– Конечно, есть! И вы их напугали.
– Да вы в своем уме?! У вас здесь склад какой-то ветоши и в ней уже завелись крысы! И вы печетесь об их состоянии?!
– Когда-то здесь действительно были крысы. Но сейчас их нет.
– А вот и есть! – Топнула я ногой. – Одна из них напала на меня!
Маккамон нагнулся, положил фонарь на выступ в какой-то деревянной конструкции, что-то подцепил руками и выпрямился.
– Да вот же крыса! У вас в руках! – заверещала я.
Зверек в руках Маккамона от моего крика задергался, как удав. Тельце было длинным, мордашка заостренная, а еще свисал длинный пушистый хвост.
Я присмирела и пригляделась.
– Это не крыса, верно? – сказала я, немного успокоившись.
– Совершенно верно, это хорек, – согласился Маккамон. – Они живут здесь как раз для того, чтобы здесь не было ни крыс, ни мышей.
– Хорьки едят мышей?
– Да. Они хищники.
Хорьку явно надоело висеть, он задергался, и Маккамон взял его в ладони обеих рук. Хорек тут же свернулся клубком и принялся облизывать художнику пальцы. Шубка зверька была светлой, как кофе с молоком. Нос – розовым, а круглые глазки-бусинки – черными.
– Он не кусается, – сказал Маккамон. – Можете погладить. Его зовут Микки.
Я аккуратно коснулась шубки зверька кончиками пальцев. Она не напоминала кошачью и была довольно жесткой на ощупь.
– В честь Микки Мауса?
Маккамон закатил глаза.
– В честь Микеланджело. И нет, не черепашки-ниндзя.
– Вы уж совсем за дуру меня не держите, мистер Маккамон.
Тут кто-то закудахтал возле моей ноги, и Микки дернулся. Я подпрыгнула на месте и схватилась за запястье художника.
– А это кто? – прошептала я.
– Тоже хорек, их тут двое. Чтобы им не было скучно.
– Хорьки… кудахчут?
– Да, они издают очень похожий звук.
Маккамон нагнулся и, не выпуская из рук Микки, подцепил второго зверька. Тот был темным, с белой маской вокруг глаз и окраской, напоминавшей енота.
– Как же вы назвали этого хорька?
– Лео.
– В честь ди Каприо?
– Вы ведь шутите, Денни?
– Конечно, шучу. Это еще проще, чем Микеланджело.
Лео мигом вцепился зубами в холку Микки, за что тут же получил по морде задней лапой. Маккамон опустил зверьков на пол.
Выгнувшись дугой, зверьки стали скакать вокруг нас. Лапы скользили по полу. Скакали они полубоком и при этом действительно издавали потешные звуки, похожие на кудахтанье. Иногда один хватал другого, и тогда они кубарем катались по полу.
– Итак, у вас есть хорьки, – сказала я, с улыбкой глядя на зверьков.
Чтобы не потерять их из виду, я взяла фонарь и направила луч света на клубок из светлой и темной шубок.
– Надо сказать, это довольно неожиданно, мистер Маккамон.
– Услышать, как вы громите мою кладовую, тоже.
– Электричество отрубили, если вы не заметили. И я не смогла уехать с вашего чертовски высоко расположенного пентхауса.
– То, что стало темно, я заметил. Сложно рисовать в темноте. Чему вы улыбаетесь?
– Вы сами сказали, что рисовали. А то заладили «Я творец и я творю». Ой, ха-ха! Смотрите! – я едва успевала поворачивать луч света за юркими зверьками. – Микки только что забрался наверх и дождался, когда снизу пробежит Лео и обрушился на него. Вы бы видели его лицо! – все еще заливаясь от смеха, я посмотрела на Роберта.
– Да, я видел, – тихо отозвался он, не сводя с меня взгляда.
От этого темного взгляда, в глубине тела снова вспыхнул огонь. Я остро ощутила то, что Маккамон так и стоит полуголый.
– Вы разорвали свою одежду, знаете? – спросил он.
Ах ты, черт! Вот куда он пялится!
Из-за моего падения узкая юбка разошлась до самого бедра, выставив напоказ кружевную полосу чулок.
– Вот же невезуха, – выдохнула я, пытаясь свести воедино две половинки разорванной ткани. – Йеннифер меня убьет. Этот костюм часть реквизита на завтрашних съемках.
– И как часто вы носите журнальный реквизит?
– Каждый раз, когда еду к вам, – огрызнулась я. – Мой редактор считает, что у неподготовленных людей глаза могут слезиться из-за того, насколько моя одежда яркая.
Маккамон задумчиво кивнул.
– Так и думал. Та одежда совершенно вам не подходила. Она была… слишком спокойная, что ли.
– Вы смотрели на мою одежду в прошлый раз? Да ладно? – не выдержала я. – По-моему, я и пяти минут не пробыла одетой рядом с вами.
– Это не отменяет того, что та одежда вам не подходила.
– А эта?
