Глава первая
1
Пережив цепь неприятных событий, закрывшись в квартире, Кирилл лег спать. Спал долго, дольше ночи. Уже стал уставать ото сна и пытался проснуться, но сознание еще где-то блуждало, и потому будто бы просыпался не он, а какая-нибудь частица, молекула, внедряемая в этот мир, в перестук поездов, в завывание ветра, в любое многообразие, – куда захочется! Наконец, сознание решило вернуться, Кирилл начал осознавать себя, готовиться к тому, чтобы быть кем захочется, или, в крайнем случае, кем придется, – и от ощущения перспектив многообразия на лице появилась улыбка.
Телевизор, в задачу которого входило будить, уже давно включился, передал все последние известия и самостоятельно выключился.
Наверное, Кириллу нравилось находиться на грани между сном и реальностью, между человеком и молекулой. Возможно, его сознание, возвращаясь обратно, случайно заблудилось в переданных телевизором новостях, и уже совершало вместе с героями этих новостей поступки.
Наконец, Каркушин открыл глаза и с ужасом обнаружил, что проспал и опоздал на работу! И где те перспективы? Он, кажется, вспомнил всё о себе и о своем месте в мире. И даже за это место ещё надо бороться.
Подбежав к перекрестку, Каркушин увидел остановившуюся маршрутку и, сломя голову, бросился наперерез, на красный, чтобы успеть. Всё сконцентрировалось в одном месте, нужная деталь, нужный объект материализовались и попали в резкость. Визгнули тормоза, кто-то ахнул, скрежет металла, непонятное бормотание, напомнившее молитву (испуг породил молитву), глухой удар поставил точку.
А Каркушин уже подбежал к маршрутке №154. Та оказалась переполненной. Единственное место, на которое он мог претендовать, быстро занял другой. Каркушин даже не успел возмутиться.
К радости Кирилла, со стороны аварии тут же вынырнула другая маршрутка. В ней сидело всего два пассажира: сгорбленная старушка и мужчина неопределенного возраста в наушниках. Оба почему-то раскачивались, мужчина взад-вперед, старушка из стороны в сторону.
Каркушин уже стал заходить в маршрутку, даже занес ногу, но сознание разорвал резкий автомобильный гудок, вслед за гудком услышал свое имя (такой звук, словно в вакууме):
– Кирилл!.. Каркушин? На работу? Садитесь, подвезу!
И он как бы увидел себя со стороны. А потом увидел соседку. Его соседка по лестничной площадке Вера выглядывала из своего автомобиля и щедро улыбалась. И Кирилл перешёл в автомобиль Веры.
– Вы что ещё не проснулись?.. Сигналю, не слышите. На вас авария так подействовала?.. Такое ощущение, только что видела вас во дворе. Потом появилась уверенность, что скоро увижу! И точно – стоите на остановке! – поделилась впечатлениями словоохотливая Вера.
Кирилл уже привык к такому поведению соседки, при встрече с ним она всегда становилась словоохотливой и говорила путанно.
Его очумелый взгляд, зажатая в руке десятка, предназначенная для оплаты маршрутки, вызвали в Вере прилив нежности. Кирилл растерялся и долго соображал, то ли отдать Вере ставшую теперь ненужной десятку, то ли добавить ещё денег, то ли, чтоб не обидеть, отплатить чем-нибудь ещё, потом, по-соседски.
А Вере ничего и не нужно было, она и так рада была, что подвозила Кирилла. Кажется, она готова была доставить его куда угодно, даже на край света, даже по лестнице в кабинет, на руках, пусть и ценой личного опоздания на работу.
Вскоре Кирилл забыл о десятке, всем сознанием устремившись туда, куда мчал автомобиль, где жила его надежда, где в пробирках для опытов происходило что-то очень важное, может, самое важное, где должен был быть успех! Количество неудач и провалов когда-нибудь обязательно должны перерасти в успех.
Кирилл не имел привычки обращать внимание на то, что происходит вокруг, и не видел, что их преследует маршрутка. Маршрутку увидела Вера.
– Смотрите, ваша маршрутка… за нами по пятам… Чего это она?!
– Они сейчас быстро ездят, – рассеяно кивнул Кирилл.
