В чистом поле – дожди косые,
А мне не нужно ни щита, ни копья.
Я увидел тебя, Россия,
А теперь посмотри, где я.
Александр Башлачёв
Глава 1
Утренний холод, до чего ж промозгло. И ветер как назло прямо в лицо. Даже лето в нашем городишке бывает премерзким. Уже добрых полчаса приходится, стоя на остановке, подставлять своё молодое изнеженное тело проливному дождю и ледяному вихрю. Куда же запропастился этот чёртов автобус? Видимо, байка о том, что водители не торопятся покидать депо, не доиграв в карты, является чистейшей правдой.
Так и на работу опоздать недолго. Опять заведующая начнёт верещать: «Ты где трудишься? Как на «скорой помощи» можно вообще опаздывать? Мы тут жизни людям спасаем!». Хотя лично я за два года доблестного служения братству «красного креста» не спас пока ни одной. Когда едешь ночью на раздолбанной «Газели» по скользкой дороге в какую-нибудь трущобу, мечтаешь лишь о том, чтобы самому живым вернуться.
Ну вот, наконец, прикатил автобус. Все места, естественно, заняты. Расселись краснолицые пролетарии, уныло-сосредоточенно разглядывая пейзаж за окном. Едут давать стране чугуна, железа или что они там ещё выплавляют. Орошая перегаром добрую половину салона, спешат навстречу новому трудодню, дабы закончить его точно так же, как и предыдущий, – опрокинуть законную чекушку и провалиться в беспробудный сон. Столь непоколебимая жизненная уверенность порой просто убивает. Впрочем, в это время городской транспорт заполнен исключительно рабочими, которым несвойственны интеллигентские метания. Час «белых воротничков» ещё не наступил, они выезжают на службу чуть позже.
Я с трудом протискиваюсь в угол и, не успевая погрузиться в остатки утреннего сна, вдруг выныриваю обратно в реальность от громобойного возгласа над ухом: «Молодой человек, я вас обилетила?». Передо мной во весь свой полутораметровый рост стоит престарелая тётка с пегими коротко стриженными волосами и комплекцией, скорее подходящей для борца сумо, нежели чем для раздачи проездных талончиков в тесном «ПАЗике».
– Чего уставился, деревня?! Платить собираешься?
Протягивая деньги, я подумал, что, возможно, и эта каракатица когда-то была молоденькой привлекательной барышней, и её обхаживала толпа кавалеров. А выбрала несмышлёная тогда ещё девчушка одного единственного, такого же, как те полупьяные работяги, которым она теперь продаёт билеты, вышла за него замуж, родила ребятишек. Может быть, их детям в жизни повезёт чуть больше.
Раздосадованный обидным эпитетом, коим меня наградила кондукторша, своим происхождением явно не относящаяся к городской аристократии, я представил, как ей внезапно становится плохо. Она вызывает «скорую» и тут являюсь я: «Ах, Евдокия Парфёновна, у вас в боку закололо? Однако все лекарства закончились. Могу только порекомендовать отвар барвинка синебрюхатого и чесночную мазь промеж ягодиц». Вкалываю ей слабительное со снотворным и уезжаю.
Пока я изобретал всё более изощренные кары для старой грубиянки, автобус подкатил к моей остановке. Нехотя покидая тёплый салон, я вышел в промозглую слякоть.
– Доброе утро, Алексей Петрович, – приветствовала меня фельдшер нашей бригады Наташа, невысокая крупноватая блондинка с приятным лицом, которое слегка портил выдающийся вперёд подбородок.
Миловидная, немного застенчивая, она выгодно отличалась от многих своих нахальных коллег. Я радовался, когда нас ставили дежурить в одну смену, однако такое случалось нечасто. Наташа параллельно трудилась офис-менеджером в какой-то солидной фирме и на «скорой» подрабатывала лишь для того, чтобы не потерять стаж. Ничего удивительного в этом не было, так поступали многие, потому что на зарплату фельдшера в наше время прожить невозможно.
– Сегодня мы первые на выезд, – сказала Наташа. – Поторопитесь, можем скоро отбыть. Кстати, вас Кондратьев искал.
