Оказывается, он богатый и счастливый. Он - обладатель ценностей, которые котируются вечно: любимая женщина и их общие дети. И Пашка, друг, с которым они прошли огонь и воду. А медные трубы Пашка благополучно миновал сам… Барин! Какой барин? Каким он был, таким он и остался. Пашка-губернатор ничем не отличается от Пашки-фермера. Что можно считать явлением уникальным… И капитан, который теперь майор!… И Санька Матросов! Выходит, встряска была на пользу? Что же, спасибо сказать Царькову за то, что он заставил сделать такую… ревизию души.
Глава 20
В конце января Павел запустил свой новый комбинат по производству молочной и мясной продукции. Открытие прошло торжественно, присутствовали все первые лица области и города. Говорили речи, упоминали и огромное количество новых рабочих мест, и то, что животноводческим хозяйствам области теперь есть куда сбывать свой товар, и то, что комбинат будет вырабатывать продукцию по особым технологиям, без генномодифицированных добавок. Колбаса - так из мяса, молоко - так молоко…
Представители всех родов СМИ были не только свои, областные, но и столичные. Пуск комбината показали все телеканалы.
- Ну, теперь держись, Стечкин! Не подведи фамилию! - сам себе сказал Павел, когда уже сидели за чаем у Камневых.
- Паш, как же это все так совпало?… И газету в этом городе купил, и комбинат построил. А тут и место губернаторское освобождается. И вот ты уже ферзь! Ну, скажи честно: комбинат строил с расчетом на губернаторство? - спросила Лана.
- Человек предполагает, а Бог располагает, - хитро подмигнул ей Павел. - Да нет, Ланочка, ничего я заранее не планировал. Я, честно говоря, до того момента, как мне впервые сказали, что мою кандидатуру на этот пост рассматривают, и в мыслях никогда ничего подобного не держал. Губернатор! И не мелькало даже. А потом подумал: я пятнадцать лет назад где был? Кем? Владельцем крохотной, захудалой фермы. Спасибо Олегу: он ведь не только помог отстоять тогда землю и хозяйство. Он мне показал, что человек, если не сдается, всего достичь может. Я с тех пор так в свои силы поверил, что и пошло у меня, и пошло! Так чего ж останавливаться, если шагается?
- Да, Паша… Теперь у меня нет никаких сомнений: областная дума за тебя проголосует единогласно, - сказала Лана.
- Ланочка, девочка моя! Ты и впрямь думаешь, что я мечтаю быть губернатором? - изумился Павел.
- Не знаю, Паш… Мне казалось, ты этим доволен.
- А муж твой сразу почувствовал, что для меня это груз тяжеловатый. Он мне так и брякнул спроста: на фига тебе это губернаторство… Было такое, москвич?
- Было, - подтвердил Олег, молчаливо слушавший диалог жены и друга.
- Мне, Ланочка, интереснее другое: чтобы твои детки, в том числе и будущий, цельное молоко пили. И чтобы колбасу трескали, какую когда-то царю к столу подавали! Знаешь, как у меня наука трудится? Куда там Западу! Такое оборудование сочинили, такие технологии! Вот что мне дорого. А губернаторство… Москвич говорит, что я утопист. Что невыполнимую миссию на себя возложить собираюсь. А что ж раньше времени решать, выполнимая или невыполнимая… Ну, может, и не все получится. Но что-то ведь и получится! С вашей помощью, между прочим.
Олег и Лана переглянулись. - Ты имеешь в виду «Объектив»? Видимо, было что-то в интонации Олега, потому что Павел ответил как-то неуверенно:
- Ну-у… да… А чо? Я неправильно думаю? Нет, ты не подумай, я ведь не принуждаю… на меня работать. Ты независимая пресса - и всё.
Олег с Ланой снова переглянулись.
- И чо вы все переглядываетесь? - возмутился вдруг Павел. - Постыдились бы!…
- Да не заводись ты, Паша! Я ведь уже сказал тебе - помнишь, когда в Москву ехали? - я с тобой, мне нравится направление твоих мыслей. Но еще я сказал, что у меня есть несколько условий. Вернее, всего два. Но необходимых.
- Так давай излагай эти свои важные условия! А то переглядываются, как… Штирлицы у Мюллера!
Воображение Ланы тут же показало картинку: два невозмутимо серьезных Штирлица посылают друг другу многозначительный взгляд, а Мюллер ест кислое яблоко и морщится. Она прыснула.