– Что-то подозрительно быстро. Она нагло нас преследует! Может, ревнует, что я увела у нее клиента?.. – напряженную улыбку Веры сменил испуг. – Куда мы, туда и она.
Маршрутка пошла на обгон, прижимая машину Веры к обочине. Резкий маневр позволил избежать столкновения. Машина Веры вильнула, дернулась и рванула вперед. Маршрутка повисла на краю дороги.
– Она что, с ума сошла?.. – растерялась Вера, когда маршрутка, набирая скорость, вновь стремительно стала сокращать расстояние.
Прибавив газ, на ближайшем перекрестке Вера проскочила на желтый. Маршрутка попыталась проскочить на красный и, кажется, попала в аварию. А Вера с Кириллом уткнулась в пробку.
– Опять пробка, – растерялся Каркушин.
– Может, где авария? Ждут гаишников, – предположила Вера.
– Может, переулками? Спасибо, Вера, я тут переулками.
– Нет-нет, я вас довезу! И не сопротивляйтесь.
– Я никогда не сопротивляюсь. Зачем тратить энергию на поддержание конфликта? Тут лучше налево. Там тоже всегда пробки.
– Так? – повернув налево, поинтересовалась Вера.
– Так… Видите, и здесь пробка. Маршрутка бы проехала по тротуару.
– Мы тоже можем попробовать по тротуару.
– Я… я уже безнадежно опоздал.
– Ну-ну, подвинься еще чуть-чуть. Ну, давай же, – раскачивалась за рулём Вера.
– Он, кажется, тоже застрял.
– Сейчас, развернется. И мы проедем.
– Пешком было бы быстрее.
– Ну, если вы так считаете… что сами быстрее.
– Да-да, спасибо. На самом деле, вы мне очень помогли.
– Да?!
– Да.
– В следующий раз будет быстрее! Я уже знаю, как тут проехать.
«Причем здесь следующий раз?» – подумал Кирилл.
Вера обратила внимание на зажатую в руке Кирилла десятку. Кирилл проследил ее взгляд, оба смутились. Выйдя из машины, Каркушин попытался незаметно выбросить денежную купюру в урну. Вообще-то, не очень-то хорошо выбрасывать что-либо с изображениями государственных символов в урну. Сэкономленную десятку, следовало бы, наверное, положить в бумажник. Но она стала виной маленького конфуза, и потому Кирилл ее решил уничтожить!
2
По дороге в институт на него постоянно натыкались люди, или он натыкался, двигаясь против течения. Надо было, наверное, перестроиться, перейти на другую сторону, влиться в другой поток, идти вместе с общим потоком в одном направлении, но Кирилл уже и так опоздал, а ему еще очень хотелось сделать дела, которые не успел сделать ранее.
На институтской лестнице Кирилл опять столкнулся с людским потоком. В ответ на его приветствие все опускали глаза, словно не замечали, за спиной шептались. Шепот устремлялся вниз по направлению кабинета директора.
На двери лаборатории – табличка: «Ответственный за пожарную безопасность зам. рук. лаб. Каркушин К.К». За дверью колбы, спиртовки, вещества, жидкости, двигаются, дымятся, меняют цвет, нащупывают себя, определяют валентность, чтоб объединиться потом в новом веществе с необычными свойствами, чтобы внедриться потом с этими свойствами в мир, в перестук поездов, в завывание ветра, в любое многообразие, куда захочется! Это его эксперимент!
Всегда, когда Кирилл начинал эксперимент, видел это бурление и брожение, искрящие пробирки с веществами и катализаторами, всегда он вспоминал детство, новогоднюю елку с разноцветными огнями, волшебную тайну, которая вот-вот должна открыться, подарки, спрятанные в красивых пакетах и упаковках, – и забывал обо всем. Он и сейчас от ощущения перспектив эксперимента на некоторое время забылся и потерял счет времени, но надо было спешить.
– Подождите, пожалуйста! Доложу по селектору, – краснея, еле выговорила секретарша, и осторожно, вытянув шею: Пришел Кар-ку-шин.
– Пусть подождет, – так же осторожно прошептал селектор.
– Может, попозже? У меня эксперимент. Там может начаться цепная реакция. Хотя еще точно не знаю. Это эксперимент.