Переодеваясь, я задумался над тем, почему бригада под номером тридцать девять с самого начала смены оказалась в авангарде очереди. Видимо, под утро было очень много вызовов, и последовательность сбилась. Пока нас не успели отправить в рейс, я решил поискать Кондратьева, но тот куда-то запропастился. Интересно, зачем я понадобился этому говорливому толстячку, который каждого второго считал своим закадычным другом. Если вновь занять денег до получки, то на сей раз его ожидает разочарование. Хватит и предыдущих двух тысяч, кои он возвращал мне с большим скрипом и полугодичным опозданием. Впрочем, и отказать будет неудобно, на днях я сам одолжил у него новую версию «Mortal Kombat». Вот так – ты мне, я тебе. Времена бескорыстной дружбы канули в Лету вкупе с мальчишескими клятвами верности и запылившимся на книжной полке многотомником А.Дюма.
– Тридцать девятая, – раздалось из репродуктора.
Когда мы с фельдшером спустились на крыльцо, машины у подъезда ещё не было.
– В карты режутся, – саркастически улыбнулась Наташа. – Пойду, позову.
Я остался стоять, размышляя над тем, что умение играть в азартные игры на рабочем месте является, очевидно, главным шофёрским навыком. Судя по всему, это определяющий критерий отбора в профессию у всех без исключения категорий водителей.
После десятиминутного ожидания под дождем авто было подано.
– Куда направляемся? – осведомился наш шофёр Байдаков, и резкий запах спиртного тотчас ударил мне в ноздри.
– Вот те на, ты ж пьяный, – сказал я, сверля его глазами. – И в таком состоянии за руль сел?! Иди, снимайся с рейса.
– Обижаешь, Петрович. Я за баранкой ещё с тех пор, когда ты в доктора в детском саду с девочками игрался. А что перегаром от меня немного тянет, так это после вчерашней вечерней рюмки. Ничего, за день выветрится.
– Как он по городу поедет? – спросил я, обращаясь к Наташе. – До первого гаишника? Потом всей бригаде выговор влепят.
– Эх, доктор, – вмешался Байдаков, – кто нас под мигалкой тормознуть посмеет? Мы ж «скорая», людей лечить мчимся!
«Отчего-то даже водители «неотложки» мнят себя эскулапами» – подумалось мне. Хотя их задача состоит лишь в том, чтобы доставить медработников по адресу и подождать в машине, пока те не возвратятся. Да и, по большому счету, кого мы можем реанимировать, катаясь в обычной линейной бригаде. Если считать избавлением от гибельных мук перевязку порезов, фиксацию суставов при растяжениях да утоление головной боли уколом анальгина, то люди со времен мирозданья превратились просто в потенциальных смертников.
– Куда ехать, – повторил вопрос Байдаков.
– Суворова, 16, квартира 74, – считала с листочка Наташа.
– Опять к чёрту на кулички, – проворчал водитель и включил сирену.
– Что там? – справился я у фельдшера.
– Как обычно, у бабульки давление подскочило.
Дождь вскоре прекратился и блёклые лучи солнца начали проклёвываться сквозь нависшие облака, освещая убогий ландшафт: разбитую проезжую часть с огромными лужами по обочинам, грязно-серые блочные пятиэтажки и облезлые рекламные щиты. Деревья с пожухлой от городского смога листвой выстраивались вдоль дороги, словно усталые путники, не понимающие, как смогли они забрести в этот Богом забытый край.
Почему-то в Москве, подумал я, которая расположена менее чем в двухстах километрах от нашего города, улицы всегда чистые, дома нарядные, а автострады ровные и широкие. Такой виделась мне столица во время экскурсий по историческому центру, куда я изредка выбирался, дабы немного отвлечься от скучного бытия на периферии. Жизнь в огромном мегаполисе привлекала буйством красок, несмотря обилие проблем, с которыми ежедневно приходится сталкиваться коренному населению. Меня они абсолютно не волновали. Я любил Москву и, как большинство провинциалов, втайне мечтал когда-нибудь там поселиться.
Вообще, я давно подметил, что все российские провинциальные города мало чем отличаются друг от друга, даже если между ними расстояния в тысячи вёрст. Можно пролететь несколько часов на сверхзвуковом лайнере и попасть, практически, в то же самое место, откуда отбыл. Слава Богу, хотя бы столица соответствует нормам современной цивилизации. Ну и ещё, пожалуй, Питер.
