Мужчина говорил на Ахан-Гал-ши с типичным для северян носовым произношением гласных. Говорил медленно, не торопясь, как будто вглядываясь во что-то, что видит только он один там, за смеженными веками своих глаз. Человек пытался передать смутные образы своих видений, интерпретировать их и облечь в слова, что в свою очередь требует уточнений и объяснений.
– Двое мужчин. Две женщины. Мужчины… Я бы сказал, что один из них похож на жемчужного Ё. Я не могу этого утверждать со всей определенностью, но это предположение не вызывает у меня чувства протеста. У Камня тоже. Ё? Да, скорее всего. Второй… Я его не вижу, но он военный… Да, он верк гарретских стрелков. Это определенно так. Я вижу, как он открывает схрон, достает контейнер… Да, в контейнере лежит налобная повязка верка и… и коллекция трубок.
«А ведь это он про меня говорит, – понял Виктор. – Определенно про меня».
– Это происходит в будущем. Не сейчас. Долго вперед, но на дистанции жизни. Не знаю, как сказать лучше. Далекое близкое. Я так чувствую.
Две женщины. Одна… у нее серебряные волосы… Что-то такое, но это не седина. Старое серебро, платина… Не знаю. Знаю только, что ее образ двоится, как будто она не одна. Два образа сливаются в один. Это все. Вторая… Она из гегх, вероятно. Я думаю, что из гегх. Не знаю, почему я так думаю, но у меня такое впечатление. Возможно, это потому, что у нее зеленые глаза. И еще потому, что ее зовут Барс. Нет, не так, ведь это гегхское имя. Нор? Мне кажется, Камень хочет, чтобы я называл ее так. Нор.
Они вместе, эти люди. И они… Тут есть какой-то сложный образ. Вероятно, его следует понимать, как слитность, неразделенность судьбы… судеб… неразрывной связи… Нет, не так. Тхолан, Той’йт и еще одна планета, на которой тоже живут аханки. Мне кажется, это аханки, но Камень так не считает. Он не принимает моего толкования. Планеты… они связаны как-то, и четверо людей тоже связаны со всем этим. И будущее… То будущее, которое наступит после этого далекого близкого будущего, зависит от того, что сделают или не сделают эти четверо.
Мнемограмма завершилась, и изображение исчезло. Лотман спрятал вычислитель в карман и посмотрел в глаза Виктору:
– Вы трое и Земля. Это очевидно. Мои эксперты единогласны. Но кто четвертая?
– Не знаю, – устало ответил Виктор. – Нор? Была такая графиня, но… Ты думаешь, мы вернемся?
– Не знаю, – покачал головой Лотман. – Но ты слышал то, что слышал. И поэтому мы будем иметь вас в виду – всех троих – во всех наших планах, как если бы ничего не случилось.
– Не люблю я эту мистику.
– А кто же ее любит? Впрочем, это не мистика. Камни не сказочные амулеты, и предсказание, сделанное Камнем, это такая вещь, что ее не выбросишь. Оно уже есть. Потому я с тобой и говорил. Кто знает, может быть, ты все это когда-нибудь вспомнишь?
Вспомню… Вспомнил… О господи.
Желудок свело мгновенным спазмом, и воздух стал горячим, как расплавленный металл…
– Моя светлая госпожа. – Абель Вараба коснулся кончиками пальцев правой руки своей левой щеки в знак восхищения, поднял плечи, выражая смущение, граничащее с извинением в дерзости, и поклонился, обозначая дистанцию. – Разрешите представиться, аназдар Вараба, черный полковник. К вашим услугам, жемчужная госпожа!
Он говорил, старательно размыкая челюсти, но никто из слышавших его слова не усомнился бы сейчас в том, что это говорит настоящий гарретский стрелок.
– Полно, аназдар. – Ее голос был прекрасен, как песня птицы солнечным утром в плавнях Голубой, ясен и прозрачен, как само утро, искрился, как живая вода в протоках, благоухал, как напоенный ароматами цветущих лилий воздух над бегущей водой. – Полно! Не утруждайте себя. Мне нравится гарретский говор.
Она стояла перед ним нагая. Высокая, одного с ним роста, стройная и сильная, женщина-богиня. Ее серые глаза излучали свет воли и мужества, и еще пряного и пьяного веселья. Таким взглядом, верно, глядят на тварный мир Духи Верхнего Мира, так смотрят на мир простых смертных одни лишь Жирные Коты.
