– Образования, значит, нет, опыта тоже нет... – густым с хрипотцой голосом подытожил Григорий Борисович.
– Зато есть желание, – неуверенно подсказала Люба.
Не очень-то ей хотелось работать на этого монстра. Да еще больные ноги давали о себе знать. Ходила она легко, но сможет ли она выдержать напряженный ритм работы. Ведь официантка постоянна должна быть на ногах...
– Желание – это хорошо... А как насчет секса? – прямо спросил мужик.
– В каком смысле? – всколыхнулась Люба.
– В смысле, трахаться любишь?
– Ну знаете!..
– А что я знаю? Я ничего не знаю, – ухмыльнулся он. – А хотел бы знать... Может, ты на передок слаба?
– И не надейтесь.
– А почему я должен на это надеяться? Как раз на это я и не должен надеяться. Шлюхи мне здесь не нужны... В случае чего в момент на улицу выставлю...
Самое удивительно, что Григорий Борисович говорил об этом вполне серьезно. Сам производит впечатление законченного развратника, а требует от своих сотрудниц пуританского поведения... Может, он считает, что под юбку к официанткам может лезть только он сам?
– Что ж, тогда завтра можешь приступать к работе... Месяц испытательный срок с половиной оклада. Если все будет путем, зачислим в штат... Вопросы есть?
– Нет.
– Тогда иди к старшей официантке, она скажет, что делать...
На этом разговор и закончился. Под юбку к ней Григорий Борисович не полез. Неужели он в самом деле не такой, каким кажется. Хотелось бы на это надеяться?
Старшая официантка озадачила Любу. За два дня она должна была найти черную юбку, жилетку и белую блузку. Если все это уже есть – хорошо, если нет – отправляйся на рынок, покупай за свой счет.
Юбка у Любы нашлась. Блузка тоже. А жилетку сшила мамина сестра. В общем, из ситуации она выкрутилась и через два дня после разговора с хозяином кафе вышла в свою первую смену...
Работа ей не понравилась. Кафе достаточно известное, выбор блюд, как в ресторане, так что клиентов хватало. Казалось бы, все просто. Принимай заказы да по столам разноси. Но столов много, и клиенты корчат из себя миллионеров: то им не так, это не этак. Да и не только от претензий голова шла кругом. Сделает клиент заказ, а потом начинается – то одно подай, то другое. И все заказы надо в счет не забыть внести. Хоть на минуту выключишь мозги и вмиг запутаешься. А мозги то и дело норовили отключиться. Всему виной бешеный ритм работы и ураганная музыка. Ни в одном кафе города не было своего ансамбля, а здесь был. Музыканты неважные, солистка нещадно фальшивила, но факт оставался фактом: в кафе Григория Борисовича звучала живая музыка. И не важно, что этой музыкой можно рыбу глушить.
Но Люба старалась не обращать внимания на бешеные децибелы. Играют, пусть играют. Клиентов распугивают, и хорошо. Меньше народу – меньше заморочек... Крутилась она как белка в колесе. Вроде бы успевала. Но к концу смены едва держалась на ногах. В первый день, вернее, ночь даже не помнила, как домой добралась... Зато хорошо запомнила, как закончилась первая трехдневка. Три дня отдыха казались Любе великим чудом...
Но, увы, эти три дня пролетели, как один миг. И снова Люба отправилась на работу. Холодный дождь или осенняя слякоть не действовали на нервы так, как мысль о каторге, которая ждала ее вечером.
Первая половина дня хлопот не принесла: клиентов почти не было. Массовый приток начинался обычно после семнадцати ноль-ноль. Но как это ни странно, даже в половине седьмого вечера зал заполнился не более, чем на четверть. Может, дождь тому виной. Может, просто день для Григория Борисовича неудачный... Даже музыканты явились не в полном составе. Не хватало солистки Яны. Люба думала, что она подойдет позже, но она вообще не появилась. Вместо нее к микрофону припал бородач Леша. Пел он так, что Люба не выдержала и, воспользовавшись паузой, выскочила в летнюю беседку на перекур. К ней тут же присоединились ее новые подружки Валька и Людка.
– Ужас какой-то! – поеживаясь от холода, сказала одна.
– Уши вянут, – добавила вторая.
– А Янка где? – спросила Люба.
– Да говорят, жениха себе при бабках нашла. А тот запретил ей петь... В общем, не будет Янки. Она хоть худо-бедно пела, а Леша нас в могилу всех загонит... Может, Борисыч одумается, и всех их поганой метлой...
