Ну и самомнение, и где он его только в таком объеме высидел? Я попыталась ответить ему максимально язвительно, но в голову почему-то не приходило ничего, кроме Чубайса, а этим его вряд ли проймешь…
Помолодевший чародей, игнорируя меня, уставился на джиннию, которая просто вся сжалась под его взглядом, и продолжал измываться:
— Вижу-вижу, ты уже жаждешь отдаться моей власти! Надеюсь, ты будешь более сговорчива и мне не придется причинять тебе боль. На сей раз я более осмотрительно обойдусь с твоей басмой — в тот вечер я слишком много выпил с ханом Топтомышем и его турецкими рабынями. А наутро пришло войско какого-то князя, нам не дали даже отоспаться, так что пришлось в спешке покидать Рязанщину и отправляться в Узбекистан, где на тот момент было поспокойнее…
— Проще говоря, он потерял мою басму во время пьянки, — презрительно пояснила мне вдруг ожившая Акиса, — видимо, этот эпизод до сих пор болезненно отзывается в ее душе.
— Не во время, а на следующий день! Говорю же, нам пришлось спешно уходить, с этими мстительными русскими всегда столько хлопот, — явно оправдывался, стушевавшись Яман-баба, и вид у него был по-детски обиженный.
— А возможно, и подарил турецкой красотке от широты души, если бы только у него была душа! Как ты мог, пропойца и бабник, потерять мою басму?!
— Замолчи, женщина! — Голос Яман-бабы снова стал угрожающим. — Знай же, несчастная, что с тех пор я сильно ограничил себя в употреблении спиртного и много веков ревностно придерживаюсь однажды принятого решения. Да и тогда уже утром похмелялся кумысом…
— Наверно, потому, что в Узбекистане во все времена трудно разжиться приличной водкой! — не унималась Акиса.
Как это похоже на разборки кровных врагов или… семейный скандальчик. Мне захотелось удалиться и не чувствовать себя третьей лишней…
— Ну все, хватит! Глуп тот мужчина, что слушает женщину, к тому же джиннию, ты принадлежишь мне, и я сам буду решать, что с тобой делать. Уничтожить сразу или же прежде заставить тебя перемыть полы во всех трехстах залах моего дворца! Ха-ха… кхе-хе… А пайдза поможет мне осуществить это!
Яман-баба с самодовольной миной протянул руку и сторону витрины. После чего я увидела, что стекло исчезло, а пайдза быстро летит по направлению к протянутой ладони злодея. Выглядело это, конечно, впечатляюще, как во второразрядном фэнтезийном фильме.
Вот тут и настал мой звездный час! Стой я столбом, подумала я, может, мне что и перепадет, но не пайдза. Акиса вообще замерла, зажмурившись, как кролик. Золотой блеск басмы отбрасывал солнечных зайчиков, чародей расплылся в улыбке и…
Я перехватила ее в воздухе, даже не двигаясь с места, и быстро сунула за пояс джинсов. Они облегающие, это надежней, чем в карман, а я сунула так, что любая попытка ее вытащить будет просто актом сексуального домогательства. Потом бегло осмотрелась и заорала во весь голос:
— Мужчина, что вы пристали? Отойдите от нас, а то я позову охранника!
На мой крик мгновенно отреагировали припозднившиеся посетители других залов и подбежавшие бабушки-смотрительницы. Яман-баба на секунду остолбенел и, не сдерживая себя, сорвался:
— Ах ты, лживая… сайгачка!
— Поклеп на сайгаков, — пробормотала я себе под нос. Как можно оскорблять невинных животных только потому, что вдруг вспомнились? Сомневаюсь, что он хоть раз поймал сайгака на чем-то непристойном вроде вранья…
— Что ты вмешиваешься в наши дела, кто ты, вообще, такая? А ну немедленно отдай мне пайдзу, коварная лисица!
— Молодой человек, прекратите выражаться. Вы не просто в общественном месте, вы в историческом музее! Здесь вам не базар, — гневно сверкая очами, вступилась за меня сотрудница музея, пожилая женщина в крепдешиновой блузке с большим бантом на огромной груди. За ней шкандыбала сухонькая старушка со сморщенным лицом (наверное, одна из старейших смотрительниц) и в целом с еще более суровым, непреклонным обликом, чем ее могучая коллега.
И тут Яман-баба совершил жестокую ошибку. Он бросился на меня и попытался завладеть пайдзой. Джинния кинулась мне на помощь. А я по-умному упала животом на пол, молча прижимаясь к паркету, зная, что иначе никак — этот гад прилюдно полезет ко мне в джинсы! Получился своеобразненький «шведский бутерброд»…
Престарелые смотрительницы тоже разом набросились на этого неконтролируемого типа, пытаясь заломить ему руки за спину, да так слаженно, что я не удивлюсь, если они уже не в первый раз работают в паре.
Плюс ко всему вдруг завопила сигнализация! Как будто все это время, с того момента как этот сумасшедший враг человечества растворил витринное стекло, она размышляла, что это было и стоит ли ей в данном случае среагировать или нет. Через минуту в зал вбежали два перепуганных милиционера.
— Что здесь происходит? — глупо осведомился один. Типа своими глазами не видят, да?
— Варвар, манкурт! Вы в музее! — кричала смотрительница с бантом и бюстом, дергая и с треском разрывая черный балахон на Яман-бабе.
— Да у меня орден и шесть медалей за битых фашистов! И не такого в рукопашной отделывала! — торжествующе рычала сморщенная старушка, выкручивая руку общему врагу, пока я с трудом выкарабкивалась из-под него. Джинния тянула меня за ногу, сидя на полу, и больше мешала, чем помогала.
— Бежим отсюда, пока не поздно! — выпрямившись, я попыталась увлечь Акису за собой, помогая ей встать.
— Ай, неразумная, я без сил, — слабо откликнулась джинния, глядя на меня снизу взглядом умирающей лани. — Мне нужна моя басма. Дай, пожалуйста, подержать, а?!
— Не здесь, потерпи еще немного, — закинув руку подруги себе на плечо, я потащила ее через зал, громко возмущаясь, что уже и в музеях от маньяков не укроешься.
Общими усилиями милиции и музейных работниц, наконец, скрутили брыкающегося и выкрикивающего восточные проклятия Яман-бабу. Он отбивался изо всех сил, но, увы…
— Обыщите его, пропала бесценная золотая пайдза тринадцатого века! — кричала смотрительница с бантом, прыгая вокруг задержанного «преступника». Старушка подозрительно осматривала оставшихся из любопытства посетителей, буравя их неласковым оком. К счастью, мы были уже у двери, а вскоре и на улице. Выхватив у меня пайдзу, Акиса приложила ее ко лбу и несколько секунд стояла без движения, словно наполняясь незнакомой золотой энергией. Когда она отняла пайдзу ото лба, золото почернело и превратилось в кусок черной глины… А джинния чудесным образом мгновенно сотворила из воздуха молоток и несколькими яростными ударами расколотила табличку.
— Надо было расколоть ее сразу, как только ты освободила меня. Но неважно, дело сделано и больше злобный Яман-баба не сможет использовать эту басму в очередной попытке получить власть надо мной. К тому же, о помогающая джинниям в беде, я чувствую, что сил во мне стало во много крат больше!
— Правда? Поздравляю, очень рада, а теперь…
— Теперь, я думаю, мы сможем скрываться от него где угодно, и я усилю магическую защиту квартиры! Отныне ни один враг не смеет перешагнуть ваш порог, даже если многоуважаемая ханум Марта Ивановна сама пригласит его войти, как получилось с тем арбузным чудовищем. И главное, теперь мы спокойно можем заниматься твоей судьбой, ибо я не отказываюсь от своих слов и найду тебе достойнейшего мужа!
— Ну наконец-то, а то… Стоп, сначала поясни мне одну вещь, о воскресшая как от порции газа… Тьфу! Тебе не показалось, что у него слишком уж двусмысленно звучало: «Ты будешь мне повиноваться и телом, и душой, о непокорная женщина!»? — сгустив голос, изобразила я. — Или еще это: «Ты жаждешь отдаться моей власти»? Прямо как-то неловко было слышать такое от взрослого человека, причем твоего знакомого, я даже покраснела…
Джинния тоже покраснела и демонстративно ускорила шаг. Я впервые начала ее серьезно подозревать, ибо смутные сомнения никогда меня не обманывают… Ну, так кто же он на самом деле — зловредный чародей или ревнивый возлюбленный, в воспитательных целях заточивший ее в пайдзу? Какие на самом деле их связывали отношения? Хм-хм… Чую, она многое недоговаривает, если уж не сказать прямо привирает…
Мы торопливо шли по центру города. Вечерело, удушающая для девушек в толстых джинсах жара спала. Или я попросту притерпелась…
— К тому же, о засидевшаяся в невестах уже три дня, теперь дело пойдет быстрее, — вдохновенно продолжала Акиса, игнорируя мои вопросы. — Отныне я смогу перенести тебя в любую часть света, чтобы твой выбор пал на наидостойнейшего из представителей Адамова племени. А исполнив данное обещание, я стану свободна в своих передвижениях и скроюсь там, где проклятый Яман-баба меня за сотни лет не отыщет!
