Пока была хорошая осенняя погода, мы стали ставить капканы как можно дальше от нашего лагеря, оставляя ближние места на зиму, так что каждое утро три пары всадников выезжали из лагеря и отправлялись по своим маршрутам ; у нас с Картером было у каждого по шесть капканов. Срезая изгиб долины, мы не приближались к реке на протяжении по крайней мере десяти миль от лагеря, и места, по которым мы проходили, мне очень нравились: стада бизонов, руководимые старой мудрой коровой, спускались с равнины на водопой, а потом не спеша возвращались назад, чтобы отдохнуть и попастись. Стадо, измученное жаждой, бежало через долину, учуяв запах воды, и я невольно запел песню общества Сеятелей Табака, в которой о бизонах поется так: «Когда я иду к воде, я бегу». На это Картер пробурчал:
– Ха. Это священная песня, ты сам знаешь. Для тебя она запрещена. Лучше бы тебе не допускать, чтобы Три Бизона услышал, как ты ее поешь; он сам принадлежит к обществу Сеятелей Табака.
Не только бизоны, но и стада антилоп постоянно попадались нам на глаза. И, хотя видели мы всего нескольких, многочисленные стада оленей и вапити говорили о том, что в окрестных лесах множество этих животных. Волки, койоты, лисы и барсуки тоже часто попадались нам на глаза. Но их время пока не пришло, спросом у мехоторговцев их шкуры не пользовались, так что и нас они не интересовали – просто иногда было интересно наблюдать, что они делают, когда ищут пищу. Разумеется, мы постоянно высматривали признаки присутствия военных отрядов: пока не настала зима, их в этой части страны могло быть много. Потом мы наконец сворачивали к реке, а затем спускались по ее течению – Картер по левому берегу, я по правому, и там начинали ставить капканы.
Было два легких и верных способа ловить бобров. Капкан ставился прямо напротив того места, где бобры спускали в воду срезанные ими ветки ив или молодых хлопковых деревьев, в шести футах от края воды. Кольцо капкана, прикрепленное к цепи, надевалось на ствол молодого деревца, длиной футов в шесть-восемь, который прочно забивался в дно, верхней частью вниз, так, чтобы из воды он не высовывался. Ветки на стволе обрублены были так, чтобы кольцо могло соскользнуть вниз, но не подняться вверх. Поэтому, когда бобер попадал лапой в капкан, он начинал дергаться, кольцо сползало по стволу, и животное уже не могло вернуться на берег и быстро тонуло.
Каждый траппер носил с собой, обычно в высверленной деревяшке, обычно березовой, плотно закрытой пробкой, бобровую струю – вещество из желез бобра, которое было сильной приманкой для этих животных. Там, где по каким-то причинам – крутой берег, глубокая вода – обычным способом поставить капкан было невозможно, его ставили рядом с тропой, и рядом клали веточку с запахом бобровой струи. Господин бобер, проплывая мимо, чувствовал запах и говорил себе: «Ха! Здесь появился чужак, который хочет украсть мою добычу!», вылезает, тянет нос к ветке и тут ему приходит конец.
Конец ознакомительного фрагмента.