Люба готова была согласиться. Но неожиданно для себя предложила другой вариант.
– А может, лучше нового солиста найти?
– Найди дуру за копейки работать! – хмыкнула Людка.
– Ну, копейки ни копейки, а уж лучше чем подай-принеси, – прожала плечами Люба. – Я бы попробовала...
– А сможешь? – с интересом посмотрела на нее Валька.
– Ну, я конечно, не Долина, но уж не хуже Янки...
– Так и я не хуже... В музыкалке когда-то училась. Может, мне попробовать?
– Э-эй! – Со стороны кухни донеся окрик старшей официантки Оксаны.
– Пошли работать, певицы, блин! – хихикнула Людка.
На этом разговор и закончился.
А следующий день принес Любе сюрприз. Музыканты появились в кафе раньше обычного. Развернули аппаратуру. И за микрофон встала Валька.
– Во дает! – осуждающе глянула на нее Людка. И перевела взгляд на Любу. – Ты предложила, а она воспользовалась... К Борисычу вчера ходила. А он разрешил. Теперь у нас новая солистка...
– А что, подходит? – не без ревности спросила Люба.
– Так сейчас услышим...
Фурора Валька не произвела. Может, и училась она когда-то в музыкальной школе, но фальшивила она так, что бородач Леша по сравнению с ней казался Шаляпиным. Неудивительно, что вторую песню исполнить ей не позволили.
– А можно я попробую? – подняла руку Люба.
Ощущение такое, будто она спрыгнула с обрыва в холодную воду. Ощущение полета – гремучая смесь из восторга и жуткого страха...
– Ну попробуй, – с кислым видом пожал плечами Леша.
– Только я не умею... – сама от себя этого не ожидая, призналась Люба. Но тут же поправилась. – Вернее, умею, но только «Любу-Любоньку»...
– Ну давай, раз уж назвалась груздем...
Леша распорядился играть «Любоньку». Слаженность ансамбля оставляла желать лучшего. Синтезатор в лад, гитары невпопад, ударные вообще в лес по дрова... Люба даже не представляла, как будет петь. Но запела, ориентируясь на клавишные...
Под караоке петь было гораздо проще. Музыка там мягче и стройней, опять же подсказки на экране. Люба пела и все ждала, что Леша стукнет ее сейчас темечку своей гитарой. Но нет, не стукнул. И даже похвалил:
– А ведь хорошо... Бревно сырое, неотесанное, зато древесина хорошая...
– Спасибо за сравнение, – уныло посмотрела на него Люба.
– Да нет, я серьезно. Толк из тебя выйдет. Но надо поработать...
– Поработаете, – откуда-то со стороны донесся голос Григория Борисовича. – У нее целых три дня будет свободных. Вот тогда и работайте. А сейчас пусть делом занимается...
В этот вечер снова пел бородач Леша. А Люба, как угорелая, носилась между столиками, обслуживая клиентов.
А потом был еще целый рабочий день. Леша пел у микрофона, а Люба бегала с подносом. Но это последний день. Завтра у нее репетиция, пусть и в свободное от работы время. Леша со своими лабухами далеки от идеала, но у них есть, что почерпнуть. Если все будет хорошо, то Борисыч разрешит ей навсегда перейти в ансамбль... Вдохновленная такой перспективой, Люба летала, как на крыльях. Пока ей не подставили подножку... Часы показывали уже половину одиннадцатого вечера, когда в кафе появилась Леська. И не одна, а с кавалером. Полный лысоватый дядечка со смешными ушами годился ей в отцы, но это ее нисколько не смущало.
Люба неосторожно подлетела к их столику. Увидела Леську и оторопела. Такое ощущение, будто крылья подрезали. И все же она не растерялась.
– Извините, я сейчас!
Сказала и упорхнула. Попросила Людку обслуживать их столик. И та взялась за дело.
Леська вела себя вполне прилично. И даже делала вид, что не обращает на Любу никакого внимания. Пила коньяк и о чем-то ворковала со своим старпер-френдом. Можно сказать, что выглядела она солидно. Прическа – полудлинное каре с прямым прибором, никакой дикой экспрессии, как в школьные времена. Спокойный макияж, стильный джемпер нежно-персикового цвета с длинным воротом, поверх золотая цепочка с красивым кулоном. С виду и не скажешь, что злодейка...
Из кафе она ушла вместе со спутником в половине первого ночи, как раз перед самым закрытием. Провожая ее взглядом, Люба облегченно вздохнула.
