– Все-таки для меня удивительно, как можно жить в такой глуши, – вдруг нахмурился, – я ведь смогу дойти до места крушения вертолета?
– Сможешь. Когда вода уйдет. Сейчас там сплошное болото.
– Выходит, если пилотировал не я, то пилот погиб…
– Скорее всего.
– Как всё скверно, – уставился на большие хвойные ветви под ногами.
– В день крушения была нелетная погода. Над лесом с раннего утра стоял густой туман, потом началась гроза.
А Соколов зажмурился, попытался сосредоточиться, но без толку. В голове воцарилась абсолютная тишина.
– Не старайся, – прозвучало неожиданно близко.
Открыв глаза, Евгений обнаружил Лизу в полуметре от себя. Взгляд ее хоть и был напряжен, но в нем впервые отсутствовало раздражение.
– Дерьмовое чувство, – как же захотелось дотронуться до нее, – вроде понимаешь, что не с луны свалился, но…
– Сочувствую, – и будто бы осознав, что слишком близко подошла, вернулась к работе.
За два часа они очистили весь двор, а самые красивые ветки Соколов отдал Паше, который тут же соорудил из них шалаш для своего самосвала.
– А хочешь, я тебе из таких вот веток сову сделаю? – присел на край песочницы.
– Давай, – расплылся улыбкой, – только больсую. Как у Гали Потела.
– У кого?
– У Гарри Поттера, – подошла к ним Лиза. – Мы недавно посмотрели самый первый фильм, и Пашка влюбился во всю эту магическую белиберду. Папа ему даже палочку волшебную смастерил, а я мантию.
– Я знаю этот фильм. Когда-то смотрел.
– Вот видишь, не всё исчезло из памяти, – уж она-то знала об одной из немногих слабостей брутального босса. Соколов искренне любил историю про маленького волшебника, и когда по телевизору показывали фильмы, он на это непродолжительное время превращался в мечтательного мальчишку, цитирующего героев.
– У него была белая сова. Букля, кажется, – растерянно усмехнулся.
– Да, верно.
– Забавно, не знаю ни имени своего, вообще ничего, зато помню сову Буклю.
– А мозно я буду помогать? – Паша начал отряхивать ладошки от мокрого песка.
– Само собой, парень. Нам понадобятся ветки, шишки и какие-нибудь ненужные тряпки или газеты, а еще верёвка.
В этот момент начал накрапывать дождь. Все трое едва успели забежать под козырек крыши, как редкие капли переросли в ливень.
– Ну вот, – скуксился ребенок, когда они зашли в дом, – а мы не наблали веток и сысок.
– Ничего, наберем, – снял с себя куртку, выбрался из сапог. – Как дождь стихнет, я принесу все, что нужно. Слово даю.
– Халасо. Идем, – вдруг схватил его за руку, что заставило Соколова оцепенеть.
– Куда? – и осторожно сжал его маленькую прохладную ладошку.
– Иглать в масыны.
А Лиза снова повела себя странно. Она взяла сына на руки.
– Все игры потом, дяде надо отдохнуть, – и скорее унесла малыша.
Евгений тогда прошел в гостиную, опустился на диван. Объяснить поведение Лизы можно лишь одним образом. Видимо отец ребенка тот еще козел, причинивший ей боль, раз она настолько ревностно защищает сына.
Глава 7
Тем временем…
– Ну, что? – мужчина в светло-сером костюме уставился на начальника безопасности. – Есть подвижки?
– Пока нет, Кирилл Федорович, – покачал головой. – Поиски осложнены ливнями. Два раза мчсники поднимались в воздух, но ничего не нашли. Есть версия, что вертолет мог упасть в воду. Там много рек и озер. Но опять же, чтобы проверить, нужно ждать схода воды.
– Ясно. Ладно, можешь идти. Если что…
– Тут же доложусь.
– Угу.
И только тот покинул кабинет, как Соколов младший перевел сочувствующий взгляд на жгучую брюнетку, что все это время сидела в кресле и смиренно ждала завершения разговора.
– Какой кошмар, – девушка прикрыла рот рукой.
– Скорее всего, да, – поднялся, – авиакатастрофы редко когда имеют положительный исход. Но будем надеяться на лучшее.
– А я ему так и не сказала.
– О нас? – тут же нахмурился.
– Нет, не о нас, Кир. О ребенке. Я беременна от Жени.
– Чего?! – аж дернулся. – От Евгена? Беременна? Что за бред? Что за дичайший бред! Он наследников не планировал.
– Так уж вышло, – пожала плечами.
– А как же мы с тобой? И с чего ты вообще уверена, что беременна именно от него?
– Я наверно не дура, Кирилл. И знаю, от кого могла забеременеть, а от кого нет.
– Вот как… просто замечательно. Да уж, ты не дура. Ты стерва, каких поискать.
– Да брось, – расположилась в кресле поудобнее, руки сложила в замок, – не изображай из себя обиженного. Ты прекрасно знал, что я с ним, несмотря ни на что. А наши встречи… они носили случайный характер.
– Ты трахалась со мной в подсобке, когда Евген вел совещание в соседнем помещении. Потом у него же дома, в ванной. Мне продолжать?
– Какое это теперь имеет значение? Если Жени больше нет, то… – а в глазах засверкали слезы.
Кирилл меж тем откинулся на спинку дивана, уставился на большие настенные часы. Брата он не любил, что есть, то есть. Тот был хуже отца – требовательнее, жесте, безжалостнее. И да, в тяжелое время не бросил, поддержал работой, назначил приличную зарплату, но и спрашивал наравне со всеми. Если ему что-то не нравилось, орал так, что стены дрожали, притом всё это происходило на глазах у подчиненных. С женщинами у него разговор тоже всегда был короткий, поэтому и менял их с завидной регулярностью. Разве что Ксения удивила, продержавшись дольше остальных. Хотя, в отличие от прочих она действительно наделена умом и хитростью. Изучив его, вела себя так, как ему нравилось. О будущем разговоров не вела, ничего не требовала, не навязывалась, в дела не лезла. Исчезала, стоило Евгену только заикнуться о желании отдохнуть друг от друга. Уж, что она нашла такого в брате, неизвестно. Хотя, не она первая что-то в нем нашла.
– Скажи как есть, – перевел взгляд на девушку, – ты с ним из-за бабок?
– Женя один из самых умных мужчин, с которыми мне только доводилось пересекаться. У него есть стержень. Это не может не цеплять.
– А со мной тогда зачем спала?
– Все просто. Ты мягче, романтичнее, нежнее, добрее. Иногда этого очень не доставало.
– Как удобно, однако.
– Кир, прости меня. Я не хотела тебя обидеть, – затем поднялась, взяла сумочку. – Пожалуйста, держи меня в курсе. Все-таки чудеса иногда случаются.
– Угу… обязательно.
Проводив ее взглядом и дождавшись хлопка двери, Кирилл поспешил к мини-бару, где отыскал бутылку водки. Сейчас только она может восстановить его душевное равновесие. И после двух рюмок действительно стало легче. Как же всё хреново. Или нет? Когда он осознал, что уже не просто развлекается с Ксенией за спиной брата, а любит её, тогда и пришло понимание масштабов трагедии. С одной стороны, она девушка Женьки, с другой, девушка временная, поскольку он рассматривал ее не иначе как любовницу. А теперь все круто изменилось, теперь у него появился шанс заполучить эту женщину. Ну и что, что беременна от Евгена. Пусть. Своя же кровь. Что до бизнеса, он с ним справится и возможно даже лучше, чем брат, так как от природы гибче, лояльнее и умеет договариваться, а не рубит с плеча, не разобравшись в ситуации.
Ксения тем временем села в свою машину и наконец-то дала волю слезам, гормоны как-никак. До последнего она надеялась, что Соколов просто занят, потому и не выходит на связь. Но кто знает, возможно, теперь все будет куда проще, ведь Кирилл сохнет по ней, это видно невооруженным глазом. Ребенок был очень рискованной затеей, ибо Евгений ясно дал понять на раннем этапе их отношений, что дети ему категорически не нужны. Однако, когда на горизонте появился его брат, шансы на успех существенно возросли. И если Соколов действительно погиб, то она сможет реализовать задуманное без лишних усилий. А пока остается только ждать.
Глава 8
Лиза открыла глаза, посмотрела на будильник. Шесть утра! Уже два с половиной года она просыпается в одно и то же время, хотя раньше была самой настоящей совой и буквально силой вытаскивала себя из постели, но после рождения Паши всё резко изменилось, она превратилась в жаворонка. А вот сын оказался просто соней. Как живот перестал беспокоить, так и бессонные ночи для всех закончились. Правда, этот соня любит полностью раскрыться и спать, забившись в угол кроватки. Приходится его каждый раз накрывать. Однако спустя пару минут выяснилось, что накрывать-то и некого – кроватка пуста! Сейчас же в сердце кольнуло, руки похолодели, и Лиза помчалась на поиски сына.
