В коридоре в глубокой задумчивости стояло несколько сотрудников Небесной Канцелярии в таких же одеждах, что и у отлученного. Но на одеждах этих сотрудников уже имелись знаки отличия в виде звездочек, небесных звезд.
– Да… вот и я, – пытаясь справиться с волнением, выдохнул Кирилл в сторону ближайшего чиновника. – Так значит, вы выслеживаете людей, как мы на рыбалке ловим рыбу, вытаскивая ее из привычной среды? и помещая их, так сказать, сюда. Так значит, вы так же охотились за мной?!
– Может, и так, – не совсем охотно отозвался незнакомец, глаза чиновника на миг растерялись, потом встали на место: Но заметьте, перед тем как вытащить рыбу, вы не знаете, что у вас на крючке. Не всякая рыба подплывет к крючку, лишь та, которая уже не может не подплыть. Большинство рыб предпочитают собирать червячков на дне, а других так и тянет к крючку или к какой любой другой блестящей наживке, чтоб потом перейти в другое качество.
– Сковородку вы называете другим качеством?
Молчание. И никакой реакции.
– Интересно узнать, что вы используете в качестве крючка? И что это за наживка, на которую я мог клюнуть?
– Это… эээ… наши… рыбацкие хитрости… То есть, не совсем рыбацкие… Кхе… – чиновник крякнул и окончательно сделался серьезным, можно сказать, непроницаемым.
Прозвенел звонок, приглашая всех в зал Заседаний.
– Уважаемое Высокое Собрание, в адрес нашей Канцелярии поступила жалоба эээ… некоего Каркушина. Этот тип утверждает, что по вине нашей Канцелярии с ним поступили несправедливо и, в результате поломали его судьбу. Такого в истории Канцелярии еще не было!.. Впрочем, давайте предоставим слово самому истцу.
– Уважаемое Высокое Собрание! Я, можно сказать, родился… Пришел в мир с чистыми светлыми намерениями… и побуждениями. С самыми чистыми… верите?.. У меня родители… друзья, подруги… закончил школу… влюбился… в свою будущую жену… – сильно волнуясь, стал излагать факты Каркушин.
– Нам понятно. Вы, можно сказать, среднестатистический земной человек, ничем от других особенно не отличающийся.
Каркушину сделалось обидно.
– Я хотел в этой… той… в своей жизни многого добиться! У меня не было настоящего, но было будущее! И вы меня, можно сказать, этого будущего лишили.
– И правильно сделали!.. Ваши амбиции – ветер! А нужны еще и паруса. Они у вас были?
– Я хотел всего добиться сам! Но в нашем неустойчивом мире… трудно…
– А где легко? Давайте ближе к делу!
– Дело в том, что я стал работать, вкалывать, можно сказать, ради семьи и не заметил, когда началась рутина. Меня, можно сказать, затянули быт и рутина. Я очень долго страдал, что случилось не так, как хотел, что люди, окружавшие меня, так и не стали счастливыми. Досаждать им новыми попытками «осчастливить» было бы смешно. Очень трудно начать новую жизнь, и еще труднее похоронить старую. И нужно ли хоронить?.. Тут вот ещё что… как бы это сказать, возможно, кто из вас браконьерничает?.. сетями ловите… особенно в последнее время… понятно стало… Да, беда не приходит одна…
– Что он несет?..
– Он же не на исповеди.
– Пусть продолжает! – махнул рукой начальник.
– Да, беда не приходит одна. И я перестал радоваться жизни. Времени просто не было. Я ведь сначала, когда родился, считал, что все люди хорошие… И сам пытался стать хорошим. Потом обнаружил, многие делают вид, что хорошие, а когда у них зашатается, даже перестают делать вид… Пройдя через такой опыт, я долго не мог понять, как жить дальше. Перестал совершать поступки, жил по привычке. Вы, наверное, и решили, что моя жизнь себя исчерпала.
– Не мы решили. Решили свыше. Давайте ближе к делу!
