Привычное уже «хлоп, хлоп» – и дисколет замер над самой серединой каменной поляны. Из-за двух ближайших валунов высунулись улыбающиеся во весь рот сестры, неторопливо разворачивая в сторону дисколета импульсные лазеры перфораторов. И…
Откуда-то сверху, намного выше висевшего над головой дисколета, несколько точных и смертельных ударов плазмой накрыли и улыбающихся девчонок со станками в руках, и Берту с «магнитом», и прятавшегося на гребне пулеметчика с трассером. Вмиг армия доблестных разрушителей дисколетов лишилась всего военного потенциала. Земля под ногами дрогнула, правильным кольцом окружая поникших воительниц, падали десантные боты, и из них на не успевшие еще остыть от удара камни как горох сыпались десантники в полной штурмброне. От работающих вполсилы подавителей сводило кишки и хотелось блевать. А кто-то грозный сверху мягко и понятно предупреждал, что во избежание ненужного кровопролития не стоит оказывать сопротивление войсковым десантным частям.
И все бы ничего, но откуда-то сверху, из-под нависающей над камнями скалы, по десантникам забарабанил второй, непонятно кем приготовленный и укрытый в скальной породе трассер. Броня, конечно, броней, но и трассер – не игольник. Правильный круг десантников рассыпался за доли секунды. Нахальная невооруженная пятерка, воспользовавшись паузой, бросилась к гротам, а по расщелине, из которой продолжал бить трассер, одновременно чавкнуло с десяток плазмобоев. Последним штрихом этой молниеносной с точки зрения жевавшего в пятистах метрах от центра событий мох одинокого шаранга стал спровоцированный взрывом обвал, замуровавший вход в гроты, через которые стремительно промчались несколько оглохших Сестер Атаки.
Скала, нависавшая уступом над притаившимся в небольшом ее углублении трассером, еще булькала расплавленным камнем, когда на нее уже карабкались пятеро десантников, а с борта дисколета, барражирующего в двух метрах, выдвигалась телескопическая лестница с концевым захватом. Подтягиваясь и влезая на лестницу, команда «спасателей» сгрудилась перед входом в расщелину. Потом двое нырнули внутрь и тут же вынырнули, волоча в руках обмякшее и неестественно изогнутое тело. Этот мешок, явно бывший еще недавно человеком, они тут же потащили к уже растопырившемуся между камней небольшому медицинскому шаттлу. «Носороги», построенные возле ботов в ожидании команды на убытие, побрякивая тяжелыми плазмобоями о броню скафандров, с интересом и некоторым недоумением наблюдали завершение «спасательной операции» по выемке тела из расплавленной скалы. Сержант Ерик Черный Кулак, ковыряя длинным когтем между зубами, подошел к соседнему боту.
– Сизый! Ты видел? Граф собственноручно эту дуру в медкапсулу запихнул! С чего бы такая честь и забота?
– А кого туда еще запихивать? Остальных вон по пластиковым мешкам распихали. Ты че, думаешь, костоломы на шаттле по нашу душу тут терлись? На хрен они нам тут не нужны, да и мы им тоже не сильно интересны.
– Разговорчики в строю! Всем заткнуться и на борт шагом марш! А ну живей, жирные ленивые куски куриного помета! Пофилонили, в зубах поковыряли, свежим воздухом подышали – и хватит!
Ерик шмыгнул в строй, демонстрируя лояльность командиру, и шеренга десантников, развернувшись, двинулась к посадочному шлюзу бота.
Последнее, что помнила Реста, это жуткая, рвущая грудь обида на Берту, на себя, на этот предательский дисколет, обида и ярость! Вибрирующий в руках казенник трассера, выставленного на полную мощность. Скачущие в прицеле черные блестящие фигурки десантников. Потом толчок в правое плечо, отбросивший ее от «амбразуры» грота в самый его дальний угол, обжигающее пекло вокруг и падающие на ноги с потолка камни. Еще она успела левой рукой вколоть себе двойную дозу «синьки» и нащупать под одеждой кобуру игольника. Потом боль отступила, и тело наконец провалилось в черную пропасть беспамятства, перестав умолять о пощаде…
…Она понимала, что глаза у нее открыты, и даже попыталась пошевелить пальцами, но это оказалось не так просто. Где-то на задворках сознания она пыталась определить, что же с ней происходит, это смерть или рождение. Что-то сейчас должно произойти, наверное, откроется крышка большого ящика, и чьи-то руки потянут ее из теплой, комфортной ванны на холод… Открылась, точнее, бесшумно скользнула в сторону темнота, заполняющая открытые глаза, и свет ворвался в них, вновь безжалостно выдергивая Ресту из мягкого и теплого небытия.
