В степи чернеют пятна вчерашнего костра…
Беседа
Но что ж, начнем с тобой беседу.
О политическом прогрессе?
Оставим это домоседу,
А также – радио и прессе,
Где все помешаны на мессе.
Ты вспомни дивные картины,
Где в небе птичий гам и клёкот,
Озера, реки и долины,
Туман в степи, в тумане топот
И беспокойный чей-то ропот,
И свист бичей. Так на рассвете
Идут гурты или отары,
И солнцем осени согреты
Парят дворы, поля, кошары.
Там журавлей даурских пары!
Они летят, летят над ними
И машут плавными крылами.
Их нет совсем над городскими,
Такими чуждыми, домами,
Где все повязаны долгами…
Что ж плачешь ты, какие беды
Тебя в квартире настигают?
Какой ты ждал еще беседы –
Банкеты, бабы и обеды,
Интриги, жалкие победы?
Жаль, журавли здесь не летают…
Блуждание
Средь сырости и смога
Затеряна дорога,
Которая от Бога
Дана с рожденья мне…
Ах, сколько вокруг блуда,
А с ним сырого люда.
Мне ставят вина, блюда.
Но это в стороне
Моей дороги главной,
Единственной и славной.
А я совсем бесправный,
И не с кем мыслить, петь…
Вокруг меня блуждают,
Сжимают, обнимают,
Как будто понимают,
Что вдруг могу взлететь…
Но я об этом знаю
И знаю, что блуждаю.
Брожу как бы по краю
Я взлётной полосы.
Когда-нибудь решенье
Приму, начав движенье,
Отбросив окруженье…
Вот это будет взлёт!
Не умирают во мне…
Кони бегут и бегут вдоль Онона.
Ханское золото древней земли –
Тысячелетья горят раскалёно
Солнцем палимые здесь ковыли.
Будто бы чуя невзгоды, походы,
Кони свой бег замедляют опять.
Через века оживают народы,
Время бежит и бежит во мне вспять.
Сильные воины, женщины, дети –
Тысячи смуглых, воинственных пра…
Скачут и скачут до края планеты,
Пляшут, смеясь, у ночного костра.
Снова живут во мне бабушки, деды,
Пращуры – воины и пастухи
Не умирают во мне! Их победы,
Их поражения, песни, стихи…
Снова смеются, рожают и плачут.
Радостный праздник при полной луне.
Не умирают во мне, и всё скачут
Предки до края планеты. Во мне!
В эти минуты
Что тебе вспомнилось в эти минуты?
Город купается в дымном аду.
В памяти: с Унгерном скачут баргуты,
Или же Блок умирает в бреду?
Канта читавший, читающий Ницше.
Где твой Конфуций, и твой Геродот?
Всё в этом мире ни ниже, ни выше,
Всё мягкое вечно, что твердо пройдёт.
Стоимость больше, когда мы прибавим:
Всем нам по Марксу дрянная цена.
К дьяволу хитрости! Предков восславим,
Это другая совсем сторона…
Где-то на Рейне создали ученье,
Здесь отравился от водки мужик.
Лучше напишем мы стихотворенье,
Лучше изучим китайский язык.
Вспашем мы землю. Но что наши предки
С неба пророчат, о чем говорят?
Что же, друзья, вспоминаете редко
Пахарей мирных, отважных солдат?
В эти минуты забудь маргиналов.
Ты же – потомок, ты совесть и честь!
К дьяволу подлости оригиналов.
Есть твои предки, и Родина есть…
Ни ругаться не надо, ни ссориться…
Ни ругаться не надо, ни ссориться.
Чаевать бы, беседы вести!
Никогда и ни с кем мне не спорится
На моем достославном пути.
И общаться с Толстым или Гоголем:
Говорить или книги читать.
Не ходить мне разряженным щёголем
И за пазухой камень держать.
Ничего на земле нет отраднее:
Одиноко в ночной тишине
Улетать в небеса неоглядные
И зимой тосковать о весне.
А потом, будто Богом отпущенный,
Возвращаться на землю опять,
И затертую книжечку Пушкина
Будто заново вновь открывать…
Процесс
Ну, не хочет жизнь отдать, но и не надо.
Значит, не для этого рождён и не затем.
В этом деле лишь одна дана награда –
И к тому ж она безденежна совсем,
И к тому же дивиденды все в процессе
Бесконечного и тяжкого труда,
Где не думая о пище и прогрессе,
Он работает… И это навсегда!
Он – поэт, и вне пределов государства –
Стойла, яслей политических систем,
Тюрем рабства, снисходительного барства
Всех рабов. Но божий раб извечных тем…
Без гарантий и опоры! Населенье
Непрестанно суетится и кишит.
Он совсем один, и всем на удивленье
Почему-то в гости к Богу не спешит.
Огибая
Неприметно не спеша, не спеша
Чуть вздыхая, а порой чуть дыша,
Аккуратно всех людях обходя,
Конец ознакомительного фрагмента.