- Чо ты? Ну чо ты еще и хихикаешь?! - шлепнул ладонью о стол Павел, да, как на грех, попал прямо в тарелку с эклером. Изумленно воззрился на толстую колбаску крема на своей руке - и вдруг стал старательно облизывать пальцы. Колбасный магнат сейчас был похож на Винни-Пуха, увлеченно дегустирующего мед. Теперь и Олег засмеялся. Павел пыхтел-пыхтел, но не выдержал и тоже расхохотался.
- Скажите вы мне, Камневы, - сказал он, отсмеявшись, - почему я на вас не обижаюсь? Высмеивают, в переглядки играют, условия ставить собираются - а я все терплю… Я, такой трепетный и ранимый, от вас все терплю…
- Вот! - подхватил Олег - Это и есть второе условие: критику «Объектива» - терпеть. И исправляться.
- И это ты называешь условием? - даже обиделся Павел. - Бессовестный. Со мной - и о таком говорить! Это само собой разумеется!
- Все течет, все изменяется, Паша, - ответил Олег. - Сегодня ты думаешь так, а когда во власть войдешь, прилипалами обрастешь - критика тебе может и не понравиться. Тогда ты ситуацию совсем с другой стороны видеть будешь.
- Ты думаешь? - Павел помрачнел. - Может, резон в твоем трагическом монологе и есть. Но я знаю, как избежать этой беды. Я с тобой буду все время обо всем советоваться.
- Детский сад, Паш! Где будешь ты - и где я? Да не о том я, что мы дружить перестанем! - опередил он гневные возражения Павла. - Просто советоваться ты будешь со своими советниками.
- А чо! Москвич, давай ты ко мне в советники пойдешь? Ланка будет редактором, вы в семье всегда все и обсудите. Выход?
- Нет, не выход, я в советники не пойду. Не пойду! - снова опередил он возражения Павла.
- Ладно, понял: ты в советники и в чиновники не пойдешь. Ланочка, извини, чайку бы погорячее…
- Сейчас, Пашенька! - Лана отправилась на кухню, хотя электрический чайник стоял на столе. Пусть поговорят свободно.
- Второе условие? - Павел устало оперся на локти и положил подбородок в ладони.
- Ты перестаешь спонсировать «Объектив».
Павел вдруг от души зевнул, медленно потер лицо.
Поднял на Олега глаза.
- Устал? - посочувствовал Олег.
- Ну и чо будет? - не прореагировал на его сочувствие Павел. - Без дополнительного финансирования тебе придется искать рекламу. Делать платные материалы. А это неизбежно приведет к тому, что ты не всегда сможешь писать то, что думаешь. Чо-то меня совсем сморило… Пошли, перекурим на морозце.
Накинув куртки, вышли на балкон, закурили. Холодный воздух, видимо, и в самом деле взбодрил Павла. Он заговорил привычно-бодрым голосом:
- Москвич, ты меня просто убиваешь… Ну подумай сам! Или ты думаешь, твои сотрудники будут задаром пахать?… Так это в твоей газете уже проходили. Пришлось продавать ее огрызкам этим… Нет, Олег, давай искать компромисс.
- А какой может быть компромисс? Либо ты хозяин, а я у тебя наемный работник. Либо я хозяин и все, что нужно, обеспечиваю сам. Эх, надо было этот вопрос еще тогда, пять лет назад, четко решить…
- Да не брошу я газету! Не могу! - с отчаянием сказал Павел. - О! Придумал! Давай составим договор. Будем совладельцами: ты отвечаешь за производственную часть, я - за финансовую. И никто из нас в чужую половину дела нос не сует. Ну, чо, по рукам?
Олег, смеясь, покачал головой:
- Ух, и упертый ты, Стечкин! Теперь я понимаю, почему у тебя так бизнес расцвел.
- Я не понял, москвич: ты согласен? - серьезно спросил Павел.
- Паш, это ничего не меняет. Тем более, в свете твоего губернаторства.
- Ну, мне же никто не запрещает владеть комбинатами. И газетой никто не запретит. Я вообще думаю издательский дом создать. Ты как на это смотришь?
- Не знаю, не думал об этом. А насчет совладельцев… Пашка, если бы ты не стал губернатором, я бы еще подумал над твоим предложением. Но что такое газета, которую содержит власть? Ты же не хочешь, чтобы я стал придворным летописцем?