Но, как оказалось, радовалась она рано. В половине второго она отправилась домой. Вместе с Людкой и Валькой. Шли, трепались о том о сем, потом разошлись. Дальше Люба шла одна.
Она испугалась, когда откуда-то из темноты появилась машина с выключенными фарами. Остановилась, преграждая ей путь. Иномарка, вроде бы «Мерседес»... Сейчас из машины выберутся жадные до баб отморозки...
Но из иномарки вышла Леська. В роскошном кожаном плаще, с изящной сумочкой на плече. Вся из себя. Чуточку навеселе.
– Ну, привет, подруга!
– Где ты видишь подругу? – взъерошилась Люба.
– Не поняла, ты чего дымишься?
– Все ты понимаешь... Может, скажешь, сколько тебе Игорь Алексеевич платил?
– Не платил он мне. Я же не работала. Должна была с тобой в Сен-Тропе, там бы заработала. Но не судьба...
– Ты идиоткой не прикидывайся. Как будто не знаешь, что наше с тобой Сен-Тропе в районе Черкизовского рынка находится. Только туда я одна попала... Мне Рэм все рассказал...
– И что он тебе рассказал?
– Что ты сука последняя... Избавиться от меня хотела? Из-за Рэма мстишь?.. Уезжай, Леська. Не буди лиха. А то ведь я и убить могу...
– Что-то я не пойму тебя, девочка. В чем я перед тобой виновата? И при чем здесь Черкизовский рынок?
– А то ты не знаешь, что я этот рынок через притон обслуживала...
– Впервые слышу... Что там тебе Рэм наговорил?
– Брось дурой прикидываться. Ты же не дура. Ты – сука!
– Ты бы язык попридержала... Да, кстати, а где Рэм твой?
– Рэм на месте. Вы с Игореи Алексеевичем меня в притон отправили, а Рэм меня оттуда вытянул...
– Да, был у меня с ним разговор. Я сказала, где тебя найти можно. А больше ничего не знаю... Так, значит, в бордель тебя отправили... И меня бы туда, да?.. Хорошо, что с Василием Павловичем вовремя познакомилась. А то и я попала бы... Да, кстати, я не познакомила тебя с моим френдом. Ничего, успеется. Он уже дома. Вот, машину мне свою дал, чтобы я к родителям своим съездила. У них я уже была, сейчас к нему возвращаюсь... Классный мужик, скажу тебе...
– Он тебе в отцы годится.
– Зато бабки есть. Дом свой, машина вот. И не женат... Короче, я за ним, как за каменной стеной...
– Да вижу, что ты непробиваемая. Как будто не знаешь, что к чему... – Не знаю. Может, расскажешь?.. Хотя нет, ты лучше про Рэма расскажи... Слушай, а может, он тебя бросил, а?
– Не твое дело!
– Да вижу, что бросил. Стала бы ты в этом кафе горбатиться при его-то бабках... Ерунду какую-то про меня наплел... Честное слово, даже не знала, что с тобой там случилось... Да, он спрашивал меня, куда ты могла деться. Но на этом все...
– И менты тобой не интересовались?
– Чур тебя!.. А с чего это им интересоваться мной?
– Игоря Алексеевича посадили...
– Да что ты!.. Но я-то к нему никакого отношения не имею... Вот видишь, я же на свободе. Значит, ни в чем перед тобой не виновата!.. А Рэму своему плюнь в глаза за то, что на меня наговаривает... Ну да, он же тебя того... Что-то не пойму я тебя, Любка. Рэм тебя бросил, а ты ему веришь. А мне ты не веришь, а ведь я-то тебя не бросала. Как были подругами, так и остались...
– Это ты так думаешь...
Люба задумалась. А ведь действительно, Рэм ее бросил. Почти месяц о нем ни слуху ни духу. Разве ж можно ему после всего этого верить... Да, он не любил Леську, считал ее дурой. Может, потому и оговорил. Возможно, он просто хотел, чтобы Люба с ней не дружила. Оттого и наговорил на нее... А ведь ее должны были бы арестовать. Но ведь она же на свободе. Значит, не при делах она...
– А ты нет?.. Вижу, что нет. Даже обслуживать нас отказалась... Любка, что случилось? Почему нос от меня воротишь? – искренне сокрушалась Леська.
– Ты меня во Францию сблатовала!
– Ну и что? Я же не знала, что нас в притон могут отправить. Если бы не мой Василий Павлович, я бы точно вместе с тобой попала. Но меня пронесло. Потому что я вовремя в отказ пошла. В этом, что ли, моя вина?