– Анайша![14] – сказал он, чувствуя, как растворяется в свете ее глаз. – Ликующая! Я потрясен! Ваши поединки заставили мое сердце петь. Я…
– Вам понравилось, как я танцевала? – выражение интереса и… благодарности? Ее голос виртуозно передавал даже смыслы четвертого уровня выражения!
«Она сказала, что готова танцевать со мной танец Нья?[15] Она сказала это мне? Со мной?»
Полковник Вараба ошалело смотрел на младшую Йя и не мог найти достойного ответа. Он! Не мог!
«Она сказала это, или я грежу наяву?»
Но выходило, что Среброкудрая Койна[16] сказала именно то, что он услышал, потому что, по-видимому, услышал это не только он один. Краем сознания Вараба отметил, как неожиданно сменился тон и ритм беседы за его спиной. А там, за спиной полковника, беседовали вполголоса люди, которые и сами были способны подниматься на самую вершину пирамиды смыслов. Ё Чжоййю и средний Э очевидным образом демонстрировали, что слышали и услышали, как младшая Йя только что в их присутствии пригласила гвардейского офицера в свою постель.
Исчез шум трибун, исчезло и само Дуэльное поле, и восемь смертельных схваток, которые блистательно пропела бирюзовая Йя. Все это более не имело значения, потому что остались только он и она. Она и он. Одни во всей невообразимо огромной вселенной.
– Я дорога под твоими ногами, Великолепная, – выдохнул он, чувствуя, как хмель любви и яд страсти кружат ему голову. – Я тень твоей улыбки, Бирюзовая Дева. – Он понял, что бросился в омут, а попал в водоворот. – Я пью твое дыхание, жемчужная госпожа, я плыву в сиянии твоих глаз, я…
– Ты истинный рыцарь, солдат. – В ее голосе, опустившемся в грудь, запели боевые трубы бесчисленных сражений, в которых побеждали и умирали ее предки, жемчужные господа Йя.
– Я…
– Ты и я, – сказала она и протянула ему свою божественную руку. – Пойдем со мной, солдат. Пока я буду одеваться, ты расскажешь мне о сражении за Перо…
Боль, и ужас, и смертельная тоска, а еще отвращение, вызвавшее сильнейший приступ тошноты, и безмерное одиночество человеческого существа, затерянного в невообразимой сложности лабиринте своего собственного Я.
«Бога! Боже! Я…»
Хрустальный салон был наполнен искрящимся светом пронзительно-ясного утра. Солнце играло на гранях полированного горного хрусталя, заставляло светиться мозаичные панно, составленные из всех известных в империи драгоценных и полудрагоценных камней, жило своей собственной отраженной жизнью в серебряных и платиновых элементах декора и деталях мебели, сделанной из легкого и светлого дерева двирианской березы.
Ди отошла от широкого и выпуклого панорамного окна и, повернувшись к ним лицом, улыбнулась Виктору. За ее спиной сиял под солнцем Фейтша[17] Безымянный залив.
– Тебя ждет любовь, Макс, – сказала Ди, переводя взгляд своих чарующих глаз с Виктора на Макса. Сейчас она была задумчива и, возможно, грустна.
– Ты смотрела в «Камень Судьбы». – Макс не спрашивал, он знал.
– Я смотрела в «Камень Судьбы», – сказала Ди, и от ее улыбки, в которой жила грусть, Виктору стало нестерпимо тоскливо. Ради нее он был готов разрушать города и убивать ее врагов голыми руками, но правда, печальная и жестокая правда дня, заключалась в том, что сейчас он ничего сделать не мог. Они проиграли, все трое и еще, возможно, множество других людей и… не людей.
– Я смотрела в «Камень Судьбы», – сказала Ди. – Я говорила с Матерью. Я прощалась с собой.
– Прощалась, – Виктор чувствовал, что еще немного, и он сам бросится навстречу судьбе. Просто, чтобы не ждать.
– Прощалась, – повторил за ней Макс. Он был задумчив. – Все так плохо? Но тогда о какой любви ты говоришь?
– Нет, – покачала головой Ди. – Возможно, и даже, скорее всего, мы переживем этот день, и тогда у всех нас будет будущее. Две дороги. Две возможности. Или – или.