А нашла его в гостиной на ковре, да не одного. Рядом с Пашей сидел Соколов, и двое беззаботно играли в машинки, соорудив дорогу с подъемами и спусками вдоль всего ковра. Глядя на них, у Лизы еще сильнее заболело сердце. Она и так не перестает бояться, что он всё вспомнит, и так ругает себя за совершенную глупость.
– Доброе утро, – произнес Евгений. – Ты же не против? Паша снова прибежал ко мне, вот я и решил… – кивнул на игрушки, – поиграть с ним.
– В следующий раз, пожалуйста, разбуди меня. Пойми правильно, ты для нас человек незнакомый. И я бы очень не хотела, чтобы ты оставался один на один с моим ребенком, – да, все-таки решилась на эти слова. И надо же! Стало легче!
– Так, твой отец тоже встал. Вот только что вышел на улицу, а до этого находился здесь, с нами, – искренне оскорбился услышанным, но постарался не подать вида.
– Ясно, – и перевела взгляд на Пашу, который как маленький тараканчик возился с этими машинками. – Что ж, завтрак будет через полчаса.
Лиза отправилась в кухню, откуда то и дело посматривала на происходящее в гостиной. Наблюдать за ними двумя было и радостно, и печально одновременно. Ровно до того утра четырехлетней давности она мечтала об этом, ровно до того страшного слова – «аборт». И вот… сын с отцом играют на ковре, один постоянно лопочет, что-то спрашивает, второй терпеливо отвечает, изображает звук то грузовика, то мотоцикла. Скорей бы уже погода восстановилась, и Соколов отправился восвояси. Ему здесь не место, он человек бизнеса, абсолютный прагматик, лишенный какого-либо сочувствия к окружающим его людям. Пашке не нужен такой отец, у него есть любящий дедушка, который еще полон энергии, который поможет ей вырастить настоящего мужчину.
– Ай! – дернулась от боли, – чёрт, – скорее подставила руку под холодную воду.
– Что случилось? – раздалось за спиной. Опять он встал так близко, что по коже побежали мурашки.
– Ничего особенного. Задумалась и прокараулила масло на сковороде.
– Лиза, ты меня боишься? – позволил себе дотронуться до ее волос. – Почему? Я разве давал повод? Я с вами под одной крышей уже четвертый день. И мне искренне хочется найти с вами общий язык, – затем коснулся плеча Лизы, – с тобой.
– Ты пытаешься заигрывать, – и напрочь забыла об ожоге, теперь душу жгло, а не пальцы, – что очень странно в сложившейся ситуации.
– Ничего странного, – подошел вплотную, уперся грудью в спину, – просто меня тянет к тебе. И я не знаю почему, но меня не отпускает чувство, что мы знакомы.
– Это исключено, – прикрыла глаза, вслушалась в его спокойное размеренное дыхание, – возможно, ты просто пытаешься вспомнить хоть что-то, поэтому и принимаешь желаемое за действительное.
Соколов в этот момент уткнулся носом ей в волосы, зажмурился. Запах Лизы терзал сознание, словно ветер ярился в той проклятой пустоте. Или он постепенно сходит с ума в этом доме, или все-таки Лиза что-то недоговаривает.
– Что ты делаешь? – произнесла хриплым голосом.
– Ты права, хочу вспомнить, – повел ладонями по ее плечам, потом рукам, когда же собрался коснуться талии, из коридора донесся глухой удар, а следом детский плач.
В мгновение ока оба сорвались с места.
– Паша! – Лиза подбежала к сыну, – что случилось? Ты упал? Ударился? – а в глазах слезы заблестели. Какая же она дура! У нее чуть ребенок не покалечился, пока она там предавалась воспоминаниям. Идиотка! – Где болит?
– Нет, – пролепетал сквозь всхлипы. – Деду упал.
– Как упал? – вконец растерялась.
– Где дедушка, Паша? – вступил Евгений.
– Там, – указал на входную дверь, – он хотел отклыть и упал.
Тогда Соколов направился к двери, а открыв, обнаружил Семена Аркадьевича на полу без сознания.
– Папа! – Лиза кинулась уже к отцу. – Да что ж такое, – начала трепать его за плечи, – пап.
