Двор покрыт плитами, и в дальнем конце десяток воинов, избивают манекены огромными деревянными молотами. От них несется сиплое «хеканье», да сверкают потом мышцы тел, по форме одежды «голый торс». Возле них, на табурете сидит закованный в броню ветеран в шлеме ведром. Он поднял бутыль с узким длинным горлышком и сунул его в одно из отверстий забрала. Затем резко запрокинул голову, глотнул и сразу нервно привстал. По двору рявкнул гулкий невнятный приказ. Однако воины с «голыми торсами» поняли – зашевелились шибче.
Кветка ростом для человека невелик. Всего на голову выше нас-гномов, потому хоть и семенил быстро, мы легко поспевали. Успели рассмотреть и вход в кузню откуда несется перестук молотов, и тройку коней, с примотанными к мордам торбами, и женщину, что по-восточному несет на плече кувшин, изгибая тонкий стан.
В темном углу возле входа в башню, мальчишка лет десяти качается на внушительной деревянной «лошадке». Физиономия круглая как у кота и недовольная, как у того же самого кота, которому подсунули вместо сметаны сухую рыбью голову. Он скользнул по нам безразличным взглядом и закачался еще яростнее. Кветка уважительно поклонился, проходя мимо, но мальчишка сдвинул брови и отвернулся, продолжая раскачиваться, только мельком глянул вверх. Я проследил за взглядом и тут же опустил глаза. Едва ли барон (а это несомненно был он, судя по короне и богатому костюму) хотел быть замеченным.
Я выступал величественно, как гном за наградой, солидный, исполненный достоинства. То есть, как все гномы ходят в Подгорном. Думаю так будет правильно. Скорее всего ведь первый представитель, за невесть сколько лет. Не хухры мухры. Однако рыжая гнома похоже ничуть не разделяла тему. Я дернул ее руку:
– Кассиди, спонтанная ты наша… Ну чего ты все крутишься и мелькаешь? Ну, качается баронский сынок на лошадке, ну колотят вояки молотами по манекенам. Нам то, какое дело? Будь солиднее!
Лена фыркнула:
– То есть нужно идти как ты? Так, что словно лом проглотил, причем, судя по твоей мрачной физиономии, не вкусный.
Я едва успел скомкать губы ладонью, сдерживая смех. Он определенно был неуместен – на входе в донжон появился барон. Гм, я почему-то думал, что он встретит нас сидя на троне, величественный и неприступный. Перед ним будут стоять три столика, с которых он предложит взять одну и только одну награду…
Барон небрежно махнул в нашу сторону рукой. Кветка сразу прошипел:
– Стойте пока, и помалкивайте.
Лена повернулась к нему, похоже, собираясь высказать все что она думает по этому поводу, но я злобно обнял ее за талию, и даже неожиданно для себя сжал ягодицу так что она вспикнула от удивления и замолчала, внезапно растеряв все аргументы. А барон устремился к мальчишке, встал рядом, скрестив руки на груди.
– Северус! Не есть, не спать, не радоваться жизни в течении трех часов к ряду, ребенку десяти лет, категорически не приемлемо! Я понимаю, чего ты добиваешься, скрипя тут под моей башней на этой своей лошадке! Но пойми! Тебе нельзя сейчас седлать настоящую! Традиции нашего рода разрешают только с шестнадцати лет!
Парень вскинулся, явно собираясь возразить, но был остановлен решительным жестом:
– И никаких замечаний о детях диких степняков! Узнаю, кто тебе о них рассказал, буду сечь розгами до тех пор, пока не поклянутся забыть эту ересь! У меня всего лишь три сына. И я не собираюсь рисковать вашими жизнями сажая на могучего брабанта… да хотя бы и на пони! И это! Не обсуждается!
Барон рубанул воздух ладонью, словно ставя точку в разговоре. Но у мальчишки явно было другое мнение. Он качнулся на лошадке особенно глубоко, едва не клюнув плиты носом. Барон возвел глаза в небо, в стиле «за что мне такое наказание». Тут Кветка вежливо кашлянул привлекая внимание. Коронованная особа обернулась и, вот ведь мастер метаморфоз, он уже не отец, что пытается поставить гиперактивного сына в угол, а сиятельный господин, излучающий власть. Он вперил в нас суровый, но с каждым словом теплеющий взгляд и трижды громыхнул с разными интонациями:
– Гномы? Гномы. Гномы! – словно с каждым словом вспоминал, зачем же мы здесь. Вообще-то что-то подобное я слышал от одного блатного отцовского кореша. Правда обычной заключительной его фразы в игре не прозвучало. По ней барон должен был шмякнуть корону оземь и радостно воскликнуть: «Строгать мой лысый череп. Гномы! Реально, вот вас-то я только и ждал!»