– Тогда к делу, – предложил Макс и стал набивать свою трубку. – Последние двенадцать часов мы находимся в полной изоляции. Кто-то отрезал нас от всех каналов связи. Мы даже думали, что ты не придешь.
– Видимо, они хотят взять всех нас вместе, – усмехнулся Виктор. – Вот тебя, Ди, и пропустили.
– Да, – согласилась Ди. – Они вели меня от самого Той’йта. И приказ, переданный от имени Первого Первого Уст, был недвусмыслен – следовать на Фейтш.
– Мы догадались, что это «дружественный огонь». – Макс был невозмутим.
«Вот же статуй железный!» – в очередной раз восхитился другом Виктор и, покачав головой, полез в карман за собственной трубкой.
– Вероятно, – сказал он, – убивать нас не будут. Это был бы перебор, как считаете?
– Пожалуй, – кивнул Макс. – Впрочем, это зависит от двух обстоятельств. Знают ли они, кто мы на самом деле, и узнают ли они, что нам известно.
– А что нам известно? – быстро спросил Виктор. – Лично мне известно только то, что за спиной имперцев есть кто-то еще.
Он внимательно и со значением посмотрел на Макса, перевел взгляд на Ди, улыбнулся ей и снова посмотрел на Макса:
– Слушаю вас, коллега.
– Моя группа на планете Дье обнаружила отлично сохранившиеся останки вуспсу, – неторопливо, как если бы и не было загонщиков, нетерпеливо дышащих им в спину, ответил Макс. – Группу перехватили и уничтожили при возвращении, но они успели передать экстренное сообщение. Сюда, на Фейтш. Здесь мы и должны были с ними встретиться. Сигнал был передан четыре дня назад, то есть до того, как нас блокировали, а сегодня ночью приемник-накопитель оказался внутри кокона, в который нас упаковали, и я смог получить сообщение.
«Вот так просто. И что же такого ужасного принесла птичка в клювике?»
– Не тяни, – попросил Виктор и сделал первую затяжку.
– Вуспсу были той’йтши, – спокойно закончил Макс. – Несколько выше нынешних той’йтши и массивнее, но родовое сходство несомненно, и генетический анализ образцов не оставляет места для сомнений – той’йтши.
– Бред, – покачал головой Виктор. – Как это может быть?
– Не знаю, а ты что думаешь, Ди?
– На Той’йт есть легенды. У нас, у Сойж Ка, есть легенды о Королях Но, наших предках – небесных королях. Ты уверен, то есть твои люди уверены? Прости. Они были уверены в том, что это той’йтши?
– Теперь их не спросишь, но в сообщении звучала полная уверенность.
– Ну что ж. – Ди взяла из украшенной изумрудами папиросницы, стоявшей на хрустальном столике, длинную алую сигарету и закурила. – Ну что ж. Возможно, Той’йт был каким-нибудь центром отдыха, охотничьей фермой, детским садом… чем-нибудь таким, где жили вуспсу, но где не было развитой инфраструктуры, промышленности, ничего, что позволило бы воссоздать цивилизацию. Если правда, что аханки, сумев перехватить власть, уничтожили всех вуспсу, то… На Той’йт случайно уцелела маленькая нежизнеспособная – в цивилизационном смысле – колония. Когда это могло произойти?
– Три-пять тысяч лет назад, если верить официальной истории империи. Но я не стал бы на нее полагаться, ее переписывали несколько раз.
Макс подошел к столику для напитков.
– Вам налить? Это виноградная водка с Сше[18]. Очень хорошая.
– Наливай, – согласился Виктор. – Но тогда, выходит, в империи известно, что вуспсу и той’йтши – один народ?
– Мне тоже, – кивнула Ди. – Не обязательно. Заметь, что на всех изображениях вуспсу похожи на аханков. Аханки или настолько серьезно изменили свою историю, что уже не помнят, как выглядели вуспсу, или никогда их не видели.
– Я думаю, что второе предположение более соответствует истине. – Макс разлил водку по серебряным чашечкам и подал их друзьям. – Тут простая логика. Еще три тысячи лет назад аханки были дикими варварами, куда им было тягаться с космическими путешественниками? Вероятно, вуспсу погибли по другой причине, а аханки лишь приписали себе эту победу. Тогда все сходится. Той’йт был открыт тысячу семьсот восемьдесят лет назад, и если аханки не знали о родстве вуспсу и той’йтши, то они должны были вести себя именно так, как и повели.
