– Точно.
Хм… Как я ни старалась, я не могла вспомнить ни слова, но я знала, что это была серьезная и искренняя песня. И я определенно буду слушать ее сегодня вечером, воспользовавшись одолженными в колледже наушниками Bose. Нет лучшего способа отточить свои навыки критического восприятия, чем пытаться разгадать тайну Кейна Уэста. Но раз уж он поделился со мной, я чувствовала себя обязанной ответить ему тем же.
– «Боль»[2].
Он кивнул.
– В исполнении самого Джонни Эша или группы «Nine Inch Nails»?
Я улыбнулась.
– Джонни. Только он, навсегда. Любимый певец моей мамы.
Между нами возникла напряженность, когда мы смотрели друг на друга. Я чувствовала ее каждый раз, когда мы были вместе. В разное время это было по-разному, но напряжение было всегда – казалось, искрил и потрескивал сам воздух. Сегодня это странное чувство не имело сексуальной природы, скорее оно было вызвано пониманием и сочувствием. У нас обоих были весьма печальные переживания в жизни, соответствующие словам песни. И это напомнило мне…
– До меня дошли еще кое-какие слухи о вас.
– В самом деле?
– Ну, вообще-то теперь я знаю, что это правда. Так что это, скорее всего, и не слухи вовсе.
– Значит, вы догадалась, что слухи о том, что я высокомерный засранец, на самом деле правда, да? – поддразнил меня Кейн. – Что ж, это было нетрудно.
– На самом деле я имею в виду слухи о том, что вы были когда-то рок-звездой, подписавшей договор с известным музыкальным лейблом.
Едва произнеся эти слова, я в ту же секунду поняла, что совершила огромную ошибку. Выражение лица Кейна, до сих пор приветливое и иронично-веселое, стало холодным и серьезным. Я переступила черту, попав на запретную территорию, на которой он меньше всего хотел бы меня видеть. Он не просто рассердился, он был в ярости.
– Держитесь подальше от моей личной жизни, Рэйчел. – Я открыла рот, чтобы извиниться, но он прервал меня: – Вам пора на другую работу. И, возможно, в ближайшее время она останется у вас единственной.
С этими словами он подхватил свою кожаную сумку и рванул прочь из аудитории.
Он обозначил свой уход, громко хлопнув дверью, так, что задрожали стекла и со стен посыпалась штукатурка.
– Ты уверена, что все в порядке?
Чарли спрашивал уже в третий раз. Первый раз, когда я уронила на пол полный поднос с напитками. Два стакана разбились вдребезги, а я была так рассеянна, что порезала палец, собирая их. Во второй раз я настолько была не в себе, что перелила пиво из крана через край кружки. Теперь Чарли собирался уходить, и его лицо излучало нешуточное беспокойство.
– Все хорошо, Чарли. Я просто немного устала, – солгала я. – Работала над планом лекции, и у меня немного болит голова. Но я в порядке. Мне жаль, что так вышло.
– Да черт с этими стаканами, лишь бы ты была в порядке. – Он посмотрел мне в глаза. – Ты уверена? Я могу остаться, а ты поезжай домой, отдохни.
Я постаралась улыбнуться как можно беспечнее.
– Все в порядке. Но спасибо тебе.
В любом случае вечер среды был самым спокойным на неделе. Сегодня работали только мы с Элом, старым другом Чарли, тоже полицейским на пенсии, который несколько вечеров в неделю подрабатывал в баре. Я была рада, что Ава сегодня не вышла и меня некому было допрашивать о причине моего плохого настроения. Весь вечер мои эмоции метались между чувством вины из-за того, что я влезла в жизнь Кейна, и злостью на то, что он повел себя как полный засранец, когда я упомянула о его прошлом.
В небольшой открытой обеденной зоне, примыкавшей к бару, было всего несколько посетителей, и у меня оставалось достаточно времени, чтобы проанализировать то, что произошло сегодня днем между мной и Кейном. Было совершенно очевидно, что я рискнула сунуться на территорию, где мне были не рады, но я чувствовала, что это вовсе не из-за наших формальных отношений – работник – начальник. Он первым начал совать нос в мою личную жизнь, так что не похоже, что личные отношения были для него под запретом. Скорее всего, я задела его за живое, а не просто раздвинула границы дозволенного. Он велел мне держаться подальше от его личной жизни, но, по не вполне понятным для меня самой причинам, я была уверена, что он имел в виду немного другое – держаться подальше от какой-то определенной части его личной жизни.