Люба чувствовала, как уходит злость. Возможно, Леська и в самом деле ни в чем не виновата... Ну пригрозила, что не даст ей жизни, если она останется с Рэмом. Но ведь Люба не была с ним, когда Леська уговаривала ее ехать на Лазурный Берег. Помирились они к этому времени.
– Не знаю, в чем твоя вина, но я видеть тебя не хочу...
Это была уже не злость. Самое обыкновенное упрямство.
– Да, видно, хорошо тебе досталось... Как там в притоне, наверное, жуть, да?
– Вспоминать не хочу...
– И не надо... Слушай, а ты сейчас куда? Домой, да? Наверное, устала как собака? А завтра снова на работу?
– Нет, завтра выходной. Но все равно, дел много...
Но это уже приятные для души дела. Люба хотела петь. Нет, не сейчас, а вообще... Общение с Леськой не настраивало на лирический лад. Но и отторжения уже не было. Хотя она и не на все сто процентов убедила ее в своей невиновности.
– Дела у всех... И отдыхать все хотят, – задушевно улыбнулась Леська. – Поехали со мной, посидим, о нашем, о женском поговорим, выпьем. Расскажешь мне, как там тебя тиранили. Душу облегчишь...
– И куда ехать?
– Ну к Василию Павловичу домой... Он сейчас уже, наверное, дрыхнет. Мешать нам не будет... Ну так что, поехали? Люба пожала плечами. Как это ни странно, она была близка к тому, чтобы согласиться.
– Поехали!
Леська взяла ее под руку, подвела к машине. Даже дверцу перед ней открыла. Люба пожала плечами и неуверенно забралась в салон.
Кресла кожаные. Но машине не новая, так что запах кожи почти не ощущался. К тому же его заглушал запах ароматизаторов. Каким-то тухлым ананасом пахло. У Рэма в машине было гораздо круче. Там запах приятный и атмосфера иная...
Леська вела машину не очень уверенно. Чувствовалось, что не хватает практики. Но вид у нее такой, будто она родилась за рулем роскошного «Роллс-ройса».
Наконец, приехали... Двухэтажный дом за высоким забором, мощный «кавказец» на цепи. И такая угнетащая темнота во дворе, что даже фонарь с ней не справлялся. Как будто откуда-то сверху ее под давлением нагнетали... Люба невольно глянула на небо. Плотная, как гранит, непроглядная тьма. Ни луны, ни звезд. Такое ощущение, что сейчас с неба свалится на голову что-нибудь тяжелое... И какого черта она сюда приперлась?
Снаружи дома казался большим. Но внутри простора не было – узкие лабиринты коридоров, множество маленьких комнат за тяжелыми дубовыми дверьми. Чертовы катакомбы какие-то... Такое предчувствие, что и черти здесь где-то водятся...
Леська провела ее в небольшую комнатку, которую сама же с гордым видом назвала каминным залом. Камин здесь и в самом деле был, и даже огонь в нем трещал, но такое ощущение, что тепла он не давал.
– Ну и как тебе у нас? – с чувством превосходства спросила Леська.
– Мне нравится, – из приличия соврала Люба.
– Не хуже, чем у Рэма!
Леська еще выше нос задрала. Ну не дура ли!.. По сравнению с дачей Рэма этот дом выглядел бледно. Не сказать, что здесь была убогая обстановка. Как раз наоборот. Паркетные полы, роскошные шторы, богатая мебель. Но все какое-то безвкусное... Да и не в обстановке дело. У Рэма в доме был какой-то вселенский простор, окрыляющая атмосфера праздника. А здесь тоска...
Люба промолчала, но Леська поняла все без слов.
– Что, у Рэма лучше? – насупилась она.
– Везде хорошо, где нас нет, – дипломатично ответила Люба.
– Точно! Рэм есть, а тебя с ним нет!.. – не без злорадства подхватила Леська. – Козел он потому что... Все мужики козлы... Давай, Любка, выпьем!
Она подошла к мебельной стенке с баром, достала оттуда бутылку коньяку, пару рюмок. Ни закуски, ничего. То ли она хозяйка такая, что дома у нее ничего нет съестного, то ли лень на кухню идти... Спасибо, что хоть коньяк по рюмкам сама разлила.
Люба не хотела пить. Но в этом доме ей было холодно, и она наделась согреться спиртным... И в самом деле, после первой рюмки она почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло. А после второй и душа стала оттаивать... Третья, четвертая... Хорошо пошло. И уходить уже никуда не хочется. Хмель приятно окутывает сознание. Душа на простор не рвется, но и в тоску-печаль погружаться не хочет...