- Ни тли зелененькой! Я хочу, чтобы «Объектив» оставался таким же, как был. Только еще лучше. Пойдем, еще чайку выпьем - и я пойду спать… Мне завтра в Москве надо быть, а послезавтра - дома. Бизнес не стоит на месте…
«Так и не договорились. Ох ты, Паша, радость наша… Но ничего, я его уломаю. Или он меня?» - подумал Олег.
А перед сном он влез под душ - и ему вдруг стало так муторно… Похоже, проснулась совесть и начала его грызть. Кого-то он обидел… Кого-то близкого и беззащитного. Тимку? Лану? Мимо… Тошку, может, задел своими шуточками сильнее, чем требовалось? Мимо, опять не то, они ни при чем, он сегодня обидел кого-то другого.
Кого-кого! Да Пашку он обидел!
Оттого тот и сник и спать пошел. И его дурацкое «условие», если разобраться, высмеял.
И поделом.
«Ты кто такой? - спросил себя Олег. - Ты журналист. Почему тогда, полтора десятка лет назад, ты мог за Пашку бороться, а теперь - нет? Что изменилось? Ах, он теперь богатый… А ты нет… Ты весь такой честный и принципиальный, и деньги для тебя не главное… Только вот и для Пашки главное не деньги. И не власть. И все же он богатый и при власти. А ты нет. Может, завидуешь другу?»
Олег прислушался к себе, покопался в собственных мыслях со всей возможной беспристрастностью. Нет, не завидует. Но что же тогда, отчего ему так плохо?
Он вылез из ванны, натянул прямо на мокрое тело халат и пошел по квартире искать Лану. Обнаружил ее на кухне, плюхнулся на Диван и стал молча наблюдать за тем, как жена моет посуду.
- Что, Олег? - не отрываясь от своего занятия, спросила она.
- Да вот, кажется мне, что я неправильно себя веду…
Лана повернула голову и внимательно осмотрела мужа: сидит себе, взъерошенный и небритый, в мокром халате, босиком.
- Конечно, неправильно, - охотно согласилась она. - Простудишься еще…
Олег глубоко и печально вздохнул, подошел к жене, обнял со спины.
- Не о том я, Лань.
- О чем же? Пусти меня. Ты мокрый и холодный. Быстро иди вытрись и оденься.
Олег посмотрел разочарованно в ее затылок, опять вздохнул и поплелся из кухни. На пороге обернулся и сказал с укором:
- С виду Лань ланью, а притронешься - броненосец Потемкин!…
И пошел в спальню.
Лана поулыбалась немного этой его реплике, а потом встревожилась. Что это он?… Кое-как закончила дела на кухне и отправилась вслед за мужем. Обычно он ложился на спину и раскидывался «звездой» - так он расслаблялся. Но сейчас он укрылся чуть ли не с головой и свернулся в клубочек. Из-под одеяла торчала взъерошенная макушка. Макушка выглядела такой одинокой, такой несчастной…
Лана обошла кровать, сдвинула одеяло с лица мужа. Он глянул на нее отсутствующим взглядом, повернулся на спину, закинул руки за голову, уставился в потолок.
- Олежка, что с тобой?
Он молча качнул головой из стороны в сторону, вдруг резко сел.
- Как думаешь, Пашка спит уже? - Вы поссорились?
- Нет… Где мой телефон?
- Вон он, заряжается.
- Дай сюда, пожалуйста.
Пашка ответил после первого же гудка:
- Чо не спишь, москвич?
- Да вот… Не спится что-то!
- А, - понимающе сказал Пашка. - Ну, тогда давай подваливай ко мне…
- Проблема в том, Паш, что я человек, испорченный негативом, - с порога заявил Олег.
- Враки, ты позитивный… - ответил тот весело. - Айда на кухню. Выпьем?
- Можно…
- Что будешь? - Павел открыл кухонный шкафчик, и взгляду Олега предстал ряд красивых бутылок.
- Да ты тайный алкаш! - с подчеркнутым ужасом сказал Олег.
- Враки! - повторил детское словечко Павел. - У алкашей питиво не задерживается, а у меня - во сколько! И все же лучше водки хуже нет, а?
Олег хмыкнул, кивнул согласно. И облегченно, как ребенок после слез, вздохнул: на душе стало хорошо - Пашка все понимает и не сердится.
