− Это что?
Тут я хочу заметить, что этот перстень оказался у Романа не случайно: вчера, он говорил со своей мамой по телефону, и она-то предложила ему купить что-то запоминающееся, что-то, что нельзя было выбросить на помойку и забыть об этом. А какой хороший подарок женщине? Их много. Каждый любит что-то особое, и никто не любит цветы. Большинство из них пахнут покойником. Что здесь скажешь? Роман спокойно ответил:
− Это Вам.
Вера вытащила из коробочки перстень и, посмотрев на него со всех сторон, надела его на палец левой руки. Затем она протянула руку к стеклу и, посмотрев на него сквозь окно солнечного света, увидев всю красоту камня, переливающегося в лучах солнце за стеклом, она подумала, что, возможно, она была не права. Что такие украшения дарят не просто так. Видимо, он долго искал его, если пришел в кафе на полчаса позже. Да, он точно искал его. Она посмотрела на него: и что я за дура такая? – ругала она сама себя. – Он хотел сделать мне приятное, а я? Какая же я дура! – говорила она сама себе. − Дура, дура и есть».
Конечно, в разных ситуациях примирение происходит по-разному, а иной раз оно просто невозможно. Но не для Романа. Он был уверен, что этот подарок смягчит сердце Веры, и они хотя бы поговорят.
Вера, посмотрев на Романа, думала о том, что возможно еще не все потеряно. Их брак возможно спасти. Ведь, в конце-то концов, она отчасти виновата в случившемся. Что она была за женой, если не могла родить, а потом побоялась сказать, что вылечилась, и возможно, дело не в ней?
Страх перед неизбежностью разрушить брак обрек эту семью на расставание, теперь надо было исправить эту ошибку.
Вера посмотрела на Романа. Он смотрел на нее, в его глазах было видно, что он раскаивается в содеянном. Он хотел поговорить, попытаться наладить хоть какие-то отношение с ней, со своей женой, Верой.
Вера сказала.
− Я еще никогда не видела такой красоты!
− Нравится?
Вера посмотрела на перстень, а затем на Романа. Ей нравился этот перстень, нравился бриллиант в нем. Казалось, что она вот-вот и простит Романа, но это было не так. Она не могла так простить его. Ведь, по сути, он ей изменил, и то, что он был бесплоден, здесь не было оправданием. Да, возможно она отчасти и виновата в случившемся, но он?.. этого Вера не могла ни забыть и ни простить.
− Что ж, – сказала она так холодно, что со стороны казалось, что ей был безразличен этот подарок. Она смотрела на этот перстень и видела в нем лишь одно − желание, желание прощения. Но сможет ли она простить Романа? Сейчас она была на него обижена, обижена так, что ей было трудно его даже видеть, ни то что говорить с ним. – Я согласна Вас выслушать, и только. – Вся эта фраза была произнесена так, что со стороны казалось, что ей безразлично, сидит он здесь напротив нее или нет. Она согласилась его выслушать лишь потому, что об этом ее попросила мама Романа, Надежда. Так же она сама хотела посмотреть в его бесстыжие глаза и понять, почему он это сделал? Неужели дело только в детях или она не устраивала его как женщина? Это предстояло ей выяснить. Затем она бросила слова в его сторону еще холоднее, так, что Роман испугался. – Говори, что молчишь? Я что, Вас до вечера ждать буду?
По его телу пробежал ледяной холод, и он сделал глотательное движение и, вылупив на Веру свои испуганные глаза, ответил.
− Что ж. – начал он и, замявшись, добавил. – Правда, я не знаю, с чего начать.
Вера тотчас же отпарила.
− Начните с главного. – И сделав недолгую паузу, она начала за Романа. – Дорогая, я Вам изменил. – Затем она спросила, как бы с насмешкой: – Надеюсь, я не ошиблась, я все еще для Вас дорогая?
Роман тотчас же отпарил.
− Конечно. Вы для меня всегда были, есть и останетесь дорогой для меня женщиной!
Вера равнодушно ответила себе в нос.
