Но просыпался – настроение препоганое, очередное начинание провалилось, снова профукал эшелон времени, и не сделано ничего. Лишь после длительного самоуничижения, лечения музыкой и чая наконец-то приступал ко второму шагу.
Это в лучшем случае. И редко.
А в худшем и зачастую – просто забывал и опять садился рубить виртуальных врагов, смотреть фильм, читать книжку или устраивал с Машей романтический вечер с бурной ночной кульминацией. Если, конечно, у нее не было дел. А это редкость.
В общем, лучше себя не обманывать, сразу спать.
Это выглядит как поступок более низкий, отговорка не делать ничего вообще, но… Лучше так! Слишком много наступал на грабли.
Не лицемерить хотя бы перед собой, сказать:
«Свинья ты, Андрей. Свинюга, каких поискать. Вот и сгнивай быстрее, чтобы не вонять».
Должно помочь.
Силы, что ушли бы на мечты и подготовку, останутся, а после сна, быть может, пойдут на что-то полезное.
***
Воин идет за хранителем по сумрачному коридору из древних плит, в свете настенных факелов на мускулах блестят крапинки пота от боевого возбуждения. Близость битвы раскаляет лицо, швыряет сердце на ребра. Коридор содрогается и гудит под глухим эхом рева: толпа жаждет зрелища, арена вот-вот обагрится кровью в ожесточенной схватке двух гладиаторов.
В конце коридора лиловая занавеска, два стража в доспехах, а сверху висят кинжалы, меч и топор.
– Нам сюда. – Хранитель арсенала отдергивает занавеску.
Воин щурится от света, ноги заводят в круглый зал.
Изобилие смертоносного оружия сверкает со всех сторон ослепительными бликами на безупречно отшлифованных гладях и изгибах. Игра света зачаровывает. Сталь, драгоценные металлы и минералы, прошедшие через руки тысяч ювелиров, художников и магов, – от всего этого веет мощью, способной сокрушать целые армии…
– Торопись воин, у тебя всего минута.
Воин мучительно и с наслаждением выбирает, взгляд жадный как у дракона. Мечи, копья, топоры, все разноцветное, яркое, как гардероб принцессы. Внимание путается в сетях красивейших узоров, они сплетены миллионами тончайших штрихов, желобков, инкрустаций, мозаик, барельефов и потоков магической силы. Воин озирается, мечется от одной подставки к другой, жадно рассматривает каждый изгиб, каждый завиток и камушек, читает магические свойства, упивается предвкушением могущества, зеркальные поверхности отражают множество восторженных близнецов воина. Царство мощи и красоты пьянит, играет воином как куклой, небрежно кидает туда-сюда. Перед каждым экземпляром из груди рвется вздох, полный восхищения и страдания: такой шедевр, но рядом еще тысячи шедевров тоже манят неудержимо, он должен прощаться и бежать восхищенно рассматривать следующий.
– Осталось несколько мгновений, – говорит хранитель.
От слов больно как от раны кинжалом. Мысль, что этот дворец красок придется покинуть, пусть даже с одной из его бесценных крупиц в руках, не опробовав остальные, заставляет выть сквозь зубы. Воин, обливаясь потом, словно уже бьется на арене, беспорядочно бросает во все стороны панический взгляд.
Что же выбрать, что выбрать?!
– Пора! – оглашает хранитель. – Бой начинается!
Воин понимает: сейчас его швырнут на арену без клинка! Боль, гнев и страх смешиваются в одном мгновении, стражи, грохоча доспехами, несутся на него, но рука воина успевает метнуться наугад в сторону и что-то зажать. В следующий миг стальные лапы хватают его и волокут так быстро, что он летит как хвост мчащегося галопом коня. Оазис клинков стремительно исчезает, мелькает цепь ступеней и настенных факелов, затем – скрип ворот, вспышка, в голову вламывается рев толпы.
Пара секунд свободного полета – и воин катится по горячему хрустящему песку.
Ворота захлопываются.
