Гамаль Абдель Насер, настоящей любовью которого всегда была только политика, скончался в Каире 28 сентября 1970 года, ровно через два месяца после прекращения войны, в которой так и не было победителей – кроме самого Насера, навсегда заслужившего уважение и любовь своей страны.
В 1970 году третьим по счету президентом Египта был выбран единственный на тот момент вице – президент, Анвар Садат. В юности черноглазый, похожий на турка, Садат, так же, как и Насер, был противником британской экспансии в Египте. Даже в Гитлере Садат видел не наци, а освободителя своей страны от захватнической власти Англии. Во время Второй мировой войны, преследуя свои цели, Садат активно взаимодействовал с фашистским режимом Италии. Говорили, что Садат не гнушался сотрудничать даже с «Абвером» – высшим органом немецкой разведки и контрразведки Германии, просуществовавшим с 1919 по 1944 года.
С Насером Анвар Садат познакомился в сорок девятом, когда вступил в тайную организацию младших воинских чинов египетской армии. Организация называлась «Свободные офицеры» и была создана тридцатилетним Насером в сорок восьмом году. Именно «Свободные офицеры» 23 июля 1952 года обвинили злополучных наследников фараонов в поражении Египта в очередной арабо-израильской войне и фактически привели к власти самого Насера.
Став его правопреемником, Садат немедленно отказался от панарабских амбиций своего учителя. Более того, Садат вообще стал противником его курса. Руководство ПГУ КГБ СССР – службы внешней разведки Кремля, неоднократно информировало Москву, что между СССР и Египтом назревает конфликт. Но, считавшие себя непогрешимыми, руководители СССР продолжали относиться к Садату как к верному другу. Надо сказать, что кремлевские небожители тогда вообще не очень жаловали службу своей внешней разведки, особенно если разведданные, за которые резиденты могли поплатиться не столько свободой, сколько своей жизнью, расходились с личным мнением тех, кто сидел в Кремле безвылазно. (Ещё бы: лучше всего познавать мир на своём стуле).
Тем не менее, памятуя о братских чувствах Москвы, Садат воспользовался добровольной помощью Кремля и объявил Израилю Войну Cудного дня, чтобы отвоевать Синайский полуостров. Война, начавшаяся 6 октября 1973 года, продолжалась ровно восемнадцать дней и закончилась поражением египетской армии. Это была та самая молниеносная война, которую так хорошо умел вести «Цахал», о чем советская и египетская разведки неоднократно предупреждали Садата. Вообще-то, Война Судного дня закончилась бы для Садата и хуже, если бы не «Аль- Мухабарат», регулярно дезинформирующий «Цахал», и не «империя зла» – СССР, предупредивший Израиль «о самых тяжёлых последствиях» в случае его «агрессивных действий против Египта».
Для урегулирования этого, на тот момент, уже четвёртого арабо-израильского конфликта, Кремль обратился не только к Израилю, но и к США, после чего «Цахал» прекратил свое сокрушительное наступление вглубь Египта. Но Садат посчитал, что СССР оказал его стране недостаточную военную помощь, и начал постепенное сближение с Вашингтоном – извечным противником Кремля. Более того, президент Садат наладил личную переписку с Никсоном. Переписка двух президентов привела к планомерному сближению НАТО и Каира.
НАТО – организация, основанная США 4 апреля 1949 года, ставила своей целью «защиту Европы от советского влияния7». Американский Конгресс и президент Никсон пообещали Садату предоставить помощь в его войне с Израилем, если только Садат выполнит два обещания: откажется от какой-либо помощи Кремля и выгонит из Египта всех советских военных советников.
Именно так Садат и поступил.
Чуть позже, в 1979 году по инициативе США президент Садат подпишет с Израилем мирные Кэмп – Дэвидские соглашения. После чего Каир окончательно заморозит свои отношения с Москвой, а Египет будет включен в список стран, получающих ограниченную военную помощь от Конгресса. Но всё это было впереди. А пока Египет готовился перейти к политике «инфитаха» и перенять манящие новизной и переменами демократические свободы Запада…
Маленького Дани Эль-Каеда всё это не интересовало.