Пучки шлангов и присосок отползали и прятались в стенках капсулы, жидкость, журча и закручиваясь воронкой, уходила в дренаж. Теперь пальцы шевелились, и ноги сгибались в коленях. В каких коленях, их там раздавило в лепешку! Даже сейчас она помнила тот противный хруст и видела брызги крови, перемешанные с обломками костей. Еще минуту. Не хочется вставать. Над головой белый потолок, такого она не видела со времен «Борделя». «Борделя»? Ага, вот оно что! Капитан, крепко ухватившись обеими руками за скользкий край ванны, резко подбросила тело вверх. Теперь перед ней была вся комната. Небольшой многофункциональный столик и два мягких кресла с ухватистыми подушками, стоящих в центре белоснежной пустоты. В дальнем кресле в расслабленной позе нога на ногу сидел и смотрел на нее в упор странного вида мужик. Две чашки дымящегося кофе на столике. Запах кофе, первый в этой жизни запах. Реста выпрямилась и, перешагнув край капсулы, встала мокрыми ногами на теплый белый пластик пола. Стремительным и в то же время легким, едва уловимым жестом мужик швырнул в ее сторону что-то мягкое, автоматически схваченное ее руками.
– С возвращением, капитан. Надевайте халат и присоединяйтесь. Кофе и пара бутербродов с беконом вашей фигуре, поверьте мне, не повредят.
Это было сказано таким тоном, что, даже явно не будучи приказом, не предполагало каких-либо других вариантов развития событий, нежели единственный предложенный. Крышка столика произвела не совсем понятную манипуляцию, и в ее центре возникло блюдо, наполненное только что предложенной едой. Халат оказался как раз впору. Мокрые волосы щекотали шею и приятно пахли чистотой. Реста с жадностью поглощала бутерброды, запивая их обжигающим кофе. Странный мужик неторопливо наблюдал за этой расправой, при этом сам время от времени отхлебывая из своей чашки. Ослепительно-белая рубашка с коротким рукавом, не скрывающая атлетической мускулатуры, аккуратно заправлена в серые брюки явно военного покроя, стянутые на талии широким кожаным ремнем с металлической пряжкой. Черные, начищенные до блеска туфли. Кожа, нет, скорее мелкая чешуя, отливающая сталью на внешней стороне кистей рук, такая же, только покрупнее, – на голове. Прямой нос и широко посаженные серо-голубые глаза. На воротнике рубашки небольшой золотой значок – оскаленный клыкастый череп сжимает зубами две перекрещивающиеся молнии. Почти «носорог», но едва уловимое отличие в изящном сочетании неоспоримой силы и безусловного интеллекта явно ставили этого их представителя на две ступени выше. Глубоко в подсознании вертится предательски-сладковатое чувство, что, наверное, стоило шесть лет просидеть в пещере ради этого момента. Халат, нахально распахнувшись, открывает белое тонкое плечо и совсем немного грудь.
– Мой щедрый и ненавязчивый хозяин назовет мне свое имя?
– Северо. Для друзей. Граф Северо Серебряный Луч для всех остальных.
– Так как же мне, граф, называть вас?
– А вот это решать вам, капитан, Архан Реста Леноя, Сестра Атаки.
Следующее четыре часа Реста занималась чем угодно, но только не тем, на что рассчитывала, совсем не в обществе графа. Когда граф предложил Ресте пройти в соседнюю комнату для осмотра медиками, она вообразила себе, что это как раз такой осмотр, какой проходили сестры, получившие синие метки. Но все оказалось намного скучнее. Экспресс-анализ крови, лимфы, других жидкостей ее организма. Проверка моторики, световосприятия, реакции на разного рода звуки и запахи. И еще много всего, точно никак не связанного с ее полом. Когда наконец Ресту оставили в покое, на медицинской кушетке перед ее носом положили комплект одежды, состоящий из все тех же просторной белой рубашки, серых брюк и черных туфель. Застегнув последнюю пуговицу, капитан оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Сколько времени прошло с тех пор, когда она вот так, не торопясь, поправляла волосы в последний раз? Да ладно, не все еще потеряно… Реста улыбнулась и решительным жестом опять расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, отошла от зеркала, немного помедлила и расстегнула еще одну.