Впрочем, не это меня беспокоило. Не поймите меня неправильно, мне, конечно же, было жаль, что я расстроила его. Мне было стыдно, если бы я вторглась в жизнь любого человека, высветив в ней, вопреки его желанию, какие-то запретные страницы. Но меня смущало, насколько сильно я была этим расстроена. Меня физически влекло к Кейну, этого я не могла отрицать – да кого бы не влекло на моем месте? Но моя реакция на его грубые и резкие слова заставила меня понять, что мое влечение к нему было не просто физическим. Приходилось признать, что я влюбилась в этого чертова профессора. С самого первого дня я была им очарована.
Незадолго до девяти я вышла из дамской комнаты и проверила, как там моя единственная пара клиентов, которая задержалась за столиком, заказав кофе. Боковым зрением я заметила кого-то еще, сидевшего за одним из столиков паба, и подошла, чтобы напомнить, что кухня уже не работает. Представьте мое потрясение, когда я обнаружила, что за столом в одиночестве сидит не кто иной, как Кейн.
– Профессор? Что вы тут делаете?
Его глаза ответили за него. В их глубине затаилась тревога.
– Можете присесть на несколько минут?
– М-м-м… конечно. Позвольте мне только отнести счет на последний столик.
Кейн кивнул.
– Спасибо.
Когда я вернулась, на столике с моей стороны стола уже стояла диетическая кола, а перед Кейном – пиво. Развязав фартук, я села и стала ждать, когда Кейн заговорит первым.
– Хочу извиниться за сегодняшний день, – сказал он.
– Это я должна извиниться. Мне не следовало совать нос в вашу личную жизнь.
– Что правда, то правда. – Он улыбнулся. – Но я был неправ, так резко отреагировав на ваши слова.
Я покачала головой.
– Если кто-то и должен был знать, что у людей в прошлом есть вещи, о которых они не хотят говорить, то это именно я.
Кейн кивнул. Он провел пальцем по горлышку пивной бутылки.
– Сегодня я слушал Джонни Кэша.
– В самом деле?
Он смотрел мне в глаза.
– Я думаю, у нас у каждого есть часть жизни, которую мы не хотели бы трогать из страха пробудить воспоминания о ней.
Его слова прекрасно описывали мое отношение к прошлому. По большей части, я старалась жить дальше, не думая о нем каждый день. Но оно всегда было со мной, и я старалась держать дверь туда запертой.
– Да. Мне действительно жаль. Я и правда не подумала. Уверена, есть серьезная причина, по которой вы не упоминаете некоторые факты из своей жизни.
Кейн некоторое время молча пил пиво, глядя на меня поверх бутылки. Когда он поставил ее, то спросил:
– Как вы узнали?
Мне не хотелось никому причинять неприятностей, поэтому я ответила уклончиво:
– От друга моего друга.
Он понимающе кивнул.
Я подумала, что лучше все рассказать начистоту. Я глубоко вздохнула, прежде чем признаться.
– Я просто погуглила немного и накопала информацию на вас в интернете. Ну то есть не совсем на вас. На другого сына Адама[3].
Кейн покачал головой, но на его лице появилась грустная улыбка.
– Я тогда явно нуждался в хорошей стрижке.
– Вы выглядели потрясающе. Мне понравилось. Этакий сексуальный плохой парень.
– Непременно учту в следующий раз, когда соберусь к парикмахеру.
– Могу я задать вам один вопрос?
– Это поможет разобраться во всем этом дерьме?
Я широко улыбнулась.
– Непременно.
– Ну и какой у вас вопрос?
– В последней статье, которую я читала, говорилось, что вы подписали контракт с известной звукозаписывающей компанией, но я так и не смогла найти альбома. Что случилось?
Некоторое время Кейн молчал. Потом заговорил, потирая большим пальцем этикетку на пивной бутылке.