Уже в три года он стал единственным наследником богатой влиятельной египетской семьи, владевшей астрономическими счетами в «Barings Bank» – самом старом торговом британском банке. Семье Эль-Каед также принадлежали золотые прииски на востоке Египта. Говорили, что добыча в этих копях началась еще четыре тысячи лет назад. Конечно, за это время запасы золота в приисках Эль-Каед пошли на убыль, но деньги, пусть и тоненьким ручейком, по-прежнему исправно поступали на счета семьи Дани. Распоряжался активами единственный брат матери Дани, Рамадан. По достижении его племянником совершеннолетия Рамадан Эль-Каед готовился передать Дани все активы семьи, а вместе с ними и тайну.
А пока мальчик рос.
Детство Дани было бы абсолютно безоблачным, если бы его свободолюбивую натуру не ограничивали приличия семьи и традиции ислама. Честолюбивый, властный и дерзкий, Дани Эль-Каед возглавлял бесшабашную ораву египетских мальчишек, бесспорно признающих его лидерство, и любил проводить время со своими приятелями на белой пристани у золотистого «Кайт-Бей». Там, у древнего форта, Дани бесстрашно нырял в бирюзовое Средиземное море, валялся на изумрудной траве в королевском парке «Монтаза» и часами смотрел в лазурное, как эмаль, небо. Одним словом, Дани Эль-Каед делал всё, что хотел: родные любили его и баловали безмерно.
С юных лет Дани привык к мысли о том, что весь мир принадлежит ему. В подтверждении этому мальчик гордо носил на правом запястье, на внутренней части руки, белую татуировку. Для всех непосвященных это было изображение древнего египетского анкха – символа мудрости и бессмертия, известного так же, как «крест с петлей» или же crux ansata. Но в круге был расположен и другой крест – равноугольный, чёткий. В день тринадцатилетия Дани должен был узнать, какую силу и власть скрывал этот знак.
Мальчик, у которого было абсолютно всё, обладал редкой внешностью.
От матери подросток унаследовал красивый разрез глаз, нежно-смуглую кожу и изящное телосложение. От отца ему достался высокий рост, узкое лицо и густые тёмные, мягкие волосы. Небольшой диссонанс во внешность Дани вносили его внимательные и очень цепкие глаза, янтарные, с красновато-медным отливом. Их жёсткий и непримиримый взор говорил о независимости, тёмных желаниях и о твёрдой воле. Но этот взгляд был для Дани не проклятием, а подарком судьбы. Благодаря ему Дани мог добраться до любого сердца. Во всем остальном Дани Эль-Каед не отличался от обычных исламских подростков и вел размеренную жизнь, аккуратно посещая мечеть, и, чуть менее аккуратно, школу. Когда Дани исполнилось семь лет, его мать Мив-Шер настояла на том, чтобы мальчик поступил в престижную американскую школу «Шутц», открытую в Александрии еще в 1924 году. Здесь Дани изучал английский язык и другие дисциплины.
Но отец Дани, тридцатилетний Амир, делал для своего сына много больше – по крайней мере, как считал сам мальчик. Амир рассказывал Дани обо всем, что тот только хотел знать: о звёздах, о прошлом их древнего рода и о том блестящем будущем, которое было уготовано самому Дани. Рассказы были пленительны, как сказка, в которой есть и смертельная опасность, и вечная любовь.
Впрочем, смерти мальчик никогда не боялся. С юных лет он знал, что в сердцах мужчин и женщин рода Эль-Каед нет ужаса перед смертью, потому что, когда жизнь достойного человека подходит к концу, наступает истинное время Бога. Так говорил отец Дани, Амир, и мальчик безоговорочно верил ему.
Разговоры с отцом были самым ярким впечатлением юного Дани.
– Александрия – это Мекка страждущих душ, habibi, дорогой, – говорил Амир, сажая на свои колени своего маленького сына. – Наш щедрый город вобрал в себя людей почти всех национальностей и вероисповеданий. Здесь живут ливанцы, сирийцы и копты. Ты видишь их каждый раз, когда идёшь по улице. Эти люди знают, как бороться, но не знают, как победить нас, истинных защитников веры. Здесь также живут итальянцы, англичане и французы. Людей этих национальностей можно видеть и слышать даже издалека: они громогласны, тщеславны и высокомерны. Среди этих людей так легко скрыться, если у тебя есть, что им предложить. Есть здесь и русские. Их немного, но все же они тут есть. Ты знаешь, какие они, Дани?