– Нет-нет, сейчас! Никуда не уходите! Иначе вас потом нигде не найдешь. Цепная реакция подождет! – у секретарши всё валилось из рук.
– Вам, конечно, виднее, – присаживаясь, обреченно пробормотал Кирилл. – Всегда можно найти там, где эксперимент…
Входившие в приёмную почему-то смущались, и Кирилл решил на всякий случай тоже смущаться, склонил голову, и вскоре стал клевать носом.
– Ой, извини, – на него наткнулся коллега Степашкин. – Говорили, днем с огнем не найдешь. Опять спишь?
– Я не сплю, я думаю. Заодно экономлю энергию, чтобы та не уходила впустую, – приходя в себя, сообщил Кирилл.
Фраза «я не сплю, я думаю» появилась у Кирилла во время учебы в институте, когда он не высыпался по ночам. На лекциях, приходилось оправдываться. Лекции тогда казались скучнее ночных общений с Аней, студенткой параллельного курса, его будущей женой. Потом, после института, к фразе добавилась реплика про энергию, чтобы та не уходила впустую. Что за энергию? куда энергия не должна уходить? – никто толком не понимал. У кого-то сложилось мнение, что у Каркушина слишком мало энергии, чтобы нормально жить, у кого-то наоборот, – слишком много, раз он ее копит, – и потому, его энергия разрушительна и создает проблемы ему и его окружению.
А Степашкин уже стоял возле секретарши:
– Пусть зайдет через минуту, – сказал он про Каркушина так, словно того здесь не было.
«Через минутку» секретарша стала бросать смущенные взгляды, и Кирилл понял, пора заходить.
Представители ученого совета, восседавшие за длинным столом, устремили взгляды на вошедшего. Во взглядах, словно под копирку, сквозил укор. Во главе стола – директор. Степашкин, при появлении Кирилла, отпрыгнул от директорского уха и встал у директора за спиной.
– Опять проспали, – опуская смущенный взгляд, вздохнул директор.
– Не опять, а снова, – ехидно подмигнул Степашкин и почему-то тоже опустил взгляд в пол.
– Тут пришел сигнал… Вы, конечно, талантливый, способный… но постоянно просыпаете и опаздываете на работу, – пробормотал директор.
– Я же все компенсирую. За меньшее время делаю больше, даже больше других, то есть некоторых. К тому же, реакция с веществами от моего присутствия не зависит. Мне бы в лабораторию!
– Вот!.. Поэтому ваша излишняя энергия разрушительна! Она плохо влияет на коллектив. Коллектив должен работать как слаженный механизм, в одном ритме. Только тогда можно чего-то добиться… в наше время. И не надо нам никаких катализов, гидролизов, ни каких-либо других холодных душев… До зарплаты бы дотянуть.
– Ясно! – Кирилл попытался освободить директора от излишних угрызений совести, иначе лицо того совсем бы окислилось. Одновременно Кирилл рассмотреть место, куда были опущены взгляды директора и Степашкина. Не увидев там ничего интересного, спохватился и посмотрел на часы.
– Опять куда-то спешите! – встрепенулся директор.
Взрыв и хлопок в лаборатории сверху заставил всех сжаться. Директор осторожно перевел взгляд на Степашкина. Степашкин, истолковав взгляд по-своему, кисло улыбнулся и как бы за директора сообщил:
– В общем, с сегодняшнего дня вы уволены.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, – попытался подсластить «пилюлю» директор. – Вас все равно куда-нибудь пристроят.
– У нас никого никуда просто так не выбрасывают, если сам не захочешь… вылететь, – заключил Степашкин.
Кирилл побледнел. Необратимая цепная реакция закончилась и, похоже, опять не в его пользу.
– Когда стольник вернешь, гад? – холодно процедил Кирилл.
– Какой стольник? – закрутил головой Степашкин.
Все тоже закрутили головами, беспомощно улыбаясь.
– Он сидит на постоянной зарплате. Я лишь получаю за свои опыты. И то, если они удачные, – попытался пробиться к сердцам ученого совета Каркушин, но в кабинет уже стали проникать дым и неприятный запах.