Меню обеда оказалось на редкость простым и при этом необычайно аппетитным. Русские зеленые щи со сметаной и хрустящими ржаными хлебцами, ленивые голубцы в изумительном томатном соусе и компот в граненом стакане с пирожком с яблочным вареньем.
– Граф, вы определенно решили меня раскормить. Вы уверены, что не питаете склонности к каннибализму?
– Скорее вы, капитан, питаете склонность к обжорству. Я даже хотел вас предупредить, что тарелки изготовлены из несъедобного материала, но, слава всевышнему, обошлось.
Граф, улыбаясь, вытирал губы салфеткой.
– Итак, капитан, раз уж вы сами затронули эту тему. Вы ведь не думаете, что я в самом деле озабочен вашим весом? Вынужден признаться, что своим спасением вы обязаны не скудному рациону Детей гнева, а куда более банальной причине. Дети гнева в моем лице готовы сделать вам деловое предложение.
Из серых глаза Северо на мгновение повеяло холодом, а на переносице собрались тонкие морщинки.
– Мы готовы отказаться от любых преследований вашего «гарнизона», который к настоящему моменту насчитывает не более полусотни измученных страхом и борьбой за существование бывших Сестер Атаки. У нас нет к вам каких бы то ни было претензий в связи с последствиями тех столкновений, которые были спровоцированы представителями обеих сторон и в результате которых погибли несколько наших граждан. Мы даже готовы признать ваше право на те территории, которые вы смогли освоить и которые вам необходимы для выживания. При этом я гарантирую наш полный нейтралитет или даже защиту в случае внешней агрессии.
– Хм… И каковы же условия сделки, которые предстоит исполнить нам? Организовать для вас очередной экзотический «Бордель»?
– Я понимаю вашу иронию, капитан. Но подождите с выводами до окончания разговора. Вы должны, безусловно, согласиться сдать нам все имеющееся у вас высокотехнологичное оружие, начиная с огнестрельного. По моим данным, все, что у вас осталось после последней атаки, это пара самодельных электромагнитных импульсных пушек да пара снайперских лазерных ружей, которые вы соорудили из переносных бурильных установок. Игольники не в счет, у вас все равно нет к ним достаточного количества боеприпасов. Причем мы готовы не просто забрать у вас этот арсенал, а обменять на любой продукт гражданского назначения – охотничьи луки и стрелы, арбалеты, любое холодное оружие, снасти, одежду, современные системы мобильной и стационарной связи, профессиональные автономные системы освещения и отопления, мебель, медикаменты и так далее.
– Транспорт?
– Нет.
Реста с трудом боролась между непреодолимым желанием врезать по этой самодовольной харе и броситься на своего спасителя с поцелуями. Какого хрена, ну скажите, какого хрена столько времени…
– И в чем же причина столь радикальных перемен в отношении к нам?
– Объясняю. Во-первых, никаких радикальных перемен не произошло. Подумайте, ведь запрет покидать территорию поселения был больше связан с опасениями за вашу жизнь, нежели с опасениями, связанными с нашей безопасностью. Если бы не подрыв самодельного взрывного устройства, с помощью которого ваша сестра столь эффектно покончила жизнь самоубийством, заодно уничтожив одного из наших бойцов и спровоцировав остальных на бой, ваших сестер, предварительно убедившись в отсутствии у них оружия, вообще не стали бы задерживать. Во-вторых, мы не приемлем наличия, как и применения, любых видов или образцов военного вооружения на территории нашей, а теперь и вашей планеты. В-третьих, согласитесь, ваша первоначальная миссия исчерпана. Никакой второй волны не будет.
Реста чувствовала, как вспыхнули кончики ее ушей.
– Это почему же?
– Потому что вы и ваш отряд через считаные месяцы останетесь единственными представителями Сестер Атаки.
Граф не отвел взгляда, не смутился и вообще никак не отреагировал на заблестевшие от ярости глаза Ресты.