Но дворянин лишь нетерпеливо пощелкал пальцами. Случайный луч света коснулся камня на перстне, во все стороны так и брызнули рубиновые огоньки. Из неприметной беседки, похороненной под виноградной лозой, как впрочем и половина стены внутри замка, вышел бледный эльф. Похоже там он дневал и ночевал, поскольку даже в тени стен прищурил привыкшие к сумраку огромные глаза, спрятав их цвет за длинными ресницами. «Явление эльфа» удивило похоже только нас, для обитателей замка сей факт был обыденностью. Что характерно, я понял, эльфа это несказанно огорчает. Правое ухо у него дернулось, как у пса отгоняющего муху, а губы с досадой надулись, мол, тут понимаешь звезда взошла, а никто, сцуко, так и не рукоплеснул!
Тем не менее, он с поклоном вложил в ладонь хозяина замка свиток, со свисающей печатью, которую барон тут же небрежно оторвала, заставив прокатиться по лику эльфа еще одной волне печали. Барон развернул свиток и зачитал:
– Здравствуйте, о подгорные жители под горой! Исстари вековечная обида, взаимно иссушающая сердца мужей и дщерей родов наших, не дает нашим народам вновь сойтись и слиться в экстатических объятиях. И вы первые сделали шаг, протянув руку помощи… Гм, – барон замолчал, но взгляд продолжал бегать по исписанному пергаменту. Через несколько секунд он холодно и жестко сказал:
– Убью писаку. Ломозепэль! Возьми свое экстатическое творение в объятия и прочь с глаз моих! И чтобы я тебя месяц видел исключительно трезвым!
Эльф поднял полные слез глаза «печального котика», оказавшиеся янтарного цвета, но от этого лишь стали виднее мешки под глазами. Жест барона не тронул. И длинноухий дождался лишь повелительного жеста указательного пальца в сторону зарослей винограда. Эльф без слов свернул пергамент в рулон и гордой походкой неоцененного гения пошел (нет, даже устремился) прочь.
Впрочем, кое какой толк от этого был. Я мельком уловил чувство облегчения промелькнувшее в глазах барона. Пацан, до того упорно скрипевший полозьями лошадки, метеором промчался мимо:
– Ломик, стой! Дай почитать, что напортачил!
Эльф картинным жестом отбросил со лба локон:
– Ломозепэль, младший сын!
– Ну хорошо, младший сын, дай почитать, что там написал.
Эльф вновь недовольно дернул ухом и высокомерно ответил: «Младший сын», это обращение к вам, о саженец барона, Северус! На пергаменте перед ним ставится запятая!
Мальчишка возвел глаза вверх, явно копируя барона, и протянул руку, требовательно подергав кистью.
– Давай сюда, а то сейчас возмущусь, что ты меня тощим деревом назвал, запятолог ушастый.
– Саженцем!
Барон встревать в их перепалку не собирался, а явил благородно подстриженный затылок, ровно по центру пересеченный обручем короны и прошествовал в замок. Кветка засеменил следом, а я подтолкнул Лену, которая, похоже собиралась дослушать чем закончится разговор мальчишки с эльфом. Взгляд у нее был отсутствующий, словно пыталась что-то вспомнить:
– Лен, ты что, не хочешь награду за лепрекона получить? – шепнул я ей. Она сразу вернулась из раздумий на землю – взгляд стал острым и злым:
– Еще раз схватишь меня за задницу без разрешения, я тебя возненавижу!
– Ладно, – покладисто ответил я, и тут же спросил, указав подбородком: – можно?
Злой взгляд вдруг рассыпался искрами смеха, девушка неожиданно кивнула:
– Хватай!
Я аж с шага сбился, отвесив челюсть. Барон исчез в дверном проеме, Кветка нетерпеливо машет рукой, мол проходите быстрее. А Кассиди еще поторопила:
– Время пошло! Пять… четыре… три…
– Стоп! Таймер остановлен до востребования! – выпалил я.
Лена подняла бровь, но похоже оценила экспромт положительно, поскольку по губам скользнула легкая улыбка и она так же легко как улыбнулась, скользнула в дверной проем.
