– А я туда поступить хотела, – мечтательно протянула девушка, и на этом наш разговор иссяк. Потому как за спиной девушки в малиновом платье появился Никита Кларский. Синие джинсы, летняя светлая рубашка, как всегда, начищенные до блеска ботинки – все это делало парня похожим на офисного работника, а не на студента.
– Где ты там ходишь? – довольно грубо спросил он, увидел меня и осекся. Кажется, он ожидал от меня чего-то, какой-то реакции, поэтому напряженно молчал. И я тогда совершенно неверно все поняла.
– Привет, Ник, – поздоровалась я с огромным недоумением. Это что ж, пока Князева в отъезде, он нашел ей замену? Как же так? Они же встречаются! Но не успела я ничего по этому поводу сказать, как парень произнес:
– Привет, Маша. Это моя сестра Ника, – он положил девушке руку на плечо и с улыбкой притянул ее к себе, не обращая внимания на возмущение в голубых глазах. – Младшая.
– Я думала, у тебя только брат есть, – растерянно сказала я, вспомнив наше двойное свидание. Ник точно говорил, что у него есть брат, а о сестре умолчал.
– Двоюродная, из Лесогорска приехала, – уверенным тоном продолжил парень, сжимая пальцы на плече Ники. – Показываю ей город.
– Да, из Лесогорска. У вас красиво, – сказала она, улыбнувшись как-то скованно, и отцепилась от брата. Надо же, Никита чей-то старший брат. Наверное, не изгаляется над сестренкой, как Федька надо мной!
– Ника и Ник, – задумчиво произнесла я, глядя на этих двоих – хоть оба они и были светловолосы и светлоглазы, но казались совершенно непохожими друг на друга. Хотя чего удивляться, кузены и кузины часто совершенно по-разному выглядят. – А ваши родители молодцы, что вас так созвучно назвали!
– Никиту сначала мама хотели назвать Васей, – сказала весело Ника, и брат одарил ее сердитым взглядом. – В честь нашего прадедушки, героя войны, кстати. А папа хотел назвать его Тарасом – в честь своего прадедушки, потомственного купца, между прочим. Пока они спорили, бабушка нарекла его Никиткой и по блату, через знакомых, записала под таким именем в свидетельстве о рождении.
Мы обе дружно захихикали, представив, что парня могло бы звать Тарасом или Василием. Кларский, кажется, смутился. Надо же, а раньше я и слова не могла перед ним вымолвить.
– Мне кажется, Нику пошло́ бы быть Васей, – сказала я.
– А мне Тарас больше нравится. Сокращено бы называли Тарой или Расом, – отозвалась с задором Ника. – Вот умора, да?
– Нет, – отозвался ее братик и так глянул на сестру, что та мгновенно замолчала.
– А чего вы ищете? – спросила я из любопытства. – За какими книгами приехали?
– Да так, почитать кое-что на лето, – неопределенно сказал Кларский. В корзинке в его руках было несколько книг – кто-то из модных, но малопонятных постмодернистов, Набоков, Лавкрафт, знаменитый роман «Преступление и наказание» и непонятно как затесавшийся в эту компанию Вудхаус. Надо же, какой все-таки Никита умный!
– И мне взять кое-что, – ожила Ника вновь, помахав увесистыми «Загадками». – Братик обещал купить. Да? – заглянула она в серые холодные глаза Никиты. Мне почему-то показалось на миг, что он сейчас опустит книгу Нике на голову с размаху, но он только улыбнулся и взял книгу. Правда, взглянув на цену, улыбаться перестал, но ничего не сказал и молча кинул книгу в корзину.
– Какой у тебя брат молодец, – с завистью сказала я, вспомнив ценник. – Мой бы мне не купил такую книгу.
– Это ж Никитка, он добрый, – ласково сказала Ника и обеими руками схватила его за предплечье, словно собралась повиснуть на нем.
Добрый… Добрый?
Ник стряхнул ее с себя.
Глядя в неподвижное лицо парня, я вдруг вспомнила, что о Кларском говорил Дэн. Он младший брат одного из авторитетов. Входит в ОПГ. Занимается незаконными делами. Никита Кларский – преступник, опасный, несмотря на молодость, человек. А я настолько привыкла к его обычному образу хорошего мальчика, считая замечательным человеком, что хоть и знала теперь, кто этот парень на самом деле, но не сразу смогла сопоставить факты. Сознание, словно защищая меня, на время заставило забыть о его истиной тайной сущности.
А теперь я вспомнила.
Мне не стало страшно, я не похолодела, и жара, бегущего по спине, не было, как и мурашек на руках или ногах, я просто стояла и смотрела на свою бывшую великую любовь, недоумевая и не понимая, как такое возможно. Нет, это не может быть правдой!
