– Не один десяток лет ты заставил меня верить в ложь, – говорила она, глядя сверху вниз на грозного ликана, которого многие боялись до седины. – Ты разрушил все, что между нами было. Ты убил меня в тот момент, когда это сделал!
– Тогда я сделал то, что посчитал необходимым, чего требовал мой долг. С одним лишь «но»: ты не должна была видеть той сцены с ребенком. Не для тебя она была, ох, не для тебя. И за каким только дьяволом ты оказалась в ненужный момент в ненужном месте?!
– А для кого это все было?!
– Для того, кто защищал свои интересы.
– И тебя попросили об этом?
– Нет, но дали понять, что я должен что-то с этим сделать.
Сара моргнула несколько раз. Брюс! Только ее отчим мог так с ней поступить. Но этот разговор уже не к Ниферу, а хотя бы к матери, если не к самому Брюсу.
– Но как ты собирался это все провернуть со мной? Что хотел сказать мне?!
– Что наш ребенок не выжил.
– И чем же эта ложь лучше?
– Тем, что тогда мы были бы вместе. Я бы помог тебе справиться с болью. Я бы утешил.
Словно на рефлексе Сара сильнее сжала пальцы на горле ликана, еще глубже вгоняя под кожу ногти. Один жест, одно усилие отделяло ее от того, что хотелось сделать – вырвать ему кадык.
– Ты лживая, беспощадная, назойливая тварь, – прорычала Сара, ощущая, как по щеке катится слеза, потому что так или иначе, а эту «тварь» она любила.
– Знаю.
– Скольких невинных девушек ты погубил…
– Потому что они не могли заменить мне тебя…
– Скольких своих детей ты угробил…
– Потому что эти щенки не были рождены от тебя.
– Зачем?!
– Я мстил! – рыкнул он. – Мстил всем! За то, что ты выгнала меня из своей жизни. Я стал таким – каким ты меня сделала, любовь моя.
Сара дернулась. Эти слова ее словно бы ударили.
– Как ты смеешь во всем винить меня?!
– Виноваты мы оба, согласись.
– Но ты не смеешь говорить мне, что Я породила то чудовище, которое в тебе живет!
– Но так и есть. Это чудовище зародилось еще в тот момент, когда я впервые тебя увидел: юную, неудовлетворенную, голодную красавицу, которая превратилась в потрясающую дикарку, не боящуюся быть собой. И что-то менять уже поздно. Просто прими это. Как и то, что когда я отсюда выберусь, мы снова будем вместе.
– Когда? То есть даже не «если»? Сколько самоуверенности в твоих словах.
Он пожал плечами в знак того, что все очевидно.
– Я слишком долго этого ждать и слишком сильно по тебе истосковался. Или ты предпочла бы, чтобы я нашел для себя новую жертву? Может, где-то подрастает очередная Нейла?
– Мы уже давно не молоды, Нифер, и давно не те.
– Ошибаешься. И я докажу тебе, что это не так.
Сара отшатнулась, отталкивая от себя ликана. Она не желала слышать о том, о чем он говорил. Об этом просто не могло быть и речи. Она давно смирилась с положением дел, давно привыкла к одиночеству. И снова впускать в свою жизнь Нифера не была намерена, даже несмотря на то, что сегодня услышала. Его ложь все равно оставалась ложью, а ее боль – болью.
Он предал ее!
– Я позабочусь о том, чтобы поставили дополнительную охрану у твоей камеры, – произнесла она и повернулась к двери.
По комнате прокатился смех ликана. Поначалу тихий, но с каждым ее шагом он усиливался. Когда же она коснулась дверной железной ручки, то услышала за спиной очередные слова наглеца:
– Ты ведь все еще любишь меня, правда?
Сара замерла. Захотелось развернуться и разуверить его в этом. Да только кому и что она тогда докажет?
Широко распахнув дверь, Ветхая вышла из комнаты и поспешила к коморке охраны. Нужно было возобновить работу камеры, которую по ее просьбе выключил Эрл. Но каково же было ее удивление, когда она увидела этого ликана, прохлаждающегося в коридоре вместо того, чтобы занимать свой пост.
– Ты что тут делаешь?! – рыкнула она на мужчину.
Тот побледнел, потом залился краской и все никак не решался ответить на вопрос.
– Что?! – уже потребовала, начиная волноваться.
Ликан бросил унылый взгляд на дверь, а потом произнес:
– Прости…
Не выдержав, Сара шагнула к двери, толкнула ее и замерла у порога, когда увидела в центральном кресле Рутгера. А перед ним на большом мониторе – Нифера. Ветхая похолодела, когда поняла, что камера включена, а этот ликан был свидетелем их разговора.
– Рутгер…
Он повернулся к ней, так и продолжая сидеть в кресле. И она наткнулась на такой колючий взгляд, который не обещал ничего хорошего. Вот что бывает, когда на место рациональному мышлению встают эмоции, и когда из-за них забываешь об осторожности.
– Какая занимательная сцена…
– Что ты тут делаешь?
– Я обещал Брюсу выбить из Нифера важную информацию. А в итоге и без особого усилия узнал более, чем достаточно. Значит… Дикая? Кто бы мог подумать.
Быстро взяв себя в руки, Сара вскинула подбородок. Даже в такой ситуации гордость останется при ней.
– Пусть я родилась Дикой, но уже давно перестала ею быть. И ты это знаешь. Так что дальше, что ты сделаешь?
Ликан поднялся из кресла и подошел к ней почти вплотную.
– Для начала мне нужно все переварить. А потом… – Он сделал паузу, глаза сузились. – Кстати, ты так и не ответила на последний вопрос Нифера.
Мужчины. У них все крутится вокруг одной оси – вокруг той женщины, которую они избрали, и не важно, отвечает она взаимностью или нет.
– Разве это сейчас имеет хоть какое-то значение?
Ликан чуть наклонился вперед, ближе к ее лицу. И понизил тон:
– Верно, не имеет. Но ты не будешь больше принадлежать ему, захочешь того или нет. Это я тебе обещаю.
Закончив фразу, Рутгер двинулся в сторону двери.
– Подожди, мы не закончили, – напомнила Сара.
– Не сейчас, – ответил ликан и вышел из комнаты.
Едва закрылась дверь, Ветхая рухнула на рядом стоящий стул. Вот и все. В один момент из-за какой-то оплошности она перестала быть хозяйкой положения. Да еще давние воспоминания некстати напомнили о себе…
Ей было около восемнадцати. Лес дышал осенью – любимым временем года. У нее очередное свидание, когда молодая кровь бурлила в жилах. Прижимая спиной к стволу дерева, Рутгер яростно вбивал в нее плоть. Только этого было мало – она едва что-то чувствовала.
– Рутгер, пожалуйста… – пролепетала она, не зная о чем и как попросить.
Конец ознакомительного фрагмента.