– Еще выше?! К делу?.. Хорошо. Я, конечно, не возражаю против привычек и правил, которые устоялись в нашем неустойчивом мире. Более того, заметьте, я даже во всем согласен, – Каркушин заметно разволновался. – Но попрошу ответить лишь на один вопрос: куда девать отрезок моей жизни, который я прожил после момента, когда, по-вашему, я должен был погибнуть?.. Какой закон, какое правило поможет всем объяснить, что произошло?.. – напирал справляющийся с волнением Каркушин. – Я, конечно, ничего не имею плохого в ваш адрес. У всех бывают ошибки.
Начальник Канцелярии заерзал и, опустив взгляд, вздохнул:
– Бывают…
– И эти ошибки надо исправлять! Любые ошибки надо исправлять. По справедливости, – сказал Кирилл. – Так вот, ответьте мне, что делать с тем куском времени, что я прожил после?.. За это время я, можно сказать, подготовил развод, и моя жена сейчас уже ждет, знает, что я должен прийти! Как ей теперь все это объяснить? Кто ей объяснит? Вы?.. если я нахожусь здесь… более того, по вашей версии, уже девять дней должен был находиться здесь. Тогда этого отрезка моей жизни вообще не должно было быть. А он – был! Куда его девать? Я жил еще несколько дней, общался с людьми, своим поведением, можно сказать, внес изменения в их судьбу, а, может, и в судьбу всего остального цивилизованного мира. Такого нельзя не замечать!.. Можно, конечно, забрать и жену и всех остальных, кто меня видел и с кем общался. Подтереть, зачистить. Не слишком ли велика жертва?.. Не проще ли меня одного… вернуть… И, вообще, – Кирилл сбавил обороты и сменил интонацию: Посмотрите на меня. Я еще, можно сказать, по-настоящему ничего в своей жизни не видел!..
– Что бы с человеком не случилось, сколько бы он не прожил, все равно будет думать, что ничего ещё в своей жизни не видел, – как можно более равнодушно ответил начальник. – Позиция понятна. Дров наломал, конечно, ассистент-практикант. Рано его было ставить на столь ответственное место.
При упоминании своего имени ассистент-практикант заулыбался.
– Слишком молод, – продолжил начальник. – Не взял ситуацию под контроль. Может Судьбисты где-то пропустили, прописывая судьбу нашего объекта?.. не дописали, отвлекло что-то. Конечно, никто ни в чем не признается. Но наша Канцелярия тем и отличается от других Канцелярий, что мы никого никогда не обвиняем! Мы всех оправдываем. Именно поэтому у вас там сложилась поговорка: о мертвом хорошо или никак.
Ноги у Каркушина подкосились.
– Человек, то есть я, должен умирать своей смертью, – прокаркал Кирилл, судорожно глотнул, и ничего больше сказать не смог.
По залу прошло недоумение.
– Что значит «своей смертью»?
– Вы и умерли «своей смертью».
– «Своей смертью» – значит, самостоятельно, без помощи других, – пояснил Каркушин.
– Ну, голубчик, так мы с вами договоримся. Где это видано, чтобы человек сам захотел, взял, да и умер, как вы говорите, «своей смертью»?
– Во мне еще столько энергии, – цепляясь за последние аргументы, добавил Кирилл. – Она, можно сказать, мешала мне жить, уничтожала все лучшее, что я пытался сделать… и… и…
– Это не энергия, сын мой, это… – попытался вставить слово чиновник Канцелярии, но смутился и смолк.
– Но теперь я уже научился ее нейтрализовывать, – спохватившись, добавил Каркушин. – Я ведь сначала что? хотел понять, что к чему. Вот и наломал дров. Вы же не выдаете никаких инструкций
– Что скажет Высокое Собрание?
– Высокое Собрание хотело бы посовещаться.
– Высокое Собрание удаляется на совещание! – объявил начальник.
И все, кто был в помещении, кроме Каркушина, вышли.
– Орел – выпускаем. Плата – нет.
Начальник подбросил монетку.
– Орел.
Вздох разочарования:
– Каркушину повезло.
– И что?.. будем выпускать?
– Придется.
– Надо было вызвать его на какой-нибудь поединок. Скажем, с червями. Теперь чего уж, – проворчал недовольный.
– Цепь случайностей привела к складывающейся ситуации. Случайности превратились в закономерность. То, что Каркушин должен был к нам попасть – закономерность. Но помешала случайность. Тем не менее, он все равно к нам попал!.. Волнуюсь… Я понятно объясняю?.. – выдохнул начальник.