Облако песка вокруг воина отпрыгивает от порыва ветра – что на самом деле не ветер, а вой зрителей, жаждущих крови, – и воин видит в руках моток длинной, как паразит, цепи с шипастым шаром на конце. С цепью переплетаются живые лозы в листьях, а меж шипов зреют какие-то тугие пульсирующие бутоны, словно шар – кокон, и из него скоро вылупится жуткая тварь…
Что это может значить? И как этим пользоваться? Проклятье, если бы успел прочитать табличку на подставке…
Зрителей на трибунах больше, чем травы в степи, как три гигантских кольца, одно на другом. Верхнее шире и гуще, но блеклое, непонятного грязного цвета, – это теснятся и орут простолюдины: крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, бродяги, рабы… Среднее кольцо разреженное и спокойное… Яркое, пестрое, похоже на кусочек заоблачного царства богов: оттуда арену обозревают купцы, воины высших рангов, чиновники, сборщики налогов, владельцы крупных земель и цехов, словом, богатые и влиятельные люди с женами, детьми и телохранителями, вокруг каждого и каждой – роскошь свободного пространства и рой слуг. Нижнее кольцо тоньше всех, но самое броское, сверкающее, – закупоренные в доспехи стражи, как те, что выкинули воина из арсенала. Властные стерегущие позы, ни малейшего движения, полное равнодушие к возбужденной гудящей атмосфере, будто под пластинами никого, только стальные каркасы. Из прорезей на забралах глядит чернота…
В небе кружат грифы, разносится клекот. Слуги из ниши для знати достают хищных птиц из клеток, снимают с клювов и когтей чехлы, грузные падальщики хлопают крыльями, с трудом взлетают. Некоторых слуги-заклинатели призывают обратно, богачи и дети кормят пернатых громадин кусками свежего окровавленного мяса, разжигают их аппетит перед битвой.
А выше грифов отсвечивает магический купол, похожий на панцирь. На арену порой ступают воины такой силы и со столь мощными артефактами, что вместо того, чтобы резать друг друга и тешить публику, могут вздумать сбежать. Для того и создан этот панцирь. Запечатывает все пространство под собой наглухо – как доспехи закрывают стражей арены.
Землю сотрясают ритмичные удары, словно кузнец-великан долбит молотом по исполинской наковальне. Удары совпадают с шагами врага, который выходит из противоположных ворот.
Воин поднимается, разматывает конец цепи, шар падает на песок.
Враг – настоящий гигант, в его человеческую природу поверить трудно, каждый мускул огромный и блестящий, как шар на цепи воина. Из плеч грозно торчат широкие многослойные наплечники, на голенях и предплечьях щитки, голову закрывает шлем с длинными, как у минотавра, рогами.
Шаги противника учащаются до бега, земля трясется сильнее, вокруг рогов кружит, рассекая воздух белыми дугами, здоровенный топор, воину такой никогда не поднять. Толпа орет громче, пассивная разомлевшая знать с удобных лож и кресел подается вперед, ее крики вливаются в ужасный хор во славу крови и смерти.
Рев зажимает с обеих сторон как тиски. Воин неумело раскручивает цепь над головой, вокруг начинают заплетаться песчаные витки, перемешанные с листьями, что отрываются от лоз, скрученных со звеньями, этих витки сливаются в растущую воронку.
Колотит паническое предчувствие.
Воин не умеет обращаться с таким оружием.
Владеет мечом, копьем, кинжалами, немного топором, но с чем-то экзотическим вроде цепей, сетей, кистеней, в общем, со своенравным оружием лучше бы в бой не соваться. Оно требует определенной сноровки, специфической тактики, иначе вреда принесет больше хозяину, чем противнику. Кроме того, воин не успел прочесть магические свойства этой цепи. Придется действовать интуитивно, на удачу, хотя уже чувствует – дело гиблое.
Враг несется быстро, размах ног такой, будто летит, не касаясь арены, уже совсем близко, в Т-образной прорези шлема видна красная и бешеная, как у демона, морда, страшный выпуклый взгляд. Топор занесен для сокрушительного удара.
Песчаная воронка вокруг воина уже высотой с него самого, плотная как ворох тканей, листья шелестят словно книжные страницы на ветру, пляшут их яркие блики.
На очередном круге воин ослабляет хватку на цепи, шар стремительно улетает по широченной дуге вперед, воин, с силой удерживая, подается в его сторону. Вместе с шаром срывается с места и летит песчаная воронка, по пути мгновенно жирнеет, растет, завывает уже настоящим смерчем, на песке остается борозда, а в воздухе шлейф листьев.