Нет, может. Никита Кларский – не тот, за кого себя выдает. Но знает ли об этом его сестра? Или она сама такая же? Нет, не похоже – обычная девчонка. Он ведь не сделает ничего плохого своей сестре? Ведь он не настолько плохой? Он ведь искренне любит Тролля.
– Нам пора, Маша, – сказал Никита.
– Передавай привет Ольге, – осторожно ответила я. Хоть она и уехала, наверняка они как-то общаются. Хотя с Троллихи станется выдумать, что связи нет или инопланетяне забрали ее телефон. Она та еще подлюка.
Ника вдруг ухмыльнулась, услышав имя девушки брата. То ли она Князеву не особо жалует, то ли… Додумывать я не стала.
– Конечно, – улыбнулся мне совершенно не злодейской улыбкой Никита. – А ты передавай привет Дэну. Ты к нему ездишь? – спросил он.
– Куда? – захлопал а я глазами. – Он же уехал на море. Писал сегодня, что на серфе катался. И я хочу.
– Вот оно что, на море, – произнес Кларский задумчиво. – Понятно. Знаешь, Маша, – склонился он вдруг ко мне, – и ты съезди… на море. Освой серфинг, позагорай, отдохни.
– Да я не планировала, – выговорила я с трудом – в те секунды мне казалось, что один только взгляд подавляет меня, и это наваждение с трудом исчезло только тогда, когда Никита перестал смотреть мне в лицо.
– Лучше покинуть город, – продолжал парень. – Это лето будет слишком жарким.
– Мы с Дэном поедем в горы, – зачем-то сказала я.
– Вот и славно. А, да, – словно вспомнил он о чем-то. – Помнишь, я хотел с тобой встретиться, поговорить. – Он поморщился. – Ты тогда не ответила на сообщение.
– Что? – не сразу поняла я.
– В общем, забудь, – произнес Ник. – Все хорошо, просто отдохни этим летом подальше от города, Маша. Вместе со своим Дэном. И передай мои слова ему.
И он быстро пошел прочь, кивнув сестре, чтобы та шагала за ним. Ника помахала мне, и вдруг выражение на ее лице стало обеспокоенным и обреченным, а не беспечным, как при встрече со мной.
А я вдруг зачем-то спросила ей вслед:
– Ника, все хорошо?
– Да, – сказала она мне. И зачем-то добавила: – Спасибо. Слушай, ты… – начала было сестра Кларского, но замолчала.
– Ты идешь? – крикнул он ей, и девушке пришлось поспешить за ним.
Ее голубые глаза были невеселыми, и она почему-то напомнила мне куклу, которой приходится делать все, что захочет кукловод.
Они ушли, а я в задумчивости стала бродить между полками и стеллажами, ища свою идеальную книгу. Идеальную не нашла, но стала обладательницей двух фэнтези-романов, которые грозили быть очень интересными.
Встреча с Ником и Никой почти стерлась из памяти. Однако, выходя из книжного с довольной улыбкой, я вдруг вспомнила кое-что еще из нашего разговора в парке.
«Я всегда мечтала о старшем брате».
«А я – о младшей сестре. Заботился бы о ней. С детства люблю детей».
Ольга мечтала о старшем брате, а Ник – о младшей сестре. Он хотел этого, потому что у него была младшая кузина или потому что у него и ее не было?..
– Машка! – закричала Маринка откуда-то справа, махая здоровенным ярким пакетом – видимо, купила что-то в своем драгоценном обувном. – Сколько тебя ждать можно?!
– Иду! – заорала я в ответ. – Смотрите, что я купила!
Всю дорогу до остановки мы хвастались покупками – я книгами, Маринка – босоножками, а Лида только головой качала – она не любила тратить деньги на всякую ерунду.
А у Никиты Кларского и Ники Карловой сегодня был день встреч. Сначала они совершенно случайно столкнулись в книжном магазине с Машей Бурундуковой. По просьбе брата, которая больше была похожа на приказ, Ник специально заехал в центр города – купить Андрею требуемые им книги, и он даже не предполагал, что встретит среди стендов и полок девушку Смерчинского, на которую у брата были большие планы – до недавнего времени. Потому как в последние дни дела пошли как по маслу. С отцом Бурундуковой удалось договориться и без участия в деле дочери – тот, словно почувствовав опасность, наконец перестал корчить из себя неподкупного мента с благородной честной душой, и согласился на условия Марта. Это привело старшего брата Ника в довольно-таки хорошее расположение духа, если конечно, можно так выразиться, и на какое-то время он даже оставил Никки в покое. Тот же продолжал всюду таскать с собой ненавистную ему Нику, к которой, правда, он постепенно привыкал, тем самым спасая от ненужного внимания свою Ольгу, столь вовремя покинувшую город. Впрочем, Кларский был так любезен, что, как смог, предупредил об опасности и Машу. Сама она ничего скорее всего не поняла из его слов, ведь даже не знает о том, что Денис ранен и в больнице, более того, не в курсе, из-за кого он там оказался. Ник в первые секунды ждал, что Бурундукова будет кричать или даже набросится на него, но она улыбнулась, сказала: «Привет!», и он понял, что девочка пребывает в священном неведении. А вот если она передаст его слова своему клоуну Смерчинскому, тот во все мигом въедет и, как надеялся Никита, уедет, забрав с собой свою девчонку. Ей очень повезло.
– Слушай, это та самая Маша? – спросила Ника парня, когда они стояли в очереди. – Подруга Дениса? Мы приезжали к ее дому и…
– Замолчи, – привычно оборвал ее Никита, и девушка, сощурившись, в отместку не дала ему скидочную карту.
Когда они оказались на улице, Ник, не глядя на свою спутницу, молча отключил сигнализацию, кинул на заднее сиденье пакет с книгами, сел на водительское сиденнье. Он ни слова не сказал Нике, которая своим поведением просто взбесила его в книжном, прочирикав идиотскую историю про его имя, да еще и книгу заставила купить. Кое-кого следует проучить.
Девушка также молча села рядом с ним. Она не успела даже застегнуть ремень безопасности, как Ник одной рукой без всяких церемоний схватил ее за подбородок и развернул к себе.
– Что ж ты делаешь, малышка, – прошептал он, положив вторую руку ей на колено. Нике его ладонь показалась обжигающей, она дернулась, но ладонь скользнула чуть дальше, наполовину оказавшись под малиновой тканью, и девушка замерла.
– Я сколько раз говорил тебе вести себя прилично? – продолжал шептать светловолосый парень. – Что за тупые истории про Тараса и… – Он, подзабыв второе имя, замолчал.
– Василия, – пискнула Ника, воспользовавшись паузой. Ее глаза пылали негодованием. – Убери руку. Слышишь?
– На слух не жалуюсь, – лениво отозвался парень. – Если ты еще раз кому-нибудь ляпнешь что-то подобное, ты пожалеешь, поняла, детка-конфетка?
– Поняла, – сглотнула Ника. Конечно же, она не упустила момента поиздеваться над наглым Укропом. Да и в последнее время стала куда меньшебояться его.
– Нет, не поняла, – не поверил ее глазам внимательный Кларский. – Давай повторяй за мной. Никита, я больше не буду так делать, я виновата и все поняла. Извини.
– Может, мне тебя еще и хозяином назвать? – не сдержалась девушка.
Парень сузил глаза.
– Надо будет – назовешь, – проговорил он зло. – Я плачу тебе деньги, значит, я – твой хозяин.
– О, хозяин, прости меня, – прошипела Ника рассерженной кошкой. – Я искуплю свою вину. Все, как ты скажешь, все для тебя. И весь мир к твоим ногам. И улей в рот, – добавила она, не сдержавшись.
Ник стиснул зубы. У него было не самое радужное настроение, и выходки стервочки только еще больше понижали его.
Он резко нагнулся к ней – их носы теперь соприкасались. Девушка облизала губы. Извиняться она не собиралась – по крайней мере, в этот момент.
– Я же просил. Ты плохо меня понимаешь? – тихо сказал Никита на ухо Нике, коснувшись своей щекой ее щеки. Она вздрогнула.
– Я просто хотела, чтобы эта девчонка поверила нам.
– Неужели? Неубедительно играешь, второсортно. А вообще, не стоит со мной играть. Или ты забылась?
Ника попыталась оттолкнуть его, но Ник, естественно, не позволил ей этого сделать. Между ними завязалась короткая борьба, исход которой был предрешен с самого начала – он с легкостью завладел обеими руками девушки.
В этот момент все вдруг поменялось – но ровно на секунду, на мгновение. Их со страшной силой потянуло друг к другу. Никита внезапно ощутил непреодолимое желание поцеловать нахалку – не так, как Ольгу, а жестко, резко, так, как нравится и хочется сейчас ему, не заботясь, что чувствует девушка, запустить пальцы одной руки в волосы, а другой… Впрочем, на этом он сам себя оборвал.
А Нике вдруг захотелось вцепиться в него ногтями – но уже не в лицо, а в спину, укусить, сделать больно, и ее, словно плеткой, хлестнуло воспоминание из клуба, где она целовала Кларского, прижимаясь к нему всем телом, потому что тогда, под действием наркотиков, хотела раствориться в нем. Ей сделалось страшно от своих собственных желаний, но если бы сейчас Никита коснулся ее губ, у нее просто-напросто сорвало бы крышу.
Впрочем, если бы и Ника свершила что-то или хотя бы просто озвучила свои желания, Кларский тоже не выдержал бы. Однако никто из них ничего не сделал, и все закончилось тем, что у обоих одинаково быстро билось сердце, а еще казалось, что в салоне невыносимо жарко. У Ника на лбу появилась испарина, у Ники покраснело лицо.