Либо титул барона в этой игре не высок и по нему не положено иметь громадные залы, либо он принял нас без шика. Едва мы поднялись по лестнице, как сразу попали в гостиную, без всяких тронов, зато со стульями, обитыми красным бархатом. Они обступили камин с горой тлеющих углей, словно сразу предлагая гостям присесть. По стенам гобелены со стилизованными под средневековье сценами охоты на кабанов и битвами всадников. Наособицу, шикарное панно изображает героя, на вздыбившемся коне. Длинным копьем он пыряет осьминожий пень с поленьями вместо зубов, а сам на картине смотрит в нашу сторону, словно говорит каждому ценителю искусства «Ай да я! Ай да герой!»
Пол из неровных каменных плит, в том же стиле что и во дворе, разве что из полированного мрамора, с желтыми прожилками. Никаких излишеств типа ковров, в помещении не предусмотрено. Впрочем, судя по стойке с оружием возле входа, и мрачного вида секиры воткнутой в оружейное бревно, возможно это помещение используется не только для наград. Может ковер и был, но в него закатали и унесли труп очередного проштрафившегося придворного, так что он пока в химчистке. Ковер, не придворный, тот то уже наверное скормлен свиньям… Мне показалось или к лезвию секиры прилип клок чьих-то волос? Брр-р.
Присесть нам не предложили, а сам барон быстро прошел к столу в конце комнаты, вещая на ходу:
– Я не привык говорить благодарности, тем более таким неопределенным жителям моего города как гномам. Но все же благодарю.
Барон обернулся и уже держал в руках…
– Это гномья кирка, старинной работы. Поговаривают, что в древности гномы орудовали ими и в шахтах, и в бою, если вдруг в подземелья прорывался враг. Как оружие оно сейчас вам бесполезно, однако, как инструмент очень может пригодиться гному мужчине.
«Бронзовая кирка гномьей работы. Мастер неизвестен, … время и магия стерли почти всю силу, которую вкладывали древние гномы в свои даже самые простые изделия. Но часть свойств сохранилась. Урон колющий 45-55, дополнительный урон камню +50%, бонус урона по камню для гномов Х 2. Минимальная сила для комфортного использования 50.
О как. Насчет комфортного использования надо бы уточнить, но сейчас барон кажется ждет ответ. Я с достоинством поклонился. Ну, в смысле качнулся корпусом, (толстая гномья шея не приспособлена к поклонам) и сказал:
– Благодарю вас, барон Лозадельский, что оценили мой небольшой вклад в поимку этого городского мерзавца. Но стоит отметить, что без доблестно и быстро отреагировавшего на мой запрос капитана городской стражи, толка бы от моей помощи не было.
Барон удивленно хмыкнул и поднял бровь:
– Честно говоря, ожидал от гнома лишь угрюмого бурчания вроде: «благодарю», ну как максимум красноречия «благодарю, барон». А тут надо же, даже капитана стражи упомянул.
Дождавшись паузы, я ответил:
– Потому что он этого достоин! Возможно, мы можем еще чем-нибудь помочь Вашему городу?
Барон неопределенно хмыкнул и уставился на Кветку, все это время помалкивавшего у нас за спиной. Он быстро сказал:
– Я посмотрю, как можно использовать энтузиазм нашего гостя.
Барон взял со стола следующую вещь. К счастью девушка все это время не просто так молчала, а смиряла негодование и справлялась с выражением лица. Поэтому смогла улыбнуться барону, торжественно вручившему ей второй подарок, вполне лучезарно и даже сказать:
– Благодарю вас за эти замечательные пяльцы для вышивания, и великолепное веретено зеленого цвета… Радикально зеленого!.. Хоть мое участие и ограничивалось клеткой, путами и кляпом, все-таки да. Немножко, но поучаствовала.
Барон развел руками:
– Нет, милая гнома, Кассиди. В действительности ты сыграла главную роль в этой компании. Роль ключа, что наконец открыл запертую дверь, которую мы долго ломали и не могли взломать.
Тут уж у «милой гномы» брови взлетели, даже улыбка потеплела по-настоящему. А барон продолжил:
– Думаю вам не помешает получить и довесок на личные подарки.