Враг кидается в длинный приземистый прыжок, сверкающий иглами шар проносится над ним, но врага пожирает буря.
Шар падает, катится, воин неуклюже тянет на себя, чтобы самому не быть утянутым, задыхается, весь в песке, как ожившее изваяние.
Смерч, достигнув магического предела, постепенно оседает и уносится дальше, летучий песок выпускает врага.
Живого и невредимого.
Согнувшись, держится за топор, вонзенный глубоко в арену, от лезвия по земле вьются темные трещины.
Воин с ужасом понимает, что сейчас будет!
Спешно тянет цепь на себя, но все равно медленно, не успеть. Откатилась слишком далеко, да и не умеет он обращаться с ней, не умеет, обуза, а не помощь!
Враг даже не удосуживается вытащить топор – бросается в головокружительный прыжок, длинный и высокий, толпа в восхищении ахает и замолкает, а нога гиганта, как таранное бревно, с хрустом бьет воина в грудь.
Смерть подхватывает прямо в полете. Удар такой силы, что докинет, наверное, до ворот, но воин успевает осознать лишь мгновения невесомости: отблески магического купола, черные силуэты грифов, восторженный рев людской массы и дикую боль.
Все без толку.
Выбрал наобум, даже не посмотрев, пусть и выбирал из самого лучшего оружия. Вот и поплатился.
Проклятое изобилие!
***
Андрей просыпается как утром – спокойно и насквозь промокший.
Перед глазами ясно. В мыслях тоже. Остатки сновидений уходят из головы на удивление организованно, будто по пропускам и с контролерами, мол, проходим, проходим, товарищи…
Встает, идет в душ.
Раздевается.
Заходит под умеренно-горячие струи воды, пар с шипением расползается по ванной, орошает зеркало и кафель.
После сна Андрей, обычно, чертыхается, хотя бы мысленно, что опять мокрый как тряпка, не догадался перед сном снять футболку и все такое, придирается к каждой мелочи, голова замусорена, но сейчас – нет.
Спокоен.
В голове – чисто.
Действует по порядку, не откладывая, как по заданной программе.
Деловито обтирается полотенцем.
Ныряет в джинсы.
Извлекает из шкафа свежую футболку, она дышит «горной свежестью», как гласит надпись на коробке стирального порошка.
Как-то быстро и плавно, словно вода из чайника в кружку, в голову вливается мысль: надо идти в администрацию, сдавать документы на оформление нового жилья.
Сейчас.
Андрей отхлебывает чай, пытается проследить ощущения, что обволакивают эту внезапную и вообще-то здравую мысль, нащупать ее источник.
С чего вдруг?
Такие дела любит Маша. Ну, хотя бы относится к ним без паники и терзаний, но Андрей эти канцелярские квесты с паспортами, справками, ксерокопиями на дух не переносит. Ему даже на избранные, так сказать, дела приходится настраиваться долго.
А тут – прям радиоактивная зона, а он рвется туда, будто оброс свинцовой кожей…
Ну да, понятно: хочет удивить Машу.
И немножко – себя.
Андрей не ждет от себя ничего подобного, особенно после недавнего уныния и этих странных кошмаров. А Маша не ждет тем более.
Андрей любит удивлять.
Это пристрастие, полезное или вредное, однозначно не сказать, движет им всю жизнь, хотя зачастую втайне от хозяина. Порой кажется, в лучшие периоды жизни именно жажда удивлять подталкивала Андрея скатываться с вершины в пропасть. Потому что все: родители, родня, друзья, Маша, – начинали привыкать к его успехам, думали, так дальше и будет.
Он ненавидит быть предсказуемым. Иногда готов загубить выстраданные, оплаченные потом, нервами и временем достижения, лишь бы разбить у всех иллюзию, что они знают Андрея как облупленного и могут угадывать его поступки, ощущать превосходство, этакую житейскую мудрость, повышать за счет него самооценку.
Но за этот «вывих» в мозгу Маша и полюбила. В ее насыщенной, деловой, но, в общем-то, обычной жизни Андрей – вроде экзотической приправы, глобального квеста, он постоянно обновляется, не дает скучать, разбавляет порядок безобидными неожиданностями.
