Я устал. От вечного нравоучительно-ласкового тона отца, от слепой покорности матери, от их показной удовлетворенности своей жизнью! Почему они просто не могли быть для меня обычными мамой и папой? Не приплетающими Бога в любых разговорах об учебе или моем будущем, которые не связывают любое мало-мальски важное событие с промыслом Божиим…
Я очень устал от этого. Наверное, вчерашний разговор был последней каплей. Мы ужинали всей семьей. Мелкие трескали за обе щеки горячие пироги, а мать с отцом наконец могли позволить себе мясо после окончания Великого поста. Все пребывали в хорошем расположении духа, и я набрался смелости и спросил, могу ли взять папину машину, чтобы поехать в универ.
Разумеется, это было ошибкой. «Зачем? У тебя какая-то определенная цель?» и прочее, прочее. В итоге разговор с отцом плавно перерос в лекцию доморощенного батюшки-психолога. Неужели он один-единственный раз не мог дать ключи, не задавая вопросов? Как хороший родитель. Надо? Держи! Так ведь нет!
Во мне будто вспыхнуло пламя. Я психанул. Сорвался.
– Я же не спрашиваю, зачем у тебя новый BMW, а не подержанная «Лада»?! – крикнул я, вставая из-за стола. – А как же «не стремитесь к роскоши»? А как же «довольствуйтесь тем, что есть», папа? И не говори мне, что тебе нужен был надежный качественный автомобиль, который три года можно обслуживать бесплатно по гарантии, я все это уже слышал! Это не оправдание. Знаешь, чем ты можешь мне возразить? Да только одним: «Не суди, да не судим будешь»! Так? Все! Я сыт этим по горло! Ты – самый главный лицемер, которого я знаю!
С этими словами я пулей вылетел из столовой.
Мне просто хотелось быть обычным парнем, который следит за модой, гуляет с друзьями, однажды влюбляется в девушку. Тем, кто мечтает изменить мир, добиться успеха. Тем, кто ошибается и исправляет свои ошибки. Мне просто хотелось быть тем, кем мне положено быть в этом возрасте…
Вчера я сделал все, чтобы разочаровать его. Сделал все, чтобы оттолкнуть от себя окончательно. А теперь отец сидел в моей палате и делал вид, будто ничего между нами не произошло. Он не показывал своего гнева, не читал мне нотаций, не проповедовал, но единственное, от чего батюшка так и не смог удержаться, это от того, чтобы не обратиться к моим друзьям.
– Спасибо вам, ребята! – поблагодарил он. – Я рад, что у моего сына такие надежные друзья. Может, придете вместе на воскресную службу в храм, вам понравится. Вы вообще ходите в церковь?
Сейчас спросит, носят ли они крест.
– Я… Мы… Ну… – замялся Антоха.
– Моя мама ходит, – призналась Настя, – а вот я не успеваю…
– Приходите! – Он внимательно оглядел Ежову. – Только, Настенька, придется тебе юбку надеть, знаешь, брюки – все-таки мужская одежда.
– Отец! – взмолился я, закипая изнутри.
Но Настя слушала его внимательно и даже кивала. Все мои друзья однажды проходили через это: слушали его наставления, дружно кивали, а затем… начинали меня избегать.
– Нет, я не говорю, что нужно всех женщин переодеть в длинные юбки. Главное – сердце человека, а не то, как он выглядит. Просто женщина должна быть женщиной: длинные волосы…
«Ибо царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» – знаем, знаем. Уже до тошноты!
– Папа, пожалуйста! – не выдержал я.
Повернувшись ко мне, отец Иоанн поджал губы и терпеливо вздохнул.
– Мы, пожалуй, пойдем, – смущенно сказал Антоха.
– Ага, – пробормотала Настя. – Приятно было познакомиться! – воскликнула она, когда Майкин потащил ее за руку к двери.
– Пока, – сказал я, не глядя на них.
Мы смотрели с папой друг другу в глаза.
– Вот зачем? Ну зачем ты опять? – произнес я с укором. – Ты не можешь даже пять минут побыть нормальным?!
– Евгений… – начал он.