Он бегло скользнул взглядом по голому бедру.
– Эту тоже лучше снять, – хрипло сказал Маккамон.
После его слов воцарилась тишина, а атмосфера накалилась настолько, что у меня аж дух перехватило.
Нужно срочно разрядить обстановку.
– Тут, пожалуй, слишком холодно для того, чтобы раздеваться.
– Ага, – кивнул Маккамон, – я отсюда вижу, как вам холодно.
Я опустила глаза – вот предатели! Оба соска были такими твердыми, что ими стекло можно было резать.
– Это не из-за холода.
Маккамон сглотнул.
Вот зачем я сказала это вслух? Разрядила, блин, атмосферу.
– Простите, – сказала я, зажмурившись. – Просто… Давайте по чесноку? Вы как чопорный аристократ викторианской эпохи, а я… Да, проклятье, я люблю секс! Даже на первом свидании иногда отрываюсь по полной, не говоря уже о втором. Если мужчина мне нравится, а я нравлюсь ему, то мы отправляемся в постель. Точка! Ни один из них не мариновал меня так долго, как вы.
– Дело не в вас.
– Это я уже слышала, дело в ваших принципах. Только на хрена вам такие принципы?
– Если я расскажу, вы напишите об этом статью?
Солгать или ответить правду? А что приведет меня в его мастерскую быстрее? И если скажу, что я здесь, потому что хочу его до одури, будет ли это ложью?
– После той провальной статьи меня отстранили. Так что вы правы, я хреновый журналист.
Маккамон уставился на меня.
– Мне очень жаль, что вы лишились работы из-за меня. Статья вышла недостаточно скандальной, верно?
– Ага, – в этот раз даже не пришлось врать.
– И вы согласились на предложение Эйзенхауэра для того, чтобы заработать?
Ну же, позови меня в мастерскую и повышение у меня в кармане.
– Ну почти.
– Что это значит?
– Вам не надоело копаться в моей мотивации? Как на счет вашей?
– Вы для меня закрытая книга, мисс Стоун. Ни одной женщине до этого я не задавал столько вопросов, как вам. Они приходили, подписывали контракт и молча исполняли предписанное. Раздвигали ноги, когда я требовал, кончали, когда мне это было необходимо, и уходили, когда переставали быть нужными. Вы – другая.
– Я обычная нормальная женщина.
– В том-то и дело. Я слишком давно не имел дело с обычными женщинами. Только контракт. Никаких отношений.
Я посмотрела на Маккамона в красном полумраке. Облизала губы.
– Вы можете звать меня Денни.
– Нет, – он покачал головой. – Деловые отношения подразумевают официальное обращение. Никакого панибратства.
– Ладно. Так вы… принимаете меня на работу?
Он буравил меня взглядом. Поймет, что я солгала или нет?
– Для начала на испытательный срок, мисс Стоун.
Я широко улыбнулась.
– Это будет весело.
– Не сомневаюсь, – проворчал он. – Следуйте за мной, я покажу вашу комнату.
Глава 9. На новом месте
Итак, я солгала и теперь иду следом, наслаждаясь тем, как перекатываются мышцы на его спине. У Маккамона шикарная спина, которую хочется обхватить обеими руками, пока он сам будет творить безумства между разведенных ног.
И этому не бывать. Потому что у него принципы.
Кто интересно, внушил их ему? Шарлотта? Эйзенхауэр? Или сам додумался? Маккамон уже давно придерживался этих правил и явно не считал их глупыми. Как, например, я.
Он сказал, что хочет меня. А Клио сказала, что он спит с музами.
Вот только я не верю Клио. А правду можно узнать только в мастерской. Или если я пересплю с гением. Одно из двух.
Я честна перед собой. И факт остается фактом – я хочу его. Хочу, чтобы он зашел дальше и нарушил свои принципы. Вот только возможно ли это?
– Чему вы улыбаетесь? – бросил Маккамон через плечо.
– Тому, что даже несмотря на абсурдность ситуации, кое в чем мне повезло.
– В чем же?
– Вы всегда ходите дома полуголым?
– Вы оторвали меня от работы.
– То есть я правильно поняла, это ваша рабочая форма – штаны на голое тело?
– Почему вас это удивляет? Я ведь работаю не в офисе, и в мастерской нет других людей. А ничто не должно мешать моему комфорту.
– В отношении вас меня уже ничего не удивляет. А в чем мне повезло? Ну, например, вы могли быть обрюзгшим стариком с обвисшими боками. И если бы при этом ходили полуобнаженным, я бы лучше пошла под суд, чем согласилась проводить время рядом с вами. А у вас… А впрочем, вы и так это знаете.
Он остановился посреди громадного и пустого холла. Всюду только камень, бетон и стекло. Никакого текстиля или дерева.
– Нет, не знаю. Скажите мне, мисс Стоун.
– Выпрашиваете комплименты, мистер Маккамон? Разве ваши музы не говорили о том, какое охрененное у вас тело?