С улицы Суворова нашу бригаду отправили в другой район, где с утра какому-то алкоголику срочно потребовалась спасительная инъекция. За этим последовал целый ряд похожих вызовов, и когда уже пришло время возвращаться, а я предвкушал сладкое потягивание на тахте в ординаторской в перерыве между рейсами, Наташа неожиданно схватила рацию и, выйдя в эфир, продекларировала:
– База ответьте, тридцать девятая просит записать ещё один адрес. Дворянская, 6. Лена, помнишь, я с утра тебя просила.
– Что за блатные пациенты? – недовольно осведомился я, когда мы получили разрешение ехать по указанному маршруту.
– Доктор, – залепетала Наташа, заискивающе глядя на меня, – там девушка молодая, который день уже болеет. Моя хорошая знакомая. Осмотрите её.
– Ну а причем здесь «скорая»? Таким в поликлинику требуется обращаться. У нас и шприцы закончились.
– Ну, пожалуйста, Алексей Петрович, – продолжала упрашивать Наташа.
Я всё ещё сомневался, не терпелось поскорее вернуться на подстанцию.
– Дама, поди, из богатеньких? На Дворянской сплошь особняки стоят, в них живут лишь магнаты да чиновники. Эти могут хоть профессоров на дом вызывать. У тебя-то что с ними общего?
– Мы с Настей в школе вместе учились. У неё муж крупный бизнесмен, постоянно на работе пропадает. Так она одна и мается. Вдобавок захворала. Звонит чуть ли не каждый час, голос дрожит, чувствую, вот-вот расплачется в трубку.
– А я что, развлекать её должен? У нас реальных больных за смену немерено, а тут ещё твои скучающие подружки.
Наташа не унималась.
– Помогите, я вас очень прошу. Ну, будьте человеком. Хотите, я вам вечером халат поглажу или чаем угощу с брусничным вареньем? У меня мама его по особому рецепту готовит.
– Да ладно, перестань, – сдался я, – поехали, если шофёр не возражает.
– Мне один хрен, – отозвался Байдаков, – больше суток всё равно не выработаешь.
Дом, к которому мы подрулили, виднелся аж с начала улицы и снаружи напоминал старинный замок. Фасад его был облицован дорогим отделочным камнем, в огромных витражных окнах играло солнце, и при желании хозяева могли сэкономить уйму электричества в дневное время. Над крышей возвышались круглые башенки с прорезанными бойницами. На мгновенье мне показалось, что в них промелькнули тени лучников и в следующую секунду лобовое стекло нашей «Газели» вдребезги разобьют десятки выпущенных стрел. Окружал это величие привычный в таких случаях исполинский забор с узорными железными воротами, за коими посреди зелёной лужайки тянулась мощёная колея.
Видимо, нас давно ждали. У распахнутой калитки стоял двухметровый охранник в темном костюме и с неизменным передатчиком в ухе, провод от которого уходил за ворот пиджака. Мы с Наташей вышли из машины и двинулись в его сторону.
– Следуйте за мной, – сухо произнёс секьюрити и повёл нас в направлении дома.
Проходя по устланной декоративным булыжником дорожке, я сумел оценить роскошество прилегающей к особняку территории. Слева от тропинки располагался внушительных размеров открытый бассейн с десятком окружавших его шезлонгов, справа пестрели цветочные клумбы и кустарники самой причудливой формы, ухоженные с ювелирной аккуратностью. А количеству разнообразных экзотических деревьев мог позавидовать любой дендрарий.
– Живут же люди, – с неподдельным восхищением сказал я Наташе, когда мы подошли к крыльцу.
Но она никак не отреагировала на мою реплику, лицо её оставалось непроницаемым.
Внутреннее убранство дома также поражало воображение неискушенного богемной жизнью обывателя. Вестибюль, равно как и фасад, оказался выдержанным в аналогичном стиле раннего средневековья. В центре его находился огромный камин, по стенам были развешаны рыцарские доспехи и чучела голов различных животных, на полу возле кожаных кресел лежала медвежья шкура.
По лестнице нам навстречу спускался молодой человек лет тридцати, высокий, худощавый со слегка вытянутым лицом и маленькими хитрыми глазками.