Кветка быстро выхватил из кармана два маленьких, но тугих кошелька с вензелем барона. Я мельком просмотрел параметры выяснил, что в них содержится по десятку золотых. Правда с припиской «заполнен max». Кроме того и сами мешочки имеют противокражный бонус -30% удачи вору, +20% параметр «противостояние мародеру». Не понятно как можно противостоять мародеру по определению обирающему мертвое тело, но ладно, разберусь позже.
После вручения денежной награды ясно, что пора и честь знать, аудиенция закончена. Кветка уже воздуха набрал, чтобы об этом объявить, однако по ступенькам забарабанили частые шаги и распорядитель скривился, словно у него заболел зуб. Через пару секунд зазвенел мальчишечий голос:
– Отец! А что вообще у нас гномы делают?
Еще пара мгновений и появился владелец голоса. Вихры в разные стороны – в глазах любопытство и кило энтузиазма:
– Я даже не знал, что они говорить умеют!
Барон не скривился, как быстро отвернувшийся при явлении непоседы слуга, сказал спокойно и холодно:
– Северус, тебе рано пока интересоваться этими вещами. Сначала черед твоих братьев, потом…
Мальчишка тут же вскипел:
– Потом? Да я постоянно только и слышу это «потом»! Я что, тупее Каргуса или глупее Полисандра? Им это даже не интересно! А мне интересно! Ломик сказал, что у нас в пещерах под ногами живет целая община гномов. Диких, бесправных… почему так вообще произошло?
Гм, я сразу передумал быстро уходить (жизненный опыт заставлял держаться от чужих семейных разборок) и навострил уши, делая вид, что стараюсь приторочить кирку за пояс. Барон сделал было движение повернуться и уйти, но посмотрел на нас и передумал игнорировать вопрос малолетнего сына. Он вздохнул и ответил:
– Гномы жили в Лозадель изначально. Так что часть их осталась до сих пор, после великой войны с демонами. Гномы встретили нашествие первыми и не успели сориентироваться… в текущей политической ситуации. Они попали под главный удар потусторонних сил и были почти уничтожены, ведь наша вселенная и вселенная демонов совпали именно подземными частями. Вторжение в наш мир шло именно через пещеры гномов, и по всему Росланд сразу. Хирды подгорных жителей перемололи целые легионы демонов, но все же их было слишком мало… И они потерпели поражение. Позже в Лозадель пришли люди, поскольку это хорошая стратегическая позиция для создания замка, ну а остатки гномов, как жили по своим укладам, так и остались жить, запечатанные проклятием.
Мальчишка посмотрел ошарашено:
– Отец, так они… герои, что дали народам Росланда время подготовиться? Так почему они бесправны?
Барон снял корону и потер пальцами глаза. Кветка усмехнулся, пробормотав «устами младенца…», но сразу осекся и низко поклонился господину. Впрочем, тот лишь мельком посмотрел на него, присел на корточки, сравнявшись ростом с мальчишкой. А мы с Леной и вовсе затаили дыхание.
– Да, Северус… Ты задаешь вопросы не по годам. Не думаю что ты поймешь… Не думаю, впрочем, что и сам смогу объяснить красиво, но я попробую. Барон устало махнул нам в сторону кресел и неспешно, прошествовал к ближайшему. Оно скрипнуло, принимая его тяжелое тело. Кветка метнулся в сторону лестницы и через несколько секунд принес поднос с двумя бокалами, высоким кубком и бутылью, что похоже уже держал наизготовку кто-то из слуг, знавших привычки барона. Нас упрашивать не пришлось, мы синхронно сели в высокие для нас кресла, а то что ноги болтаются, ничего. Мальчишка обошел нас и вновь встал перед отцом. И тот продолжил рассказ:
– Гномы продолжают жить по своим древним укладам. Так словно не отобрали у них магию, словно они могут, как и встарь держать оружие. Словно по-прежнему владеют легендарным кузнечным мастерством, словно их бог Гефест по-прежнему жив. И главное… Сами гномы считают людей предателями и захватчиками, налетевшими как воронье на трупы героев сражавшихся до последнего. Гномы не признают моей власти, не желают жить по нашим законам, не хотят платить налоги, вообще никак не желают уживаться с людьми. А правила жизни пишут победители, сынок. Все народы, в том числе и мы, люди, живем сейчас по правилам демонов… Они же лишили гномов большей части того что делало их сильными. Но подгорное племя не желает признавать это и найти более подходящее место в жизни… подходящее их умениям и возможностям. Сейчас у них намечаются некоторые… подвижки. Однако, похоже нужно будет не одно поколение, пока наконец они смогут смириться…