Кроме того, когда Андрей на самом дне, скрыт во мраке, все о нем как о блистательном и загадочном парне давно забыли, привыкли, что лишь беспомощно трепыхается, падает, ноет, бьется в стекло как мотылек в смешных попытках что-то изменить, дает всем повод поиздеваться, снисходительно пофыркать… Нет роскошнее момента опрокинуть всех одним ударом. Главное – не опьянеть от иллюзии могущества, не мчаться сломя голову с одним энтузиазмом в арсенале. Не спешить, но и не терять время. Расчетливо, методично, шаг за шагом…
Через час Андрей уже в администрации, сидит в кабинете, указанном в уведомлении. Добрался без приключений, о затее не пожалел ни разу. Бывают же чудеса.
Кабинет узковатый, но протяжный, как коридор. Со стороны двери полумрак, с другой – светлое окно и стол, на нем стопки бумаг, файлов и папок, башенки канцелярских принадлежностей. Правит этой крепостью молодая леди весьма строгого, но чарующего вида. Красный, из треугольных форм пиджак, черные волосы крепко прижаты заколкой, прическа смотрится полированной, как шлем, серьги – две жемчужины, губы в сочной помаде под цвет костюма. Ей бы очень подошли вампирские клыки – в таком-то обилии кровавых оттенков. Во взгляде некая отстраненность. Будь она персонажем игры, разработчики возложили бы на нее массу сюжетных квестов.
– Все, – говорит «вампирша», заканчивая стучать по клавишам ноута, – в ближайшее время, это день-два-три, позвоним вам и сообщим, по какому адресу переселяться, выдадим документы и ключи, а пока бумаги полежат у нас.
– Как-то быстро и просто, – недоверчиво, но с улыбкой говорит Андрей, – очередь всего-то пять человек. Сервис, однако. Думал, приду, будет очередь до самой улицы, пошлют за кучей справок, по пути даже сделал пачку ксерокопий, а тут…
– В обычное время так и есть, но сейчас все на ушах из-за обрушения в Иксовске. Нужно переселить всех из аварийных домов в ближайшие сроки, постоянно бродят комиссии, проверяющие заглядывают в каждый кабинет, все мобилизовано. Я сейчас уже собиралась бы домой, но придется работать до ночи, без выходных. Мне еще повезло, некоторых отправили к жильцам оформлять на дому. Так что да, сервис. Из-под палки.
– Всегда бы так. Нет, не в смысле, что до ночи и без выходных, просто…
– Скорее бы электронный документооборот, – устало вздыхает эффектная дамочка, листая и раскладывая бумаги.
– Электронные документы, конечно, само по себе здорово, но в России пока опасно, – говорит Андрей деликатно, стараясь не выглядеть умничающим. – Такое раздолье для афер! У нечистых на совесть чиновников… – Андрей осекается, но тут же обезоруживающе вставляет: – Уверен, к такой милой девушке, как вы, это отношения не имеет.
– Спасибо, – слегка усмехается оправданная чиновница, не отвлекаясь от бумаг.
– Так вот, – продолжает Андрей, – у них будет доступ к электронным базам, а с другого фронта полезут народные, так сказать, умельцы. Школьники в компах разбираются лучше ФСБ, какой уж там электронный оборот. Многие не воруют только потому, что либо не умеют, либо боятся тюрьмы, зачастую все вместе, а не из-за порядочности. Есть одно место, Интернетом кличут, там всякого добра изобилие, но без охраны, украсть особых навыков не нужно, и в итоге – страна хакерско-пиратская поголовно, все качают фильмы, музыку, книги на халяву. В других странах тоже не ангелы, но там эти грязные наклонности государство хотя бы кое-как, но держит в узде, а у нас всем на все плевать.
– Ну… – Девушка пожимает плечами, мол, возможно.
Андрей выходит из кабинета, нос чуть не втыкается в скалу, обтянутую черной рубашкой и кожаной курткой. Поднимает голову. На него смотрит рожа из сна, точная копия гладиатора с топором, Андрей отшатывается в сторону, внутри все мигом пустеет и покрывается скользким холодом. Не сразу вспоминает, что это тип, который принес уведомление о сносе.
Громила удивленно и с подозрением глядит на Андрея, тот чувствует, будто его вдавливают в пол. Наконец, туша исчезает за дверью кабинета, оттуда просачивается: