Я смеюсь и качаю головой.
– Нет, ни за что. Так банально. К тому же у Кайдена привычка бросать свои вещи. Что если случится пожар? Нет уж.
Сэди со смехом убирает коробку и пробивает мою покупку.
– Повеселись, – подмигнув, говорит мне она на прощанье.
Взяв у «Нэнси» напротив магазина Сэди, холодную закуску, я выезжаю с Эдж-стрит на Ханни Плэйс и проезжаю мимо торгового центра. Уже через десять-пятнадцать минут центр города и жилые дома остаются позади. Я осторожно веду «Аккорд» по дороге, над которой низко висят кроны деревьев. Выключаю музыку, предоставив птицам заполнять тишину. Через открытые окна по салону машины гуляет теплый весенний ветер. По моим ногам вдруг начинает нестись холодок, когда я представляю сегодняшний вечер.
Черт возьми, я словно в первый раз увижу его. Между нами столько всего было, что я не должна волноваться.
Но я волнуюсь.
На подъездной дорожке стоит папин черный «форд». Я паркуюсь рядом и выхожу из машины. Когда я уеду в колледж, то скорее всего, оставлю машину здесь. До Виктории можно добраться только на пароме, так что у меня нет ни желания и необходимости заморачиваться с машиной.
Дома меня встречает оглушающая тишина. Впрочем, как и всегда. Я больше не спрашиваю родителей, будем ли мы ужинать сегодня вместе, так как в большинстве случаев любой из них находит повод поужинать вне дома. К тому же сегодня я даже не думаю об ужине, потому что мысли заняты совершенно другим.
Я знаю, что мои родители меня любят. Я знаю, что им не все равно, что происходит в моей жизни. Но ту пропасть, которую они создали между друг другом, а затем и между собой и мной, очень сложно перепрыгнуть. И я сомневаюсь, что когда-нибудь на это решусь.
Так комфортнее. А комфорт не что иное как привычка.
В своей солнечной спальне я снимаю школьную форму и ненадолго проваливаюсь в дремоту. Сквозь сон слышу голос папы, затем звук отворяющейся двери.
– Трейс, ты дома?
Я с трудом отрываю голову от подушки.
– Нет, – сонно отвечаю я.
Папа игнорирует мой сарказм.
– Я уезжаю в город до завтра, тебе что-нибудь нужно?
Мне хочется улыбнуться. Он спрашивал так, когда я была маленькой.
– Нет, папочка, – меняю я тон.
Он все еще мнется у двери.
– Мы еще поговорим о твоем поступлении?
Я резко сажусь.
– Конечно, нет. С чего вдруг? Я уже поступила.
– Трейси, – папа качает головой.
– Я не хочу больше спорить, – устало говорю я. – Пожалуйста, не нужно.
Папа меняется в лице, когда видит, что у меня действительно нет сил на спор. Это бывает очень редко. В обычные дни я стою на своем до конца.
– Хорошо, – со вздохом произносит он. – Позвони, если тебе что-нибудь понадобится.
С этими словами он выходит, тихо прикрыв за собой дверь. Я смотрю на потолок, затем бросаю время на цифровые часы, стоящие на прикроватной тумбе.
Нужно принять душ.
После душа я пишу маме сообщение. Мне нужно знать, когда она приедет домой, чтобы сказать: «я утром приготовила салат, перекуси без меня, милая, я устала». Затем она закроется в своей спальне, а я спокойно уйду в летний домик.
Сомневаюсь, что родители догадываются, что минимум пять дней в неделю я провожу ночи там. И не одна.
Это очередная комфортная привычка, которая всех устраивает. В особенности меня.
Мама отвечает через пятнадцать минут, когда я уже роюсь в шкафу в поисках нижнего белья.
МАМА: Задержусь. Много работы. В холодильнике салат. Поужинай одна, милая.
Ну что я говорила?
Быстро печатаю ответ.
Я: Хорошо. Лягу пораньше. Увидимся утром.
Очень красивая и складная ложь. Со стороны кажется, что мы обычная семья, у которых сегодня просто не получилось поужинать всем вместе.
А это привычная и комфортная ложь.
Пока ищу белье, откладываю небольшую гору вещей для Вив. Многое из этого я даже не надевала. Вивиан немногое решится надеть из моих вещей, но от чулок она уж точно не откажется. Или от сарафана. Хотя на нем череп, так что наверняка она сморщится. Вкусы в одежде у нас слишком разные. Если я выбрала дерзость и броскую уверенность, то Вивиан более консервативна в этом плане. Жаль, что моя так называемая «броская уверенность» ограничивается только лишь одеждой.
Отбрасывая в сторону футболки и майки из магазина KillStar, я нахожу свободное черное платье с длинными рукавами и натягиваю его на себя. Подойдя к зеркалу рядом со шкафом, осматриваю себя в отражении. Платье почти прозрачное, с неглубоким вырезом, но мелкие непонятные рисунки на нем скрывают большую часть. Оно короткое и едва прикрывает мне бедра. Но я думаю это более чем сексуально. Но не более, чем нижнее белье, которое я надела.
Мои длинные волосы мокрым прядями прилипают к платью, но я не каждый раз рискую использовать фен. Он сушит волосы, а я достаточно наношу им вред краской и без этого. Идея выкрасить волосы в тон к своим серым глазам мне пришла, когда мне было пятнадцать. Маму пришлось очень долго уговаривать, так как она не хотела «портить» мои каштановые длинные волосы. Но желаемого я добилась и теперь периодически посещаю салон или крашу волосы дома сама. Спустя столько времени мне уже кажется этот цвет родным. Ни за что не перекрашусь в другой и уж тем более не верну родной цвет.
Я слышу звук входной двери, когда пишу Кайдену сообщение. Свет в своей спальне я уже погасила и оставила только ночник. Окно, а точнее полностью стеклянная стена в моей спальне выходит на задний двор и освещает его, если не выключить свет. Если я хочу, чтобы мама думала, что я сплю, мне не стоит рисковать. Нет, я не волнуюсь о том, что она запрет меня или что-то подобное. Мне просто не хочется отвечать на вопросы, ответы на которые ей вряд ли понравятся.
Кайден все еще не отвечает, когда я слышу, что дверь в спальню в конце коридора закрылась.
Еще есть время. Он может быть занят или спустился на кухню перекусить. Наконец, выждав достаточное количество времени, я решаю выйти. Волосы все еще мокрые и макияжа на моем лице сегодня нет, но Кайден ни разу не сказал мне о том, как я выгляжу с толстым слоем подводки или без нее. И я это ценю. Значит, я нравлюсь ему любой.
С кроссовками в руках я босиком крадусь из спальни и спускаю вниз. В летний домик не проведен свет и это сделано умышленно. Здесь я иногда читаю, пишу и слушаю на телефоне музыку. Вечерами мне светом служит электрический камин или свеча. А также полная луна.
Бутылка дорогого шампанского, которое я взяла из маминого запаса у нас в подвале, и фруктовый салат, купленный в «Нэнси» – это все что я приготовила на сегодня. Я не хочу много пафоса. И готовка тоже ни к чему. Главное в этой ночи то, что мы вместе целый год. У нас не серебряная свадьба, поэтому все остальное я посчитала лишним.
Усевшись на диван, я ставлю на подоконник новую свечу и зажигаю фитиль. Приятный аромат уже через секунду разносится по комнате. Надеюсь, Кайден придет раньше, чем запах вызовет у меня головокружение. Но если он придет позже, нужно зажечь обычную свечу.
Почему он не отвечает?
Я вновь и вновь проверяю телефон, поджав колени к подбородку и продолжаю ждать.
Уже десять тридцать. Если у него получается прийти раньше, он приходит к одиннадцати.
***
Одиннадцать тридцать, и это мое пятое сообщение.
Я: Все хорошо, я пойму, просто мне хочется быть уверенной, что ничего не случилось.
Все НЕ хорошо. Я на грани и схожу с ума. Он делал так только однажды. Когда специально игнорировал меня после того, как я выгнала его из этого самого домика за то, что он заявил, что может переспать с любой если захочет.
Боже, я так рыдала тогда. Потому что это правда. Он мог это сделать и до сих пор может. Но то, что он сказал после, когда остыл, не оставило во мне никаких сомнений. Он любит меня и никакие слова, брошенные в гневе, не могут это изменить. Гнев – это эмоция, которая неразделима с любовью или страстью.
Я не стану плакать как маленькая девочка. Утром все станет понятно.
Перед глазами все плывет, когда я вижу цифры на экране телефона.
2:30.
Нет, он не забыл. Что-то пошло не так.
Но когда я звоню, он не отвечает.
Мои глаза слипаются. Я гашу уже обычную свечу, которую зажгла примерно час назад, закрываю глаза и моментально проваливаюсь в сон.
Глава 6
Кайден
Что-то заставляет меня открыть глаза. В комнате тускло, и мое сознание все еще пребывает во сне. Потянувшись, я обнаруживаю себя лежащем на кровати в неудобной позе и в одежде.
Меня словно ударяет током.
Я подскакиваю на кровати так резко, что начинает кружиться голова и мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я начинаю лихорадочно искать телефон, который оказывается под подушкой.
Пять тридцать утра.
Нет. Нет, нет. Нет. Не может быть.
Я продолжаю смотреть на цифры и с ужасом сознавать, что я проспал наше свидание с Трейси в честь первой годовщины.
Этого просто не может быть. Но пропущенные звонки и сообщения Трейси как раз доказывают то, что это уже произошло.
ТРЕЙСИ: Через пятнадцать минут буду на месте.
ТРЕЙСИ: Где ты?
ТРЕЙСИ: Все в порядке? Ты придешь позже?
ТРЕЙСИ: Кайден, напиши хоть что-нибудь.
ТРЕЙСИ: Все хорошо, я пойму, просто мне хочется быть уверенной, что ничего не случилось.
Я закрываю лицо руками и с силой бью себя ладонью по лбу.
Придурок.
Я уснул. Лег отдохнуть после тренировки и заснул мертвым сном.
Самое паршивое то, что я не включал звук на телефоне с самого утра, как оставил его в шкафчике перед уроками. И никто не приходил и не стучал в мою комнату, как это бывает десять раз за вечер.
Ну почему никто не пришел?
Нет смысла обвинять кого-то в собственной глупости. Я сам виноват. Бесконечные тренировки в зале и бассейне меня доводят до такого состояния. Я буквально выключаюсь.
Решив не тратить время на звонки, я сбрасываю с себя треники и натягиваю джинсы. Надев толстовку и кроссовки, я засовываю телефон в карман и хватаю ключи.
В коридоре тишина. Слабый утренний свет освещает балюстраду. Я быстро спускаюсь вниз и прохожу мимо высокого поста, на котором днем дежурят старосты. За постом находится дверь с круглой аркой, из-за которой слышится громкий смех.
Это заставляет меня остановиться. На секунду я забываю о своем провале и позволяю себе прислушаться. Кажется, я уже знаю, что происходит. Дверь открывается именно в тот момент, когда я уже решаю уйти.
– Арчер? – Растрепанный Гейл быстро оглядывается на открытую дверь и закрывает ее за собой.
Но я уже знаю, кто там. И это не впервые.
Гейл и Лиза Джейн наши старосты и когда на дежурство выходит кто-то из них, а чаще всего они вместе, то все могут себе позволить намного больше вольности в резиденции. Они классные и намного моложе других старост, поэтому с ними легче всего найти общий язык. Я не знаю, кто еще в курсе про них двоих, но они старательно это скрывают, чтобы не возникло неприятности с директором Барнсом.
Впервые я их застукал несколько месяцев назад и меня это нисколько не удивило.
– Доброе утро, Гейл, – с улыбкой говорю я.
На нем пижамные штаны и футболка, темные волосы в том самом беспорядке, когда в них запускала руки девушка. Да, это можно определить.
– Ты только возвращаешься? – строго интересуется он.
В его руках пустой прозрачный стакан. Наверняка, парень шел за водой после бурной ночки.
– Нет, – я качаю головой. – Если бы ты работал как следует, то знал бы, что я в своей спальне.
И как же я об этом жалею.
Гейл прочищает горло, прищурившись. Он знает, что я его дразню.
– И куда ты собрался в такую рань?
Меня моментально накрывает волной тревоги. Трейс так зла на меня. Но это лучший из вариантов. Злость быстро проходит. Больше всего я боюсь увидеть в ее глазах разочарование. Мы вместе так долго и между нами было столько всего, но она никогда во мне не разочаровывалась, все время видя во мне лучшее из того, что я из себя представляю.
Что ж, теперь я дал ей повод.
– Нужно срочно отлучиться до начала занятий, так что мне пора, – быстро отвечаю я.
Конец ознакомительного фрагмента.