− Кто бы сомневался.
− Что?
− Я говорю, – начала Вера, – я жду, пока Вы что ни будь родите. Я слушаю, – сказала она и добавила: – Я же Вам сказала, с чего начать: ДОРОГАЯ, Я ВАМ ИЗМЕНИЛ. – Она сделала паузу и продолжила. – А может, Вы не считаете, что мне Вы изменили? Хорошо! Нечего сказать, или все же я услышу от Вас хоть что-нибудь в свое оправдание?
Роман посмотрел в окно. Тучи сгущались на небе, было темно, вот-вот польется дождь. Он посмотрел на Веру и сказал.
− Мне нечего сказать. Вы правы, я Вам изменил. Я был ослеплен желанием иметь своего ребенка, но вышло все на оборот.
Вера ухмыльнулась. Она смотрела на Романа победоносным взглядом. Теперь она не сомневалась, что он все еще любит ее. Она считала, что если б это было не так, то он ни за что на свете не признал бы свою измену. Да, он ее любил, и она это знала. Простит ли она его, посмотрим? Ясно сейчас лишь одно: она все еще любила Романа. Ее чувства не остыли, и она это знала.
− Что ж. – сказала она повелевающим тоном. – Это хорошо, что Вы признали свою измену, и может, я Вас прощу, но? Простите ли Вы сами себя? Вот в чем вопрос.
Роман тяжело вздохнул.
Глава-8
Парализация
Письмо Веры Надежде
Уважаемая Надежда!
Пишу Вам, так как хочу поделиться, как прошел разговор между мной и Романом. В целом разговор был продуктивным. Роман признал свою измену, и возможно я его прощу, когда-нибудь, но не сейчас. Прошло мало времени, и рана еще кровоточит. Забыть это трудно, только время лечит раны. Так что в данный момент я могу только… что только? Я не могу к нему вернуться и простить тоже не могу. Но я понимаю, что все мы небезгрешны, и я в том числе. Сейчас мне надо подумать, все поставить на свои места, так что я уезжаю. Когда Вы будете читать это письмо, меня уже не будет в городе.
До свидания.
С уважением, Вера.
Письмо Надежды Роману
Сынок. Вы идиот, что упустили Веру. Лучше женщины Вы все равно не найдете. Из письма, написанного Верой, мне ясно, что она все еще любит Вас, оболтуса. Вопрос в другом: сможет ли она простить Вас. Вы виноваты в случившемся оба, но Вы? Что, не могли пойти на компромисс? Вы могли бы попробовать завести детей с Верой, согласившись с тем, что Вам нужна суррогатная мать. Но Вы об этом и думать не смели. Теперь ждите, когда она приедет, делайте все возможное, чтобы загладить свою вину.
Ваша мать.
Письмо Романа маме
Дорогая мама!
Я уже попросил прощения у Веры, даже подарил ей перстень, но она не хочет признать того, что на эту измену она толкнула меня сама. Если бы она раньше сказала, что здорова, и дело только во мне, то я бы знал, что делать. Но произошло совсем не так. Она скрыла от меня, что она здорова. А теперь что хочет? Я, конечно, не снимаю с себя вину за случившееся, но она виновата не меньше моего. Я понимаю, что она это сделала не со зла, очевидно, она хотела, чтобы наш брак не был разрушен, но она ошиблась. Ложью брак не спасти, и она это отлично понимала. Ее оправдания основываются лишь на одном: она не хотела иметь детей, очевидно у нее есть какая-то тайна, о которой мы не знаем.
Роман.
Письмо Надежды Роману.
Роман, Вы ошибаетесь. Вера тоже хотела детей, иначе она не лечилась бы.
Мама.
Письмо Веры Роману и Надежде.
Здравствуйте!
Ничто не вечно под луной. Вот и я скоро возвращаюсь домой. Погуляла и хватит. Мой поезд прибудет на Ленинградский вокзал тринадцатого числа в 17:10. Эта скорый, Сапсан.
Буду ждать, Вера.