Его лицо оставалось беспристрастным, когда он сказал:
– Я вообще редко с ними говорил.
Он двинулся вперед к лестнице. Босой, он передвигался удивительно бесшумно. Вообще, в доме, как и в прошлый раз, стояла удивительная тишина. И еще было холодно.
С тяжелым вздохом я двинулась следом. Передвигаться на каблуках также бесшумно, как это удавалось Маккамону, идея гиблая. При свете, который лился со второго этажа, я наконец-то разглядела ущерб, который был нанесен костюму от Пьера. Йеннифер меня не только убьет, но и расчленит после смерти на мелкие кусочки.
Мой еще один тяжелый вздох Маккамон воспринял иначе. Он неожиданно остановился и сказал:
– Спасибо.
– За что?
– За комплимент. У вас эм…. Тоже очень красивое тело. И вы очень мило краснеете.
Теперь я покраснела еще сильнее, так что не уверена, что вареный рак в зеленом костюме на этот раз был таким уж милым.
В подтверждение своих слов Маккамон окинул меня беглым взглядом, задержавшись на груди, бедрах, а потом вернулся к губам. Под его взглядом они мгновенно пересохли, и я медленно их облизала.
Воздух снова сгустился до состояния застывшего желе. Дышать стало также тяжело, как на подступах к вершине Эвереста.
– Похоже, вам снова холодно, – заметил Маккамон, опуская взгляд на мою грудь.
Наоборот, мне было очень жарко. Не в силах ничего ответить, я просто расстегнула пиджак, улучшая обзор.
При виде просвечивающих через одежду сосков, Маккамон сглотнул. Ага! Не такой уж он и непробиваемый, каким пытается казаться.
– Я могу вас коснуться? – прошептала я.
– Зачем вам это?
– В контракте указано, что вы согласны предоставить все, что будет действовать на меня возбуждающе.
– И к чему вы клоните?
– Крепкие мужские руки мой фетиш, мистер Маккамон, – невинно произнесла я из-под полуопущенных ресниц.
Не с той ты связался, чертов гений. Я не так проста, как тебе кажется.
Рассеянный свет со второго этажа бил ему в спину, отчего кожа казалась темно-бронзового карамельного цвета. Его хотелось попробовать на ощупь и на вкус, как леденец.
Я сделала шаг ближе к нему, но он внезапно перехватил меня за запястье и процедил:
– Вы не должны меня касаться.
– Тогда вы нарушаете собственный контракт!
– Это вы невнимательно его читали. Вам запрещено прикасаться или говорить со мной.
– Самому-то не смешно? Эти пункты актуальны для работы в мастерской, чтобы не отвлекать вас от работы. С этим я справлюсь, вот увидите, когда придет время. Но теперь-то я вас ни от чего не отвлекаю!
– Очень сомневаюсь, что вы справитесь.
– А вот и зря! Не велика задача – держать рот на замке!
Он в два счета выкрутил мою руку, из-за чего я оказалась прижатой спиной к его животу.
– Не велика задача? Да у вас рот не затыкается, мисс Стоун. Вы не готовы работать со мной. Сделайте так, чтобы я не пожалел об этом. Не касайтесь меня, не пытайтесь вывернуть пункты контракта так, как вам одной будет выгодно и не…
– Мне одной?! Это вы ошибаетесь, мистер Маккамон. Если я коснусь вас, это будет приятно не мне одной. И там написано, что я могу требовать все, что будет возбуждать меня. И я требую!
Запах его кожи сводил с ума. Он держал меня крепким захватом, и даже спиной я чувствовала, как напрягались и перекатывались мышцы на его груди, и одно только это безумно распаляло фантазию о том, какими крепкими могут быть его объятия, если только удастся заполучить их.
– Требуете крепкие мужские руки? – процедил Маккамон.
– Да!
– Отлично, – его голос сочился ядом. – А пока идите за мной.
Он отпустил меня, обошел лестницу, но у дверей, ведущих в кабинет, повернул налево и распахнул дверь в ничем не примечательную комнату.
– Здесь темно, – сказала я. – Вы же не предлагаете мне оставаться одной и в кромешной темноте?
Он молча протянул мне фонарик.
– А вы?
– Это мой дом, управлюсь и в темноте. К тому же у меня наверху есть стационарный фонарь мощнее этого. Спокойной ночи.
Он оставался вежливым даже теперь, когда внутри весь клокотал от ярости. Что я такого сказала? Не понимаю.
– Спокойной ночи, мистер Смотреть Можно, а Трогать Нельзя! – процедила я и захлопнула дверь прямо перед носом Маккамона.
Адреналин в крови аж зашкаливал. Подсвечивая себе фонариком, я разделась и прошла в душ. Тщательный осмотр комнаты пришлось отложить до лучших времен, когда появится электричество. Что-то оно запаздывало на этот раз…
В душе я выкрутила кран на минимум, но пришлось признать, что ледяная вода не помогает. Хотя меня и трясло от холода.
Конец ознакомительного фрагмента.