байкала» я сейчас предпринимаю всё, что могу. Напиши, к какому конкретно времени нужно! По поводу других вещей я тебе написал в 2-х письмах. Может быть, нужно что-то ещё?
План свой я не изменил (конкретно я написал в тех 2-х письмах), ещё более конкретно я пишу в большом письме, которое придёт к тебе с оказией.
Я тебе не звоню, потому что по телефону ничего конкретного не скажешь, а когда слышишь знакомый голос – после очень трудно успокоиться. Все более или менее хорошие художники или уехали, или уезжают. Проводили Соц. Art. Напиши, пожалуйста, твоё мнение о качестве моих последних слайдов.
По поводу моей работы: закончил цикл в штук 15-20 работ. Очень трудно начинать новый, нужны механизмы, которых не купишь и не достанешь, нужны материалы, которых не найдёшь. Изгаляюсь, как могу, и нахожу подножные материалы.
Саша Косолапов последнее время совсем не пишет. От этого создаётся впечатление, что ему труднее и хуже, чем нам здесь, – на мой взгляд, это невозможно. На мои письма отвечает очень редко.
Рады за тебя, что у тебя всё успешно – помогай Бог. Поздравляю тебя с днём рождения и желаю тебе больших творческих успехов, и желаю увидеться с тобой в будущем году. Поздравляю также с наступающим Новым годом.
Получил от Эдика Зеленина письмо, в котором он выражает свою готовность помочь мне. Я отправил ему письмо – не знаю, дойдёт ли. Передавай ему от меня большой привет. При случае я тебе отправлю письмо, где опишу подробно и гиперреалистически мои желания и мою ситуацию, чтобы ты не сомневался по поводу моих планов.
Обнимаю тебя, твой Лёня
Косолапов – Шелковскому 18.12.77
Здравствуй, дорогой Игорь!
Спасибо за письмо. О Вашей выставке в Венеции я узнал ещё от Эрнста [Неизвестного]. Он показал мне каталог, многочисленные отзывы. (В Экспрессо Italia42 видел твою фотографию.) И наконец, в воскресном N. Y. таймсе отчёт о выставке с фотографией твоей работы. Эту вырезку из газеты я тебе посылаю в письме. Я рад, что эта выставка состоялась, что в ней участвовали ты, Лёня [Соков], Ваня [Чуйков]. Это необходимо для жизни художника (я с тобой совершенно согласен). Кроме того, репутация без подобных выставок не приходит. Это я, как говорится, чувствую по себе. У нас информации, кроме той, что я имел от тебя, практически не было. Я послал Кулакову слайды в Рим, но, по моим сведениям, они вроде не застали адресата. Может, всё к лучшему. Работы были, как мне сейчас кажется, слабые.
Что сказать о нас здесь. Действительно, выставок здесь у нас не происходит. Внимания к русским особенного нет. Но главное не это. Наблюдается огромная дистанция в том, что понимается под искусством у европейцев (я отношу к первым себя) и у американцев. Заинтересовать в N. Y. галерею никому из русских ещё не удалось (исключение Меламид, Комар).
Я не могу никуда лезть пока. Начну, может, но когда? Вообще, это очень сложный вопрос, различие Европы и Америки. Хочется съездить в Европу, посмотреть на Ваши галереи. (Здесь чудовищная конкуренция в искусстве.)
Теперь об участии в выставках. Игорь, я, конечно, принимаю твоё предложение и рад бы был такой возможности, но как преодолеть техническую сторону. Пересылка займёт: 1) время, 2) деньги. Слайды я пришлю, узнаю, сколько займёт времени и сколько стоит пересылка работ.
О Лёне [Сокове] я думаю всё это время. 2,5 года я бился, чтобы сделать ему вызов. Мне это не удалось. Что-то мешает, что – я не могу понять. Эрнст [Неизвестный] прикладывает огромные усилия также. Мы бессильны, где-то не работает; возможно, из‐за Лёниной фамилии в Израиле, может, блокируют в России. Единственная надежда, я думаю, уезжать, женившись на еврейке. Но я знаю, как всё это безумно сложно. В общем, в этом вопросе, как это ни странно, только Лёня может найти выход. Если у тебя есть идеи, надо ему сообщать. У нас регулярной переписки нет. Он сильно обижается на меня. Я его понимаю – мы ему кажемся всесильными, и если нет результатов, то это наша личная вина. В Израиле у меня надёжных людей нет. Из N. Y. я буду прикладывать усилия по тем же каналам, но уверенности в успехе у меня нет.