План созрел сам собой. Я кивнула на дверь неподалеку:
– Пошли ко мне, чай попьем, расскажешь.
Верочка разве что не облизнулась. У меня, как у падчерицы владельца театра, была не совсем обычная гримерная. Шире и просторней остальных комнатушек для актрис, она содержала в себе небольшой журнальный столик, электрический чайник, мини-бар и самое главное – шоколад, который Верочка могла есть тоннами. Вкусный, дорогой, молочный, черный, белый, с орехами, арахисом, соленый, он всегда был в наличии.
Я повесила шубку на собственную вешалку, сняла шапку, включила чайник, пока он закипал, быстро переоделась и сполоснула руки. Теперь я была готова слушать про Антошу. За чаем, естественно.
– Тебе как всегда?
Верочка закивала китайским болванчиком.
Я насыпала ей чай с кусочками фруктов, себе – каркаде, выставила на столик очередную открытую шоколадку, уселась на стул, требовательно взглянула на Верочку.
– Наши поговаривают, он сын Порошина, – начала та, отхлебывая чай и жуя дольку шоколадки.
Я напрягла мозги:
– Того самого? Московского олигарха?
– Угу…
– А что он забыл в нашей дыре?
У нас, конечно, второй по численности город в крае, но и пары миллионов не наберется. С Москвой точно не сравнить.
– Говорят, невесту у алтаря бросил.
Я поперхнулась орешком в шоколадке. Хороший, блин, расклад. Я от женихов убегаю, он – от невесты. Нет, точно, мы – отличная пара!
Глава 4
Многие ищут счастья в областях выше своего уровня, другие ниже. Но счастье одного роста с человеком.
О, кто, скажи ты мне, кто ты,
Виновница моей мучительной мечты?
Скажи мне, кто же ты? – Мой ангел ли хранитель
Иль злобный гений-разрушитель
Всех радостей моих? – Не знаю, но я твой!
Ты смяла на главе венок мой боевой,
Ты из души моей изгнала жажду славы,
И грезы гордые, и думы величавы.
Я не хочу войны, я разлюбил войну,-
Я в мыслях, я в душе храню тебя одну.
– Все актрисы на него уже ставки делают, – между тем продолжила Верочка, – с кем из них первой переспит, а кому и предложение сделает. Лизка, та вообще уже медовый месяц планирует.
Я прищурилась: крашеная брюнетка, любительница «мачо и самцов», как она выражалась, Лизка приехала к нам в город из дальней деревни, благодаря своей внешности и постельным связям влезла в театр и один раз попыталась испортить мне жизнь, подмешав какую-то гадость в баночки с гримом. Мне заранее доложила Верочка, я отправилась к отчиму, тот поднял записи с камер наблюдения, доказывавшие факт проникновения Лизки в мою гримерку. В отданных на экспертизу баночках нашли жуткую химию, вызывавшую аллергическую реакцию в виде сыпи и удушения. Ну а дальше все просто: разбираться с правоохранительными органами Лизкин «папик» не захотел, запер ее на месяц в своей квартире. Уж не знаю, что и как он с ней делал, но вернулась она тише воды, ниже травы. И больше ко мне не лезла. А месяца два назад Лизкин «папик», местный бизнесмен, ее бросил. И она сейчас находилась в активном поиске нового покровителя.
Антошу я уже считала своим, а потому готова была фигу скрутить любительнице богатеньких мачо. Она, видите ли, медовый месяц уже планирует. Вот и пусть планирует дальше, в своей деревне.
Репетиции уже закончились – по вечерам мы предпочитали повторять роли и заниматься организационными вопросами, – и я с легким сердцем вышла из гримерки вместе с Верочкой. Нужно было дойти до отчима, узнать его планы и, наверное, с Мишкой прошвырнуться по магазинам. Одну меня отчим давно никуда не отпускал. Говорил, что лучше убытки предотвратить, чем выплачивать. Я дулась и ворчала, что тех убытков никогда особо много и не бывает. Но отчим лишь хмыкал. И Мишка исправно таскался за мной, отпугивая нежеланных кавалеров.
Шла я, задумавшись, по сторонам не смотрела, а потому предсказуемо врезалась в чью-то широкую грудь. Врезалась и замерла, заметив перед глазами синий свитер, тот самый, что был на Антоше несколько часов назад.
– Надежда Александровна, людей сбивать не обязательно, – весело просветили меня, и крепкие руки чуть отодвинули мое безвольное тельце от столь желанной груди.
– Простите, – я подняла голову, улыбнулась как можно мягче, – задумалась немного.
– Я заметил, – насмешливо улыбнулся Антоша, сверкнув синими глазами. – Не в первый раз.
Отпустил меня и ушел. А я стояла в коридоре, недоуменно смотрела ему в след и пыталась сообразить, откуда он знает мое имя и почему «не в первый раз».
Конец ознакомительного фрагмента.