– Наш образ жизни в то время был слишком беспорядочным. Вечеринки, длящиеся всю ночь, потом сон до полудня… Я тогда потерял всякую связь с реальностью, забыл о своих приоритетах. – Он посмотрел на меня. – После того как наша группа подписала контракт с лейблом, мы несколько раз сорвали установленные в нем сроки. Альбом на время отложили. А потом я потерял близкого человека.
– Мне очень жаль.
Он кивнул.
– Я взял тайм-аут. Родители заставили меня вернуться в колледж. Мне нужно было на чем-то сосредоточиться. Они хотели, чтобы я изучал финансы и работал в семейном бизнесе. Мы остановились на степени в области музыки, потому что я не мог представить себе жизни без нее. Позже я обнаружил, что у меня неплохо получается преподавать композицию, поэтому я продолжал учиться, пока не получил докторскую степень. – Он поднял бутылку пива и отсалютовал мне ею, прежде чем поднести к губам. – И вот я здесь.
– И вот вы здесь. – Я улыбнулась. – Спасибо, что поделились со мной.
Этот волнующий момент был прерван Элом, прокричавшим из бара:
– Я со всеми рассчитался, Рэйчел.
Я обернулась и помахала ему рукой.
– Спасибо, Эл.
– Работа на сегодня закончилась? – спросил Кейн.
– Да. Хотите, принесу еще пива?
– Нет, спасибо. Мне пора идти.
Я была разочарована его ответом, несмотря на то что просто валилась с ног после долгого дня в колледже и отработанной полной смены здесь, в баре.
Я пожелала Элу спокойной ночи, и Кейн прошел вместе со мной до моей машины. Он открыл передо мной дверцу, чтобы я могла сесть за руль, и потом придержал ее.
– Между прочим, сегодняшнее заседание кафедры было посвящено профессору Кларенсу.
Мы никогда не говорили об этом, и я не была уверена, знал ли он, что я была ассистенткой Кларенса в прошлом году.
– Он был таким замечательным человеком. Я ведь работала у него в прошлом году.
– Да, я слышал. Ваше имя тоже упоминалось, вместе с именем другого студента. Ведь профессор Кларенс был вашим научным руководителем.
Я кивнула.
– Это он помог мне выбрать тему для диссертации. Она была близка его сердцу.
– Вы еще не нашли преподавателя, который мог бы заменить его в качестве вашего научного руководителя?
– Нет. Пока нет. Мне нужно подумать об этом.
– Если хотите, я могу вас взять.
Кажется, сюрпризы этого вчера еще не закончились.
– Вы и вправду готовы это сделать?
– Просто подумайте об этом.
– Хорошо. Спасибо.
Кейн захлопнул дверцу и подождал, пока я заведу машину. Отъезжая от тротуара, я в последний раз помахала ему рукой и подумала: «Ну вот, у меня теперь есть новый руководитель».
Глава 9. Кейн – пятнадцать лет назад
И о чем я только думал, мать твою?
Я сидел в тишине исповедальни и ждал. Подумать только, за всю неделю я ни разу не был под кайфом. Время приближалось к часу дня, уже перевалило за полдень, и Лайам давно ушел, да и мне следовало бы уйти. Час назад закончился последний день, когда мы отбывали нашу трудовую повинность, и все же… вот я сижу здесь в ожидании маленькой девочки, у которой и так было слишком много проблем дома, и она вовсе не заслуживала, чтобы такой придурок, как я, обманывал ее, притворяясь священником.
Но выйти и признаться ей во всем я уже не мог.
Прежде всего, я сам не мог понять, почему велел малышке снова прийти ко мне на этой неделе.
В общем, ситуация была дерьмовее не придумаешь. Каждую ночь перед сном я ломал голову, зачем я это сделал. Но никак не мог выбросить из головы робкий голосок девочки.
«Иногда он засыпает на диване с непогашенной сигаретой в руке, и тогда я думаю, что не надо ее тушить, пусть спалит весь дом». Вот что она мне сказала.