– Понятно!.. Понятно! – активно, даже слишком активно, закивали чиновники.
– Иными словами, что посеешь, то и пожнешь. И если Каркушин не изменит свой характер и свое поведение, – продолжил свою речь начальник, – казалось бы, разные случайности вновь приведут к исходной ситуации. Так что нам недолго ждать. Он все равно опять скоро к нам вернется! И этот жребий ничего не решает. Как говорится: «И волки сыты, и овцы целы».
– Но свиток с судьбой уже сдан в архив. Архивариус будет ворчать. Судьбисты заартачатся. Не захотят переписывать. Скажут, много других проектов.
– Возможно, Судьбисты сами и налажали, – шепнул кто-то сбоку. – Вместе с Каркушиным было еще несколько отказников. Те, кто пережил клиническую смерть.
– Видите. Сделаем вид, что ничего не случилось, и тихо вернем его обратно. Те же вернулись!.. Бывают случаи, когда человек, как говорится, приказал долго жить.
– Бабушка надвое сказала.
– И постарайтесь с ним поласковее что ли. Напоследок. Как бы еще чего…
И вновь прозвенел звонок в зале заседаний.
– Волей случая проявление Высших сил оказалось к вам благосклонным! – торжественно провозгласил начальник в сторону Каркушина. – Но вам ставится одно условие: вы ничего не видели, ничего не слышали.
Каркушин закивал:
– Нем как рыба.
– В общем, вас здесь не было. Нарушите данное условие, автоматически вернетесь обратно. Согласны?
– Согласен! Во всем согласен! Как на духу.
– И еще, – смущаясь, добавил начальник. – Раз уж так, постарайтесь жить в гармонии с миром что ли. Даже Судьбисты жалуются от всей этой вашей непредсказуемости.
– Хорошо. Постараюсь жить как все, – обреченно кивнул Каркушин.
– И когда встанет выбор между хорошим и… не очень, не принимайте поспешных решений.
– Не буду, – заверил Каркушин.
– Этот выбор будет приближать вас или удалять от встречи с нами. Там уж сами решайте. Что ж, будем готовиться к депортации?.. – заключил начальник.
8
Перед депортацией, полагаясь на обет молчания, данный депортируемым, сотрудники Канцелярии немного расслабились и даже устроили Каркушину небольшую экскурсию.
На сцене одного из залов Кирилл увидел группу женщин, под руководством чиновника репетировавших песню.
Каждому что-то хочется,
Каждому что-то хочется,
И каждое одиночество
Тайны имеет свои.
Давайте проявим творчество,
Пусть каждое одиночество
Имеет большие тайны
Каждые на двоих.
– Судьбисты работают с фантомами своих агентов. Там программисты, дальше святая святых, вам рано еще, – пояснял сопровождающий. – Ну, а здесь – у вас про таких женщин говорят, они от бога.
– Любопытно, – заверил Каркушин.
Жизнь – это вещь не праздная,
В жизни бывает разное,
В жизни бывает разное,
Не прячьте же тайны свои.
Давайте же жить, доверяя другим,
Давайте же жить, доверяя другим,
Мысли свои поверяя,
Сердце делить на двоих.1
После исполнения песни Судьбист поморщился, стал репетировать с каждым фантомом отдельно. Перед ними для удобства были поставлены портреты мужчин.
– Я твоя судьба!.. твоя судьба! – пропела одна из женщин.
Судьбист поморщился
– Не так! Ни в одну ноту, то есть ни в одного мужчину ты не попала. Соберись! Посмотри на них внимательнее. Вот даже несколько портретов, чтоб определить твой диапазон. Кто больше нравиться? Этот? Нет. Вот этот? Нет?! Этот?! Ну, хорошо, пой для этого монстра.
Женщина пропела.
– Разве твоя интонация сможет его убедить? – расстроился Судьбист. – Давай еще раз! Хотя нет! Попробуйте ты, – обратился Судьбист к другой женщине.
– Я твоя судь… бинушка! – выдохнула женщина и томно посмотрела на своего репетитора. – Ну, как?
– Чудовищно! – падая в кресло, исторг Судьбист.
Потом нажал кнопку, фантомы превратились в помехи и исчезли.