– Да, abu, па, – уверенно отвечал мальчик, откидывая с лица непослушную прядь волос, – у русских упрямые светлые глаза и очень белая кожа. Они редко улыбаются, но при разговоре любят пристально смотреть в глаза. И у них очень странные женщины, которые не похожи на наших женщин. Они ведут себя не так, как моя мама.
– Это точно, – весело улыбался мальчику его молодой и красивый отец. – Но в мире много разнообразия и очень много женщин… На мой взгляд, даже чересчур много, – пошутил Амир. – Впрочем, однажды ты тоже это поймёшь. А что ты знаешь о нашей семье?
– Всё, что ты мне рассказывал, па. Но мне нравится эта история, поэтому расскажи мне её ещё раз.
– Ну что ж, – с охотой согласился Амир. – Мы – потомки тех древних, чья история уходит корнями в глубину веков, в мир, где четыре тысячи лет назад жили фараоны. Они были первыми владыками мира и человеческих судеб. С тех пор мы не ровня тем, кто ходит по нашей земле и не знает своей истории.
Ты, Дани, должен знать и помнить, что родоначальником рода Эль-Каед был один из самых богатых первых царей Египта. Он носил титул Царя Скорпиона. Он взял первую жену из аравийских песков, которая родила ему сына, у которого также родились сыновья. Сыновья царя стали священниками, мудрыми стражами врат между жизнью и смертью. Они были рождены, чтобы постигать эту жизнь вечно. Но старшая ветвь рода Эль-Каед закончила свою историю в 1940 году, когда исчез Лейс, последний наследник рода. Именно тогда вся власть, деньги и могущество семьи перешли к младшей ветви фамилии. Младшая ветвь рода Эль-Каед произошла от второй жены царя. Ее потомки были военными и царскими телохранителями. К этой младшей ветви принадлежу я, твой дядя Рамадан, твоя мать Мив-Шер, а теперь и ты, Дани. Придёт время, – продолжал Амир, – и ты, habibi, станешь не только великим воином. Именно ты возглавишь семью и продолжишь славу рода. Наградой тебе станут знания, которые хранит твой crux ansata… Ну, а я – уж так и быть! – найду тебе лучшую женщину, которая только есть в этом мире. И клянусь тебе, сын, она будет принцессой и подтвердит все твои права на наследство. – Амир улыбнулся и поцеловал сына в лоб.
– А если ты не найдешь её, папа? Ведь, пока я вырасту, принцесса может выйти замуж за кого-то другого. И что тогда? – спросил мальчик, которого больше волновал выбор «принцессы», предназначенной ему в жены, чем какие – то там богатства.
– Ну, а если принцессы не найдётся, то я женю тебя на обычной женщине, которой ты легко сможешь управлять, – засмеялся Амир и шутливо щёлкнул сына по носу.
– Па, а я смогу жениться на русской? – задумчиво спросил отца мальчик.
Дани очень нравились светлые глаза и волосы русских женщин: они так загадочно блестели под ярким солнцем Александрии.
Помедлив, Амир ответил:
– Знаешь, Дани, все может быть. Но либо ты сломишь непокорный нрав русской, либо она пошлет твою душу в ад.
– Почему? – испугался мальчик.
– Мы поговорим об этом в другой раз.
– А когда?
– А когда тебе исполнится тринадцать лет и ты станешь взрослым, – пообещал Амир. – А теперь иди. У меня дела, а тебе пора в школу… Иди, собирайся, твоя мама отведет тебя.
Амир Эль-Каед не сдержал обещания, данного сыну.
Амир был зарезан в Карачи за одиннадцать месяцев до дня рождения своего сына. В отчетах полиции убийцей Амира была названа Лилия Файом. Согласно рапорту, женщина встретила Амира в самом страшном районе Карачи – Лайари. Когда полиция прибыла на место преступления, то кровь убитого и убийцы смешалась навсегда. Полиция Лайари получила хорошую взятку, чтобы закрыть дело и больше никогда не возвращаться к нему.
В ночь, когда тридцатилетний Рамадан привез из Пакистана изуродованное тело Амира, Дани так и не сумел заснуть. Гордый маленький мальчик дождался, когда взрослые перестанут плакать, тихо причитать, обсуждать завтрашние похороны и безвременную гибель Амира, сел в кровати и включил настольную лампу. При ее свете мальчик всю ночь разглядывал белый знак на своей смуглой руке, кусал губы и думал.