Ровно в семнадцать часов десять минут по московскому времени на путь номер… прибыл белый скоростной поезд Сапсан. Выйдя из поезда, молодая женщина направилась по платформе к выходу. Пройдя через металлодетектор, она прошла дальше и вошла в вокзал, прошла его весь и вышла на площадь трех вокзалов. Эта была Вера. Она только что приехала из Санкт-Петербурга, где провела свой отпуск.
Ее никто не встречал, хотя она и отослала письмо Роману и Надежде, чтобы они ее встретили, если захотят. Но никто ее не встретил. Она стояла перед дверьми на вокзал, откуда сейчас она вышла, и думала, что Роман все же вернулся к Ларисе, а его мама? Очевидно, она не смогла покинуть Романа. Хоть Роман был ее сыном, он сам, а не она, решал, как ему жить.
Вера подумала, что очевидно Лариса добилась своего, и… в эту самую минуту зазвонил ее сотовый. Вера вытащила телефон из своей сумочки, посмотрела, кто звонил. Это был номер Романа.
− Алло. Роман, это Вы?
− Да, – услышала она в ответ, – это я.
Его голос был взволнован. Очевидно, что-то случилось.
− Вы где? – торопливо спросила она. – Что-то случилось?
− Да! – воскликнул он так, что это «да!» Выглядело скорее, как «Да-а-а!».. он не сдерживал себя от навалившихся на него проблем и с ними эмоций. – Маме плохо! Приезжайте скорее в больницу!
Вера на секунду растерялась: она не могла понять, как вообще такое возможно? Когда она уезжала, то все было нормально, а сейчас? Неужели что-то произошло? Что-то, что она еще не знала? А что она здесь стоит? Она должна сейчас быть с мужем, поддерживать его в трудной ситуации. А она? Почему она еще не там? Почему здесь, на площади трех вокзалов?
Она торопливо спросила.
− Вы сейчас в какой больнице?
− Я в Бурденко. Палата номер тринадцать.
Вера тотчас поймала такси и, продолжая говорить по телефону, поехала в институт имени Бурденко.
Из воспоминаний Веры
Сегодня я была в институте имени Бурденко. Навещала Надежду, мать Романа. Зрелище. Надежда лежала в палате реанимации, она не могла пошевелить руками и ногами. Полный паралич. Роман сидел в коридоре на лавке. Сейчас уместно было выражение «на нем лица нет». Да, никому не пожелала такого. Я у него спросила, как его мать. На что он тяжело вздохнул, и я поняла, что его мать плоха.
Врач сказал, что она парализована, и добавил, что она, возможно, перенесла какой-то стресс. Также он добавил, что возможно она навсегда будет прикована к кровати или к инвалидному креслу, и что ей после выписки из больницы потребуется уход. Также он предложил в этом случае отдать ее в дом инвалидов или хоспис, но Роман сказал, что этому не бывать. Он сам еще в состоянии позаботиться о своей маме.
Я спросила у Романа, что случилось? На что он ответил, что «вчера вечером к ним заявилась Лариса, и предъявила требование, чтобы я на ней женился. Ее не волновали такие понятия, как мораль или какое-либо иное понятие, она хотела, чтобы я на ней женился, мотивируя это тем, что я с ней провел ту злосчастную ночь, и она беременна». На что Роман возразил и, показав ей результаты анализов, сказал, что он просто чисто физически не мог зачать ей ребенка, а то, что она носит в своем чреве, не может даже отдаленно быть его трудом. Но Лариса утверждала, что это не так, что она не обманывала его, что это его ребенок, а не какого-либо другого мужчины. Но Роман ей не верил, и как можно верить тому человеку, который Вас внаглую обманывает − никак иначе это не назовешь. Обман, да и только, что еще сказать?
Его мать была хоть и терпимой женщиной, но и она не могла остаться в стороне. Она вставила свое слово и не сдержалась. Ее можно было услышать где угодно, и сначала сердце, потом нервы не выдержали всего этого ужаса. Ей стало плохо, а затем паралич. Он приковал ее к постели, теперь она не могла пошевелить даже пальцем. А кормили ее через трубку.