— Подожди-подожди, ты сказала, в любую часть света?!
— Да, о причудливая в выборе, вижу, у тебя уже имеется желанный кандидат среди известных мужей твоего времени, — удовлетворенно заметила джинния.
— Ага, и первым делом я бы хотела познакомиться с… нет, только не с Киркоровым!
— Ах, вот вы где?! Думали, простые смертные стражи даже при помощи этих ужасных старух удержат великого чародея всех времен и… — Из-за угла ближайшего дома, прихрамывая, выскочил помятый в музее злодей с физиономией и прической попсового певца.
— О Аллах, опять он! Я должна была догадаться, что надолго они его не задержат, и бежать отсюда подальше!
— Но ты же теперь могущественна, — напомнила я, сквозь черные очки беззастенчиво разглядывая сверкавшего лохмотьями чародея. Почему-то я нисколько не волновалась, уверенная, что наивный Яман-баба уже почти бессилен перед отчаянной Акисой.
— Могущественна?! Ай, ну да, конечно! Так ты хочешь вступить со мной в схватку, несчастный колдун?! Знай же, о коварнейший, что тебе не одолеть меня в честной борьбе! Силы мои возросли втрое, а ты что можешь этому противопоставить? — гордо вскинулась Акиса, уперев руки в бока.
— Кое-что у меня еще есть, — нервно ответил Яман-баба, лихорадочно поправляя на груди жалкие остатки черного одеяния.
Я огляделась по сторонам, боясь, что мы скоро начнем привлекать внимание окружающих, а ведь еще от музея недостаточно удалились. И тут увидела в конце улицы знакомую фигуру в курсантской форме. Ура! Это наш Миша, да еще с напарником, и идут прямо к нам. Я запрыгала от счастья, старательно размахивая руками над головой…
Яман-баба, дернувшись, тоже сразу узнал моего соседа:
— Стражник с рынка, уязви его шайтан! Нет, на сегодня с меня хватит стражников… Но не радуйтесь, женщины, ибо вы меня еще попомните. До заката! — торжественно пообещал он, злобно сплюнул и, запахнув драный плащ, нырнул в ближайшую подворотню.
Миша с напарником ускорили шаг, они явно хотели пообщаться с беглым колдуном поплотнее.
— Кто это? Странно знакомое лицо. Серега, задержи его. В этом дворе, кажется, тупик, никуда от нас не денется. Тоже психопат какой-нибудь?
— Точно, психопат и есть! Сбежал из больницы, а нам представился злым волшебником из арабских сказок, правда?!
Поймав мой взгляд, Акиса с усмешкой покачала головой.
— Не затрудняй себя, о доблестный стражник, там ты его уже не найдешь, — с авторитетным видом обратилась она ко второму курсанту, скрестив руки на груди и поклонившись.
Тот недоверчиво посмотрел на джиннию, заколебался, но во двор решил заглянуть. И вышел оттуда буквально через минуту.
— Там никого нет. Проверить жильцов не получилось, но у него просто не было времени куда-нибудь спрятаться.
Тут следом за ним выскочила пятнистая драная собака, и то и дело оглядываясь на нас (подозрительно знакомые у нее глаза!), резво припустила по улице. Если я что и поняла, то рот открывать не стала — не поймут и сдадут в ту же психушку…
Глава одиннадцатая, СОБАЧЬЯ И БОЛТЛИВАЯ
Миша с товарищем только заступили на ночное дежурство, поэтому долго оставаться с нами не могли. Они отправились по своим делам, но прежде посадили нас с Акисой на маршрутку, и мы поехали домой. В родной двор заходить не стали, чтобы не нарваться на неприятную встречу с каким-нибудь очередным подосланным колдуном монстриком или с ним самим, надоело уже…
Джинния сразу перенесла нас на площадку перед Дверью. Интересно, соседи напротив уже заметили наши исчезновения и появления? Дома нас ждал новый жилец. Большой, лохматый и пахнущий псиной.