А тот кое-как приоткрыл глаза, начал растерянно осматриваться, но скоро сознание просветлело.
– Что-то поплохело мне. Давление видимо.
– Да ты никогда не страдал давлением, – поспешила снять с него сапоги. – Может, поскользнулся? Или споткнулся.
– Может и так.
– Давайте я вам помогу, – Евгений взял его под руки.
Вместе с Лизой они довели и усадили Семена Аркадьевича на диван, после чего Лиза пошла за водой.
– Дряхлею, – усмехнулся Семен. – Врачи говорят, свежий воздух продлевает жизнь, но что-то я им уже не верю.
– Вот, попей, – принесла воды. – Сейчас тонометр принесу, измерим давление.
– Нет, не надо. Я попозже сам измерю.
В этот момент внук подбежал, забрался к деду на колени, прижался к нему.
– Деду?
– Что, мой хороший? – погладил его по голове.
– Ты удалился?
– Чуть-чуть, даже и не больно. Просто, дедушка еще не завтракал, вот силы и закончились.
– И я не завтлакал.
Лиза же готова была сквозь землю провалиться. Кто знает, может и правда в этом дело. У отца элементарный упадок сил. Да и сын голодный, а она… С появлением в их доме Соколова все пошло наперекосяк. А Евгений вдруг развернулся и устремился в кухню. Куда это, интересно, так припустился?
Застала его с хлебом в одной руке и колбасой в другой.
– Ты что делаешь? – уставилась на мужчину с непониманием.
– У вас майонез есть? Твоему отцу сейчас бы что покалорийнее.
– Я сама приготовлю.
– Ты там собралась жарить что-то, а это время. О! – достал из холодильника майонез. – Нашел! Не волнуйся, на твою вотчину я не покушаюсь. Просто если у Семена Аркадьевича упадок сил, то перво-наперво надо поесть.
Лиза в свою очередь решила все же заварить чай. Как странно, потеря памяти, будто стерла прежнего Соколова целиком. Раньше он и пальцем не пошевелил бы, ей самой всегда приходилось готовить, но чаще, конечно, Евгений водил ее в ресторан. А тут подорвался совершать благородные поступки. Никак на месте неожиданно забытого проросло сострадание? В этот момент поймала себя на мысли, что слишком строга и где-то даже несправедлива к нему. Положительные качества у этого человека тоже есть. И главное из них – неизлечимый трудоголизм. В принципе отсюда и вывод, почему ему не нужны были ни дети, ни серьезные отношения. Он женился на работе, на своей компании, которая ему спустя несколько лет подарила много-много дочерних фирм. Вот с ними он и любил нянькаться.
Однажды бессонной ночью, когда Паше было всего три недели, отец сказал: «Да не злись ты на мужика, он глубоко несчастный человек, а вот ты счастливая, потому что у тебя есть, кого любить по-настоящему». Его слова помогли рассмотреть в злости и обидах истинно важное – счастье материнства. И скоро это счастье вытеснило всё ненужное.
Соколов тем временем сделал несколько бутербродов с колбасой, в один из которых майонез добавлять не стал.
– Не любишь? – кивнула на тот единственный.
– Это Паше. Или я снова делаю что-то не так? Ему ведь можно бутерброд?
– Вообще нет, с утра он ест кашу.
– А где каша?
– Ладно, – решила сдаться. Каша-то была в холодильнике, но спорить с ним расхотелось, как и запрещать кормить ребенка колбасой. Хочет сделать доброе дело, пусть сделает. – Пап? – глянула на отца. – Ты как?
– Лучше, дочь, лучше, – раздался довольно бодрый голос.
Когда Соколов, вооружившись тарелкой и кружкой, отправился в гостиную, Лиза села за стол, опустила голову на руки и позволила нескольким слезинкам скатиться по щекам. На душе стало так гадко. Зачем судьба снова их свела? Для чего? Теперь еще с отцом неладно. А вдруг это не просто голодный обморок? Вдруг что-то серьезное? Папа уже давно жалуется на спину. Несколько месяцев назад она с трудом, но уговорила его обследоваться, однако МРТ ничего не показало, кроме возрастных изменений, однако боль не прошла. Не хватало еще какой-нибудь скрытой болезни.
Лиза и не почувствовала, как к ней подошел Евгений, как опустился на корточки, очнулась, лишь ощутив прикосновение.
– Мне кажется, тебе надо отдохнуть, – блуждал взглядом по ее лицу. – Ты очень бледная.