С обоюдного молчаливого согласия они сделали вид, что ничего не произошло.
– Не играй со мной. Иначе не получишь денег. За книгу вычту, – пригрозил Никита, нехотя отпуская девушку и включая кондиционер.
Ника ничего ему не ответила, только натянула на колени платье, не понимая, то ли она сожалеет, что ничего не было, то ли нет. В душе было дискомфортно и как-то непонятно.
– Я схожу за мороженым, можно? – тоном послушной девочки спросила Карлова, про себя крывшая парня последними словами. Она безумно хотела вырваться хоть на миг из этой машины, которая казалась ей клеткой. Что-то странное произошло с ней только что, когда Укроп держал ее за руки.
– Давай. И мне возьми, – согласился Ник. Ему тоже требовалось временное одиночество, чтобы прийти в норму. В эти секунды он мечтал о ледяном душе.
Девушка выбралась из автомобиля и спешно зашагала прочь, к супермаркету, в котором долго выбирала мороженое. В результате, внутренне ухмыляясь, купила три порции – два фруктовых льда на длинной палочке и медовый пломбир. Пломбир она съела около магазина – торопливо, чуть не подавившись один раз, чтобы Ник не видел, а после продефилировала в его машину и молча протянула фруктовый лед.
– «Смеющаяся льдинка»? – мрачно прочитал название парень и перевел гневный взгляд на Нику. – Это что?
– Мороженое, – улыбнулась она и пояснила: – Фруктовый замороженный лед.
И девушка с удовольствием лизнула лакомство.
– Я вижу, что мороженое, – медленно произнес парень, рассматривая его, и кинул Нике на колени, заставив вздрогнуть. – Не могла ничего лучше взять?
– Ты чего? – возмутилась она, довольная, как лиса в курятнике без хозяев. Так и знала, что «Льдинку» он есть не станет! Ее бывший такое тоже не покупал, посмеивался, что такое мороженое – не для парней, пусть лучше девушки его едят – лучше всего медленно, с чувством, толком, расстановкой, как он тогда выразился. Ника запомнила.
– Других не было? – хмуро посмотрел на нее Кларский.
– Это самое вкусное.
«Ну у тебя и вкусы», – говорил выразительный взгляд парня.
– Хочешь, я схожу и другое куплю? – предложила Ника. Она знала, что умудрилась разозлить Ника, но сделала это так аккуратно, что он при всем желании не мог на нее наехать.
– Не надо.
С этими словами он завел машину, и они куда-то вновь помчались. Куда они ездили и зачем, Карлова не знала, да и не горела желанием спрашивать. Если нужно было, она шла вместе с молчаливым и почти чем-то недовольным Ником туда, куда он говорил, не отходя ни на шаг – случай с парнем из пропахшего сигаретным дымом бара все еще был жив в ее голове. Иногда Никита уходил один, веля девушке сидеть в машине и дожидаться его.
Сейчас произошло то же самое – оставив Нику давиться уже третьим мороженым, Кларский ушел и вернулся только через часа два, когда Ника уже вся извертелась и даже вышла на улицу – благо, Никита припарковался в тени раскидистого дерева, напротив старого серого унылого дома в два этажа. Телефон у девушки благополучно разрядился, и ей было очень скучно, потому что даже карандаша или ручки у нее не оказалось, чтобы порисовать. Зато неподалеку она увидела двух девочек с мелками, подошла к ним и уже вскоре вовсю чертила на асфальте на радость мелким. Правда, вскоре девчонки убежали, и Карлова вновь заскучала.
Когда на извилистой тропинке, бегущей по детской площадке, появился мерзкий Укроп, она даже обрадовалась.
«Идет, обезьяна, – подумала она с неприязнью. – Иди-иди. И на моей улице будет праздник. Будешь и ты меня ждать часами».
– Почему не в машине? – не самым радушным голосом спросил Никита. Однако, судя по тому, что легкая складка между бровей исчезла, да и спина стала менее напряженной, встреча имела хорошие плоды.
– Надоело сидеть, – сказала Ника. – Немного размялась.
Кларский прошел к передней двери и потянулся было к ней, как его взгляд привлекли какие-то синие каракули на дороге, которых он прежде не замечал. Разноцветными мелками кто-то нарисовал на асфальте симпатичную парочку – схематично, но забавно. Босой лопоухий парень в рубахе и широченных брюках стоял на одном колене перед сидящей девушкой в бальном платье и короной и лобызал ей ступню. На следующей картинке принцесса использовала его в качестве подставки для ног. А на третьей скакала на нем верхом, как на лошади. «Кит-дурачок и принцесса Лето», – было аккуратно выведено над картинками явно недетским почерком.