— Это Найда, собака Анастасии Петровны. Она поехала на вокзал за бронью, сегодня одиннадцатичасовым автобусом мы едем с ней в санаторий на лечебные грязи!
— Какой санаторий?! Куда? Ты же ничего мне не говорила.
Я с грустью уставилась на собаку, в душе копошилось нехорошее предчувствие…
— Ну, конечно, не говорила — мне самой только что сообщили. Анастасии Петровне на работе как самой старой работающей пенсионерке дали две путевки в Тинаки, чтобы она с мужем поехала. А Володя у нее еще в восьмидесятых помер, но она, ясное дело, не стала раскрывать карты. — Довольная бабушка докурила трубку и продолжила энергично паковать вещи.
— И собаку вы с собой берете, уважаемая? — наивно поинтересовалась Акиса.
У Найды, собаки неизвестной породы (скорее это помесь дворняги с Лабрадором), вид был крайне вялый, болезненный, я бы сказала. По всем признакам в путешествие в ближайшее время она не собиралась, разве только в последний путь.
— Найда остается на вас. Анастасия Петровна уверила меня, что с ней не будет никаких проблем. Единственно она любит гулять, и подолгу, несмотря на то что одна лапа у нее на пять сантиметров короче других, это из-за травмы. И еще она не может оставаться одна в квартире, у нее страх одиночества. Это уже возрастное…
Глянув в обманчиво невинные глаза больной собаки, я подумала, что это мы еще посмотрим. Хватит ей и включенного телевизора, эффект присутствия живых людей будет обеспечен. В любом случае не повесится же она, если мы с джиннией чуток погуляем…
— Да, и оставленным включенным телевизором ее не обмануть, это с ней не проходит!
Я с ненавистью посмотрела на хитро прищурившуюся после бабушкиных слов псину. Но вариантов не было, спорить бесполезно и небезопасно. Ладно, Найдой займется джинния, а я поскорее шмыгнула в свою комнату освободиться от душной водолазки и джинсов. Потом накинула халатик и пошла в ванную.
Холодный душ — об этом я мечтала весь вечер! Прикрыв за собой дверь, я включила воду, разделась, потянулась к крану, чтобы пустить воду, и остолбенела. В ванной сидели два одинаковых маленьких существа с азиатскими чертами Яйца, в черной слизи, третий такой же вылезал из сливного отверстия. В воздухе слабо распространялся запах канализации…
— Мам дома? — деловито поинтересовался самый чумазый, глядя на меня чистыми глазами.
— Нет, — обалдело покачала я головой.
— А пап дома? — осведомился другой.
— Нет, — на автомате ответила я, лихорадочно пытаясь за спиной нащупать ручку двери. Но выскользнуть я не успела…
— Ощинь харшо, — удовлетворенно кивнули они и, обменявшись друг с другом самыми паскудными взглядами, резко набросились на меня. Один вырывал у меня полотенце, двое других дико щекотали за ноги. Потом первый, быстро вскарабкавшись по шлангу душа, прыгнул оттуда мне на шею и стал щипать везде, где доставали его шаловливые ручонки. Оторвать их всех было просто невозможно, я задыхалась — еще полминуты, и все, безвременная смерть от щекотки!
— Бабушка-а-а!! — в отчаянии завизжала я, толкая попой вдруг заклинившую дверь и прыгая и извиваясь в попытке сбросить адских существ.
Бабуля почти мгновенно пришла на выручку, чуть не сорвав дверь с петель, и, не задавая лишних вопросов, принялась колотить дымяшей трубкой мелких чертят или демонят (их порода мне неизвестна). Те недовольно залопотали — видно, черепушки не настолько крепкие, чтобы выдержать тяжесть массивной ореховой трубки, помноженной на силу удара женщины, которая в пору гиперактивной молодости успела и молот пометать.
Бабушка своей массивной фигурой зажала меня в угол и без того крошечной ванной, на месте расправляясь с чертенятами, посмевшими напасть на ее любимую внучку. А уже следом, сопровождаемая любопытствующей Найдой, подоспела и джинния.