Я вовсе не был уверен, считалось ли грехом невмешательство, когда кто-то собирался причинить себе вред. Но я не хотел, чтобы бедная девочка испытывала чувство вины по поводу того, что желала зла человеку, который, как я подозревал, был отъявленным мерзавцем.
Мне хотелось знать, что этот гад делал такого, что у маленькой невинной девочки возникали такие ужасные мысли. В ее возрасте ей следует думать о пони и единорогах, а не о поджоге собственного дома. Я невольно представлял самое страшное.
Я уже собирался уйти – и покурить травку по пути домой, чтобы очистить голову от всяческих дурацких мыслей, – как вдруг дверь в другую часть исповедальни со скрипом открылась.
– Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила, – прошептала она.
– Разве мы с тобой не говорили на эту тему на прошлой неделе? Злые помыслы вовсе не являются грехом. Ты согрешишь, только если попытаешься их осуществить.
На самом деле католическая церковь отличается гораздо более строгими нормами, но это единственное, что я сейчас мог сказать, чтобы снять хоть часть тяжких переживаний с ее хрупких плечиков.
– Я поняла.
Еще с прошлой встречи, неделю назад я догадался, что ей тяжело делиться с кем-то своими бедами. Мне придется завоевать ее доверие, чтобы она без утайки рассказала все, что происходит у нее дома. Поэтому я попытался разговорить ее, затронув первую тему, которая пришла мне в голову.
– Как у тебя дела в школе на этой неделе? Тебе нравится твоя учительница?
– В школе у меня все хорошо. И учительница нормальная. Вот только Томми, мой сосед по парте, противный. Он все время сует руку себе в штаны.
Я едва удержался, чтобы не рассмеяться. Все мальчишки этим страдают.
– Тебе надо держаться от него подальше. Общение с ним не доведет до добра.
– Но он всегда улыбается мне.
– Понятно. Он нехороший мальчик. А в каком ты классе?
– В четвертом.
Значит, мои догадки верны – ей действительно лет десять.
– А ты своей маме об этом Томми рассказывала?
Она помолчала некоторое время, а потом ответила:
– Моя мама умерла в прошлом году.
Вот черт! Именно этого я и боялся – в доме, очевидно, не было взрослой женщины.
– Мне так жаль это слышать. – Я замолчал в растерянности, а потом добавил: – Она сейчас на Небесах. Ей там хорошо.
– Скажите, а когда человек умирает, он уже не испытывает боли?
– Значит, твоя мама болела?
Сквозь решетчатую перегородку я различал ее силуэт и заметил, что она кивнула.
– Сейчас ей уже не больно.
– Скажите, а Йода тоже там, на Небесах?
Я недоуменно нахмурил брови.
– Ты имеешь в виду того маленького зеленого парня из «Звездных войн»?
Девочка захихикала. Для моих ушей этот звук был слаще музыки.
– Нет. Йодой звали моего песика. У него были такие смешные торчащие уши. Он тоже умер.
– О, понятно. Конечно же, Йода на Небесах с твоей мамой. Им там весело вместе.
– Я так рада.
– Значит, у тебя остался только папа?
– Он не мой папа. – Она ответила на этот вопрос очень быстро. Подозрительно быстро.
– С кем же ты сейчас живешь?
– С отчимом. Но он меня не очень любит, хотя к сестре относится хорошо. По крайней мере, иногда.
– Так у тебя есть сестра? Значит, вас двое?
– Да.
– Она старше тебя?
– Ей пятнадцать.
У меня заныло в животе.
– Откуда ты знаешь, что отчим тебя не любит? И почему ты говоришь, что к твоей сестре он иногда относится хорошо?
Девочка молчала.
– Мне пора идти. Бенни скоро вернется с работы. Он может разозлиться.
– Бенни? Так зовут твоего отчима?
– Да.
Мне хотелось узнать о ее жизни побольше, но она не должна попадать из-за меня в неприятности.
– Приходи на следующей неделе, хорошо?
– Хорошо.
Глава 10. Рэйчел
В пятницу я потратила на сборы больше времени, чем обычно. Мне всегда нравился процесс обучения. Он давал мне возможность сосредоточиться, когда я чувствовала себя неуверенно. Но в эти дни я определенно ждала не самих занятий.