Часа через два Олег на цыпочках вошел в спальню, стараясь не шуметь, разделся и потихоньку лег.
- Я не сплю, Олежка, - ясным голосом сказала Лана и включила бра над кроватью.
- Почему? Уже второй час ночи. Леди в твоем положении обязана соблюдать режим.
Он повернулся к ней лицом, обнял. Она поцеловала его в нос и фыркнула:
- Нюхать спиртные и табачные пары леди в моем положении тоже обязана?
Олег со вздохом вылез из постели:
- Пойду зубы почищу.
- Покаяние состоялось? - вслед ему спросила Лана. Он приостановился, не оборачиваясь.
- Водки попили, анекдоты потравили…
- Ну, вот и молодцы.
Она устроилась поуютнее и, когда Олег, еще и побрившись, вернулся, уже спала.
Глава 21
Пожалуй, Лана сильно поторопилась, предсказывая единодушное поддержание областной думой кандидатуры Стечкина на должность губернатора. Татьяна, регулярно посещавшая заседания, рассказывала, какие жаркие бои разыгрываются там по этому вопросу. Одни убеждали, что вливание свежей крови пойдет региону на Пользу. Другие говорили: «Зачем нам пришлые, у нас и свои найдутся». И что самое интересное, у обеих сторон была одна и та же козырная карта - новый комбинат.
- Смехопанорама с кривым зеркалом и аншлагом в одном флаконе: одни доказывают, что черное - это белое, а другие, что белое - это черное. А третьи только глазами водят - туда-сюда, сюда-туда! - веселилась Татьяна, приходя после заседаний думы в редакцию. - Один и тот же факт у них и как негатив, и как позитив!
Любимым аргументом сторонников «свежей крови» было строительство двух домов для работников комбината. Жилье обещали давать бесплатно на то время, пока кто-нибудь в семье работал на предприятии, а если увольняться надумаешь - можно было выкупить квартиру в рассрочку и, как любят говорить в рекламе, по доступной цене. Если же, проработав на комбинате столько-то лет, на пенсию собрался, - жилплощадь твоя бесплатно. Сторонники «своего человека» отвечали, что эти дома займут приезжие. Потому что на комбинате сотрудников подбирают как под микроскопом: и медкомиссия - а в ней плюс ко всему и психиатры, и наркологи, - и биографию проверяют, как на каком-нибудь секретном объекте, и подписку требуют в том, что сотрудник обязуется вести себя правильно не только во время работы, но и в быту…
- А знаете, что они говорят тем, кто не согласен? - со священным негодованием вопрошали сторонники «своего человека». - Вот что они говорят: «Да кто ж вас неволит?! Идите в другое место, работайте, пейте, прогуливайте и так далее. А мы поищем в другой области - или даже в другой стране - тех, кто согласен на наши условия. Не зря же дома строим…» А про систему штрафную слышали? За опоздание, за несвоевременную отлучку с рабочего места, за перекур вне графика, за нецензурные слова… Это для кого рабочие места? Для людей или ангелов?
- Да, - говорили «свежекровцы». - Стечкин твердо стелет, зато спать будет мягко. Хорошие зарплаты, социальный пакет - все, что нужно для нормальной жизни человека, на новом комбинате есть. Да еще новый колледж пищевиков собираются открыть, поскольку оборудование на комбинате эксклюзивное. А то, что на новом предприятии такая дисциплина железная, так все уже давно о твердой руке мечтают…
Спорили в думе депутаты, спорили в городе люди, спорили газеты, спорили на телевидении - хорошо или плохо ставить работникам такие драконовские условия. Рассуждали о свободе личности, предполагали, что предприятие установит за своими сотрудниками негласный надзор, чуть ли не микрочипы им вживлять собирается. Или заставит их доносить друг на друга. Вспоминали про кнут и пряник.
А пока котел «общественного мнения» кипел и исходил паром, комбинат уже вовсю работал, и в магазинах молоко, кефир, сметану, колбаску и окорок с маркой «Луговое» расхватывали моментально. Это было не только самым вкусным среди подобных продуктов. Это было еще и дешевле всего остального аналогичного товара… Продукцию свою предприятие продавало в области по гораздо более низким ценам, чем в других. Ну, это и понятно: чем дальше везешь товар, тем он тебе самому дороже обходится…