– Здравствуйте. Вас уже ждут. Анастасия Александровна сейчас у себя. Я провожу.
Комната хозяйки оказалась небольшой светлой спальней, обставленной гораздо скромнее, чем другие помещения, которые мы пересекли по пути сюда. У стены стояла старомодная кровать, посредине – небольшой стол с тремя стульями. Из мебели также наличествовали комод, шифоньер и пара мягких кресел.
Но вся шикарная обстановка дома не шла ни в какое сравнение с красотой обитательницы этих апартаментов. Взглянув на неё, я в первое мгновение буквально оцепенел. Она сидела в кресле у окна. Огромные зелёные глаза с интересом рассматривали меня. Белокурые волосы волнами спадали на изящные плечи, окаймляя точёный овал лица с кокетливо вздернутым носиком и алыми чувственными губами. На женщине почти не было косметики, но это лишь подчёркивало подаренное ей природой дивное очарование.
К своим двадцати шести годам я повидал немало красоток. Но столь восхитительной особы мне встречать ещё не доводилось. И хотя внешними данными Господь меня не обидел, постоянные отношения с девушками как-то не складывались. Ухаживать за достойными дамами не позволяли скромные финансы, а простушки интереса не вызывали.
Молоденькие красавицы всегда выбирают успешных и наглых кавалеров, чтобы в любом обществе чувствовать себя на высоте, наслаждаться каждым мгновением, шагая по жизни легкой надменной походкой. Таким я с моим богатым внутренним миром был не нужен.
Да и где я мог их повстречать? В компаниях немногочисленных друзей присутствовали одни и те же завсегдатаи. Более-менее приличные кандидатуры были уже кем-то увлечены, а те, которые оставались свободны, сумели бы разбудить страсть разве что у давеча демобилизовавшихся солдат-срочников после распития, как минимум, ящика водки.
Где ещё можно познакомиться с девушкой? В транспорте? Однако в наших автобусах ездят люди с такими лицами, будто все остальные вокруг должны им много денег и долго не отдают. Нет, прелестных барышень там не сыскать. Они предпочитают дорогие иномарки с тонированными стёклами и появляются на людях в строго определенных местах, как правило, в сопровождении своих законных и не совсем супругов. Чистая бескорыстная любовь в сердцах таких особ давно потонула в море дорогих французских духов и дензнаков зелёного цвета и осталась священным даром лишь для романтичных школьниц с брекетами на зубах да тридцатилетних разведёнок.
Меня же это чувство до сих пор обходило стороной. На улицах я не знакомился, клубы не посещал, так как не умел и не любил танцевать, в общественном транспорте старался смотреть преимущественно в окно. Правда, в московском метро мне доводилось пару раз встречаться взглядами с весьма симпатичными девушками, но заговаривать с ними я, конечно, не решался. В самом деле, не начинать же общение с фразы: «Давай я поскорее провожу тебя, а то у меня поезд домой через час».
А тут при виде очаровательной хозяйки этого жилища любовь украдкой проникла в моё сердце. Я стоял словно заворожённый, не имея возможности думать ни о чем другом. Из состояния прострации меня вывел звук её голоса – мягкий, трепетный, пронизанный томной хрипотцой.
– Здравствуйте. Рада, что вы приехали, – дама встала с кресла, чтобы поприветствовать нас.
– Я немного приболела, – продолжала она, – и попросила Наташу посоветовать мне хорошего доктора.
– Привет, Анастасия, – сказала Наташа. – Вот познакомься, Алексей Петрович. Молодой перспективный врач, лучший специалист на «скорой» по женским болезням.
Давно привыкший к такого рода шуткам и умеющий остроумно парировать все эти колкости, сейчас я не нашёлся, что ответить, и сконфужено промолчал.
Наташа тем временем устроилась за столом, поставив на него саквояж с медикаментами.
– Присаживайтесь, доктор, – указала хозяйка на одно из кресел. – Мне раздеваться?
– Пока не надо, – дрогнувшие связки выдали моё нешуточное волнение. – Расскажите, что вас беспокоит.
Я почувствовала недомогание несколько дней назад, – начала Анастасия, – возникла слабость, развилась сильная мигрень, я стала плохо спать. Позавчера поднялась температура, где-то 37 и 5, появился кашель, тяжесть в груди.