3
С воем пронеслась пожарная машина. Волной от здания отхлынула толпа, из толпы вынырнул Каркушин. С сажей на лице поспешил он к перекрестку, там должна состояться встреча с женой. Сначала Кирилл увидел подругу жены. Женщины встретились и поцеловались, прислоняясь щеками и озвучивая все чмоканьем. Подойдя, Каркушин тоже хотел поцеловаться с женой, но наткнулся на фразу:
– Привет Каркушин. Несешься, словно на пожар и опять опаздываешь.
Фраза и особенно интонация подсказали, с женой лучше держать дистанцию. И тогда он по инерции, скорее всего по инерции, поцеловался с подругой жены, чтобы жена не заподозрила, что он хотел поцеловаться с ней. А поскольку целоваться, как они он не умел, он просто поцеловал подругу жены, добавив, на всякий случай:
– Привет Каркушина.
– Пока Каркушина, формально Каркушина, почти не Каркушина, – сбиваясь и краснея, поправила жена. Поведение мужа вогнало ее в жар. Воздух вокруг нее стал плавиться, словно вокруг костра, отчего одна пожарная машина, мчавшаяся на пожар, даже притормозила.
– Впрочем, ты тоже опоздала, – добавила жена в сторону подруги.
Возле загса подруга жены дипломатично отошла в сторону и села на скамейку. Там взяла зеркальце и стала оттирать сажу с лица, оставшуюся после поцелуя. А чета Каркушиных по ступеням загса пошла наверх. Прочувствовавшись торжественностью момента, Кирилл неосознанно, скорее всего, неосознанно, попытался взять жену под руку. В воспоминаниях зазвучал марш Мендельсона.
– Ты что?! – осадила жена.
И в сознании зазвучала совсем другая музыка.
В помещении загса пришлось ждать. Впереди две пары заполняли заявления о регистрации брака: молодой старик с пожилой девушкой; и чернокожий с девушкой еще старше. В стороне, взявшись за руки и насупившись, сидели две девушки.
– Мы развестись, – сообщил Кирилл, когда подошла очередь.
– Впервые разводитесь? – поинтересовалась работница загса, внимательно осмотрев Аню с Кириллом.
– Да.
– Хорошо подумали?
– Хорошо, – сокрушенно вздохнула Аня.
– А вы? – обратилась работница загса к Кириллу.
– Я как-то и не думал… не успел, – растерялся Кирилл. – Да и зачем все это? Думать… то есть…
– Подумайте! – властно сообщила женщина. – Я вам дам время.
– Не надо нам время! – возмутилась Аня.
– Надо, голубушка… то есть Каркушина, надо! Время – оно всем надо, – с наставлением сказала работница загса. – Тем более, почти таким молодым, как вы. И таким… нормальным. Редко сейчас встречаются такие нормальные.
– Почему вы за нас решаете? – возмутилась Аня.
– Потому что я здесь работаю! И несу полную ответственность за все эти безобразия. Документы мы будем подписывать вместе. Это вон там, в дальней комнате, думать не надо. Там и без вас за вас подумают, все сделают и подпишут, когда придет время. А здесь надо хорошо думать!.. К тому же, я вам в матеря гожусь.
Работница загса, казалось, проникла к Кириллу симпатией, ждала от него намека для дальнейших действий. Но Кирилл не решился проявить инициативу, чтоб лишний раз не оказаться виноватым. Кто знает, как оно там повернется? В последнее время, Кирилл привык жить в рамках предлагаемых обстоятельств. Аня попробовала вновь возмутиться, но работница загса её опередила.
– А даже если бы и не годилась в матери… должность, голубушка, то есть Каркушина, всегда делает человека умнее, независимо от возраста. Должности даже больше, чем возраст управляют человеком!
– Сколько еще ждать? – отрезала жена, понимая, что препирательства бесполезны.
– Вы хотели сказать «думать»? – спокойно уточнила работница загса. – Неделю! – полистала в тетрадке, добавила: А еще лучше девять дней! На девятый день, приходите. Но лучше, чтоб вы вообще не пришли.
– Нет, мы обязательно придем! – твердо отчеканила Аня и, взяв Кирилла под руку, развернулась и спокойно выдохнула: Пошли, дорогой.
– Тебя подвезти? – смягчилась она на улице.
– Нет, я на своих двоих. То есть на маршрутке.