– О чем вы говорите?! В «Борделе» сотни тысяч сестер, которые уже давно искупили все свои совершенные и несовершенные преступления. Вы готовите истребление безоружных, давно отказавшихся от какой-либо борьбы людей? Массовое истребление?! Я взываю даже не к вашей справедливости или чести, я взываю к вашему разуму и расчетливости. Если они вас обременяют, отдайте их нам!
Кулаки Ресты бессильно сжимались и разжимались, но это никак не отразилось на поведении Северо.
– Мы не собираемся никого уничтожать. Ваши сестры перманентно стареют, и этот процесс ни от нас, ни от наших желаний никак не зависит. Мы с вами, Реста, созданы одними и теми же существами, имя которым Алые Князья, и имеем общую черту. Время, отпущенное нам, изначально было ограничено определенным сроком эксплуатации. Мы с вами одноразовые солдаты.
– Вы, граф, совсем не выглядите стариком.
– Вы, капитан, тоже.
– Так в чем же дело?
– Это не самый простой вопрос. Но я постараюсь на него ответить. Для того чтобы замедлить процессы старения, нашим организмам необходимо поддерживать определенный баланс химических соединений, которые относительно быстро саморазрушаются в процессе естественного обмена веществ. Для Детей гнева необходимо потреблять келемит – очень редкий и очень ценный химический элемент. Но этот вопрос нам так или иначе удается решать. Какое соединение необходимо для вас, мы не знаем. До вчерашнего дня наши поиски были безуспешны. А теперь твоя кровь ответит на этот вопрос. Однако на спасение ваших сестер это уже не окажет никакого влияния. Слишком поздно. Последний мой разговор с полковником произошел три недели назад. Она просила помочь вам, Реста, она очень переживала за вас и винила себя в том, что следствием ее действий стали эти шесть трагических лет, которые выпали на вашу долю. Но я, пожалуй, с ней не соглашусь. Ведь она умерла. А вы нет! Мы простились с полковником и простили друг друга. Подумайте об этом. И подумайте над нашим предложением, капитан. Теперь многое зависит от вас, причем от вас лично. В том числе и то, как вы в дальнейшем будете меня называть.
Граф встал. Он уже не выглядел тем же стальным бойцом Детей гнева, который предстал взору заново родившейся Ресты. Он даже, кажется, слегка ссутулился и стал ниже. Но таким он был ближе, чем когда вытащил ее из скалы, ближе, чем когда терпеливо ждал, когда она проснется в медицинской капсуле.
– И это все, что ты хотел мне сказать?
– Разве этого мало?
Реста почувствовала где-то в глубине своего тела, ниже пупка, разливающуюся теплоту. Никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. Она больше не могла противиться этому. Решительно вскочив на ноги и поспешно срывая с себя одежду, она бросилась на шею «стальному» графу. Уже в его объятиях оказалась на полу, продолжая толкаться локтями и целовать его шершавые губы. Все, что он смог произнести, нежно укладывая ее, стараясь при этом не раздавить:
– Я никогда этого не делал.
– Не бойся. Я тоже.
Вот уже третий день начинался одинаково. Оставшиеся на «базе» десять человек с утра открывали внешний шлюз и, построившись как муравьи, до обеда перетаскивали с нижней площадки, которая располагалась метрах в трехстах от входа в грот, все то, что прилетающий ночью дисколет успевал там выгрузить. Во второй половине дня все натасканное до обеда аккуратно раскладывалось, тщательно расфасовывалось и пересчитывалось. Дисколеты управлялись беспилотно, откуда-то из-за гор. Весь день их загружали пятерки, дежурившие на летниках, тем, что удалось собрать, поймать или добыть другим доступным способом. Такими же ночными рейсами приходили грузы с «материка». Выгрузка упакованного товара происходила автоматически. За два литра «синьки» Дети гнева платили столько, что товаром, тщательно выбранным из их прайса, можно было затарить дисколет по самую крышу. Баланс импорта и экспорта тщательно отслеживался и фиксировался в гроссбухе. Предложение «детей» подключиться к серверу биржи сестры отвергли с формулировкой «недостаточно компетенции для обеспечения прозрачности». Еще неделя, и снег, время от времени устилающий ночью плоскогорье и пробующий полярную осень на зуб, перестанет таять, и быстрое межсезонье, длящееся между зимой и зимой, закончится.