– Тогда за что же нас в расход? – удивился Виктор. – Ведь ясно же, что все закрутилось из-за этой экспедиции поганой, или имело место несчастное для нас стечение обстоятельств?
– Стечение? Да, пожалуй, – согласился Макс. – Ди ведь посетила Той’йт. Они могли подумать… Впрочем, все равно непонятно, при чем здесь той’йтши?
– При том… – на его, по всей видимости, риторический вопрос ответила Ди. – Я говорила с Матерью.
– И что? – насторожился Виктор.
– Я не единственная той’йтши, кто прошел большую пластику. У меня уже были какие-то, правду сказать, смутные, предположения, но с теми людьми я редко встречаюсь и мало времени нахожусь рядом, так что мне сложно было судить. С одной стороны, возможно, они меня избегают, но с другой стороны, они занимают в Легионе такое положение, что я и объективно – по уровню допуска – такой возможности не имею.
– Кто? – спросил Макс. Он спросил так быстро, что опередил даже быстрого Виктора. Когда он хотел, он мог быть стремителен. Одно слово, лучший танцор Тхолана.
– Кто?
– Маклеланд, Ширер и Сантос.
«Гранд-Мастер, Первый Первый Уст и Первый Первый Желудка… Все считаются людьми, и все трое имперцы».
– Они что, хотят вернуть власть той’йтши? – спросил потрясенный Виктор. – Они боятся, что мы раскроем их авантюру раньше времени?
– Я думаю, именно так, – мягко сказала Ди. – Вероятно, они видят в вас конкурентов, ведь земляне неотличимы от аханков.
– А ты? Ты что думаешь? – через силу спросил Виктор.
– Ты мог бы и не спрашивать, милый, – с укоризной в голосе ответила Ди. – Я ездила прощаться… С собой, с Той’йт… Я выбрала свою дорогу.
– Прости!
– Прощаю, – улыбнулась она.
– Они вертят имперцами как хотят, – как ни в чем не бывало сказал Макс. – А поскольку среди имперцев много землян, земляки на их фоне выглядят на редкость скверно.
– Да уж, – признал Виктор. – Ну что ж, во всяком случае, теперь понятно, во что мы вляпались, – кивнул он после паузы.
– Они знают, кто мы, – добавила Ди.
– Скорее догадываются, – поправил ее Макс. – Знать наверняка они просто не могут, если только среди земляков не сидит крот. Но это вряд ли. Нас бы уже давно разгромили. Но убить нас они побоятся.
– Тогда что? – спросила Ди.
– Печати, – пожал плечами Макс.
– Но печати не гарантируют, – возразил Виктор.
– Смотря какие, – не согласился Макс.
– «Кольцо»? – ужаснулся Виктор.
– А какой у них выход?
– Но они же нам все, к чертям, сотрут, и то, что надо, и все, что не надо!
– Сотрут, – согласился Макс.
– Я могу попробовать… – тихо сказала Ди.
– Что? – встрепенулся Макс.
– У тебя же есть здесь Камень, – объяснила Ди. – «Мышь», ведь так? Я могу попробовать прикрыть главное. Наши убеждения, наши чувства, наши отношения. Это называется «Паутина Оберега»… Сильные колдуньи накладывают ее без помощи Камней, но я так не смогу.
– Сколько времени тебе понадобится? – спросил Виктор.
– Десять-пятнадцать минут на каждого из вас и минут тридцать для себя.
– Что скажешь, успеем? – Макс смотрел на Виктора, который разбирался в таких вещах лучше них всех.
– У нас часа два. Это по минимуму. Они просто не успеют подготовить захват раньше.
– Тогда расскажи нам сначала о «Камне Судьбы», – попросил Макс Ди.
– Я уже сказала, – сразу же ответила Ди. – У нас есть шанс, и это не только наш шанс. Каменьсказал, от нас зависят судьбы трех планет.
– Планет? – переспросил Виктор.
– Не в космологическом смысле, – объяснила Ди. – Правильнее, наверное, сказать – судьба трех цивилизаций.
– Не слабо, – усмехнулся Виктор.