– Были как настоящие, – улыбнулся Кирилл.
– Кстати, когда с ними здесь работают, реальные женщины там иногда… как бы лучше сказать… в общем, вы это называете непонятной женской логикой. – сообщил сопровождающий.
– Да?! Как интересно!
– Интересно?! пока готовят депортацию, мы могли бы кое-что еще показать. Помните об условии?
– Конечно, помню. Кстати, здесь нет моей жены? То есть фантома. А то мне ее логика в последнее время не совсем понятна.
– Не уверен. Пойдемте отсюда скорее!.. – сказал сопровождающий, вытолкнув Каркушина в другое помещение.
В другом помещении с надписью «аппаратная» маленький лысый толстячок, тоже Судьбист, возился с проводами у спинок кроватей в виде больших мониторов, транслирующих сновидения. На кроватях – фантомы, опутанные проводами.
– Опять провода запутались!.. – пожаловался толстячок.
От расстройства он отбросил провода, те заискрились и мониторы неожиданно включились. Тени с экранов, заиграли на лице Кирилла, будоража воображение. А поскольку необычнее того, что происходило на экранах, представить было невозможно, воображение Каркушина заработало в обратную сторону.
Подошли к кровати с фантомом женщины бальзаковского возраста, на мониторе та пыталась соблазнить работающего в этой комнате толстячка. На мгновение увиденное польстило Судьбисту. Он даже забыл про присутствующих. Вспомнив, сконфузился, и стал оттеснять гостей в сторону, не переставая косить глазами в монитор, где женщина проявляла все большую и большую активность. И тут Кирилл увидел, что толстячок на мониторе тоже косит глазами.
– Что она делает… – растерялся толстячок. – Я ж ей показывал совершенно другой объект.
– У этой женщины будут серьезные проблемы, – вздохнул спутник Кирилла.
– Думаете? – растерялся Судьбист.
– Может и не найдет необходимый объект.
– Но я ей показывал, кого искать, она и смотреть не захотела, – попытался оправдаться Судьбист, взмахнув над лысиной фотографией идеального мужчины.
– Кто этих женщин поймёт?.. – заключил чиновник Канцелярии.
9
Каркушина вывели в коридор, повели к веранде, откуда, по всей видимости, и предстояло депортироваться.
Любопытные лица сотрудников Канцелярии выглядывали из дверей, буквально пожирая глазами счастливчика. Во взглядах чиновников трепет и восторг, несмотря на то что и ситуацию, и героя они создали сами. Казалось, начни сейчас Каркушин давать советы, будут прислушиваться к каждому его совету.
На веранде природа порадовала буйством красок, воздух дышал озоном.
– Скоро опять очутитесь там, на своем месте, – улыбнулся сопровождающий, указав вдаль. – Очень не хочется с вами прощаться!
– Приезжайте в гости! – ответил Кирилл.
– Как это в гости?
– Ну, хотите, не в гости. Могу сдать вашим сотрудникам дачу в пригороде. Поживете немного. Час на электричке, и вы в центре.
– Как это «сдать»?
– Просто. За деньги. Как все делают. Я ж обещал начать жить как все.
– Нам?.. то есть мне? – растерялся чиновник.
– Да, и что?..
– Да, но… надо подумать… У нас же нет ваших денег?
– У меня их тоже нет. Заработаете! С вашими-то возможностями!.. Да с моими-то связями, то есть… связью со мной.
Принесли одежду, в которой Каркушина предстояло депортировать.
– Странная картина стала являться мне во сне, – рассеянно произнес начальник Канцелярии своему секретарю, разоблачаясь от торжественных одежд, на стене тут же включился экран, транслирующий сновидение. – Огромные увесистые рога. Обрати внимание, очень увесистые рога, не рога, а прямо лес какой-то, так они разрослись, и еще продолжают расти. И вдруг, по мере своего роста, эти рога стали мякнуть, разжиживаться и превращаться в… обыкновенный человеческий мозг! И только множество извилин напоминают о том, чем этот мозг когда-то являлся. Они упрямы. Жизнь, как правило, дает предостережения в качестве образов, один раз и на все случаи жизни. Их задача разобраться и выбрать. Они же в порывах своих упрямых страстей не видят ничего вокруг!