Роман выставил Ларису из квартиры, но она, уходя, сказала следующее: что ей очень жаль, и она сделает все, чтобы его мать поправилась. На что Роман просто на нее рявкнул так, что она испугалась его яростного и безумного взгляда.
− Пошла вон!!! Сука!
Лариса ушла, оставив Романа одного с парализованной матерью. Скорая приехала быстро. Врачи забрали пациентку и отвезли в институт имени Бурденко. «Вот и вся история», − закончил свой рассказ Роман.
Я, как могла, утешала своего мужа. Я знала, что это значит − видеть, как кто-то нуждается в помощи и нельзя ничего сделать. Да, я это знала. Проработав всю сознательную жизнь в больнице, я видела неоднократно, как родственники больных смотрят на своих мам и пап, дедушек и бабушек и не могут ничего поделать с тем, что скоро произойдет неизбежное. Это слово можно интерпретировать по-разному: смерть, операция и так далее, но суть от этого не меняется. Все знают, что поздно или рано смерть настигнет их. Мы пытаемся отсрочить ее, но это невозможно: приговор будет приведен в исполнение в назначенный час и день.
Сейчас, видя, как страдает его мама и зная, кто тому виной, он проклинал себя, за то, что связался с этой Ларисой. «Уж лучше бы я тогда опоздал на этот поезд», – ругал он сам себя.
Я же считала, что это судьба, его просто испытали высшие силы, проверили на прочность его любовь. Что или кого он больше любил, и это испытание он с треском провалил. Хотя, считала я, в этом есть и моя вина. Виноваты мы оба, но кто больше другого? Вот вопрос?
Доктор нам сказал, что состояние пациентки стабильно тяжелое, и она сегодня вряд ли придет в себя. Он посоветовал нам пойти домой, отдохнуть. Так же он заверил нас, что если что, он сообщит.
Роман не хотел идти домой, он хотел остаться здесь, в институте, возле этой палаты. Войти к ней и попросить у нее за все прощения. Но это было совершенно невозможно. Я ему говорила, что сейчас он все равно ничем ей не поможет. Он должен поехать домой и отдохнуть.
Роман умоляющим взглядом посмотрел на доктора и спросил так, что доктору показалось, что Роман не в себе. Он не мог примириться с мыслью, что его мать может не дожить до утра. Она умрет, и все будет кончено.
– Доктор, скажите честно, моя мать поправится? – на что доктор ответил, что делать поспешные выводы он не будет, состояние у Надежды было крайне тяжелое. Он пообещал Роману, что сделает все возможное, чтобы его мама встала на ноги. Также он настаивал, что ему нужен отдых и ему надо поехать домой.
Я была солидарна с доктором и так же, как и он, настаивала на том, чтобы поехать домой. Роман долго не желал уезжать, но к вечеру он все же согласился с тем, что ему надо помыться и сменить сорочку.
Мы ехали на такси домой молча, никто из нас не проронил ни единого слова. Да это было незачем. Было понятно итак, что в данный момент лучше помолчать.
Глава-9
Встреча
Из воспоминаний Ларисы
Скажите, я права! Права, если говорю правду, а мне никто не верит. Вот и мне никто не верит, что я беременная от Романа.
Вчера я была у матери Романа в гостях. Ну, скажу я, эта семейка − та еще семейка, нечего сказать.
Во-первых, они не дали мне открыть рта, я так до конца не объяснила Роману, что ошибки быть не может: это его ребенок, я была только с ним и ни с кем еще. Я, конечно, могла забеременеть от этого подонка Виктора. Я тогда в отели даже в номер к нему не поднялась, пусть поищет кого-нибудь другого для своего мужского удовлетворения, в крайнем случае, мастурбацию никто не отменял.
Во-вторых, я не развратная, я простая девчонка.
В-третьих, я бы никогда так не поступила с тем, кого полюбила. Да, я полюбила Романа. Полюбила от всего сердца, всей душой! А он? Что он, оказался женат? Какой же он все-таки подлец.