Утром Дани стоял над могилой отца абсолютно спокойный и тщательно исполнял все необходимые ритуалы, чтобы его любимый abu перешел из мира живых в мир мёртвых. Ни одна слезинка не выкатилась из глаз подростка, как не слетела с его бледных губ ни жалобы, ни просьбы. Когда тело Амира ушло в песок заранее выкопанной могилы, Дани поднял глаза к небу и дал клятву отомстить за отца. Теперь дело было за малым: узнать имя убийцы Амира.
Не подозревая, о чем думает этот подросток, к нему с искренними соболезнованиями подходили взрослые. Они хвалили Дани за выдержку и хладнокровие. Дани вежливо кивал в ответ, но его глаза высматривали в толпе только одного мужчину. Дани был нужен брат его матери, Рамадан. Заметив пристальный взгляд племянника, Рамадан подошёл, чтобы благословить его, но Дани отступил назад и поднял вверх голову. Глаза ребенка и мужчины встретились, и мальчик задал всего один вопрос:
– Кто убил моего отца? Ты был там – скажи мне. – Но Рамадан медлил. – Скажи мне. Я хочу знать, – неуступчиво повторил Дани, и посмотрел на Рамадана так, как умел.
И Рамадан сдался.
– Твой отец умер из-за женщины. Ее звали Лили Файом. Она была русской. Она уже умерла. Тебе нет нужды искать её или думать об этом, Дани.
Мальчик опустил вниз длинные ресницы и ничего не сказал. Дани вообще никогда не давал пустых обещаний. Рамадан вздохнул, мягко потрепал племянника по плечу и отошел от Дани. Последние несколько слов Рамадан сказал своей юной сестре, которая молча стояла неподалеку.
Так прошёл день, и наступила еще одна ночь. Лежа без сна и глядя широко открытыми глазами в звездное небо, Дани Эль-Каед понял, что он открыл самую главную тайну Жизни. Мальчик узнал, кто такая Смерть. Нет, Дани никогда не видел её, зато он знал, что у Смерти есть имя. Смерть звали Лилия Файом. Погубив отца Дани, женщина вызвала к жизни демонов рода Эль-Каед. А это означало, что он, Дани, единственный наследник осиротевшего рода, будет искать Смерть, чтобы убить её – ну, или её детей, если таковые найдутся.
«Око за око, кровь за кровь, смерть за смерть», – таким был принцип горных отцов, в девятом веке создавших на Востоке исламскую секту. Начиная с 1092 года, этот упадишад убирал своих врагов с помощью хашашинов, первых на земле террористов-смертников. Именно они и положили начало младшей ветви рода Эль-Каед. Первый шаг судьба сделала, когда сыну убитого Амира исполнилось двенадцать лет.
Тогда Дани получил своё новое имя. Теперь его звали Даниэль Кейд.
@
2 апреля 2015 года, четверг, вечером.
Офис ООО «Кейд-Москва»,
Краснопресненская набережная, дом 13,
блок «А», Москва.
Россия.
В конце девяностых Москва, поверившая в силу западных информационных технологий и искренне благодарная Западу за поддержку, приютила у себя десятки европейских и американских фирм, а потом начала строить для них русскую Кремниевую долину. В оригинале Кремниевой долиной с 1971 года называется часть Калифорнии, штата США, где сосредоточена половина всего научно- технического потенциала Америки в области вычислительной техники, программного обеспечения и электроники. (К Силиконовой, или порно-долине, расположенной в Сан-Фернандо, Кремниевая долина не имеет ровным счетом никакого отношения).
В Москве российский ИТ-каньон появился недалеко от излучины реки Москвы уже в нулевых8. С тех пор он поселился в специально возведённых для этого синих скалах престижного «Москва-Сити». При проектировании этого международного комплекса предполагалось, что «Москва- Сити» объединит в себе более десяти строений. Одним из первых был возведён офисный небоскреб «Башня 2000». Вскоре рядом с башней, скребущей небо, вырос торгово- пешеходный мост «Багратион», потом огромный комплекс «Башня на Набережной», состоящий из трех блоков: «A», «B» и 50-этажной башни «C», которая до 2009 года считалась самым высоким офисным зданием в Европе.