– Нет! Не хочу слышать это снова. – Кусая губы, я шумно выдохнул. Расправил плечи. – Вот поэтому я и ухожу. Я ухожу от вас!
– Уходишь?
– Да. Я все решил.
– Куда ты пойдешь? – вздохнул он.
– Не знаю! – выпалил я, отворачиваясь. – Не знаю. Но я так больше не могу.
– Все это я буду спрашивать на зачете, так что готовьтесь! – сказал преподаватель, захлопнув свой блокнот для записей.
Я зевнула, пытаясь вспомнить его имя. Леонид? Роман? Роман Леонидович? Вот черт. Один старый профессор подловил меня на первом курсе. Помню, зависла, пытаясь ответить на вопрос в билете хоть что-то внятное, и тогда он наклонился ко мне и хитро так улыбнулся: «Скажешь, как меня зовут, поставлю трояк». Разумеется, я не знала! Теперь стала умнее: стараюсь запоминать хотя бы имя.
– Не понимаю, – фыркнула Жанна, падая на парту, – почему нельзя просто напечатать деньги и раздать всем? Да, тут, конечно, все ясно: инфляция, чего-то там еще, что уже сто раз объясняли, но бли-и-ин! Слышу слово «печатный станок» и дальше уже ничего не слышу!
– Вот да! – поддержала Окси. – Напечатали бы, и нет проблем. Наверное, я никогда не пойму, как все это работает. – Она вытянула руки, демонстрируя разноцветные ноготки. – Смотрите, девчули! Сходила вчера на маник и на педик к своей Шурочке.
– Вау-у-у! – прошептала Жанка. – Отпад!
– Красиво, – согласилась я. – Может, она меня тоже запишет?
– Конечно. На какое число? Я ей сейчас напишу, – заверила Окс. – Кстати, я сразу записалась еще и на конец месяца. Нужно уже готовиться к тусе на Ибице. Вы готовы отжечь?
– Ибица, крошки! – затанцевала прямо на стуле Жанка.
– Мои родители думают, что я еду в Лондон, чтобы подтянуть свой английский, – напомнила я. – И мне стыдно, что я их обманываю.
– А ты их не обманываешь! – пропела Окс. – Мы тебе и английский подтянем, и Европу покажем. Родителям необязательно знать всю правду. Жанка вообще сказала, что едет на Неделю моды в Милан! И неважно, что там в это время презентуют только мужские коллекции!
Они рассмеялись. А мне все равно было как-то неловко. Оставлять маму в период ее сложного разрыва с отцом… Не знаю, зря я, наверное, пообещала девчонкам…
– Оттянемся! – Жанна положила на стол ладонь.
Мы накрыли ее своими ладонями:
– Оттянемся!
– Девушки, я вам мешаю? – прервал нашу минутку радости безымянный преподаватель.
– Нет, можете продолжать! – хихикнула Окси.
– Простите, – пробормотала я, пряча взгляд.
– Блин, а если он нас запо-о-омнил? – прошептала Жанка, едва мужчина отвернулся к доске. – Придется опять класть на ночь зачетку под подушку.
– Жан, мне даже это не помогло! – поморщилась Окс. – Но учить я точно не буду. Бесполезняк!
– Тогда тебе нужно средство посильнее, – с видом знатока сообщила Жанна, – тебе нужно прикормить халяву. Взять кусочек колбасы или корейки и швырнуть за окно со словами «Халява, ловись!».
– А хлеб? Хлеба надо? Вдруг какой-нибудь бомж подберет? А тут как бы бутерброд…
– Блин, Окс, – Жанка закатила глаза. – Ты же халяву прикармливаешь, а не бомжа!
Я вздохнула, осознавая собственную безнадежность. Обычно, если я не выучу хотя бы один билет, мне попадается именно он. Но последние полгода у меня вообще не получалось хоть что-то учить. В голове было пусто. Я как будто потеряла себя и никак не могла найти.
– Смотри-смотри! – толкнула меня локтем Окси. – А нет, не смотри, не смотри!
– Да что такое? – спросила я, боясь поднимать голову.
– Там Кошкин на тебя вылупился.
– Правда?
Я думала, что после вчерашнего фиаско с падением на ботаника мне с Харитоном ничего уже и не светит.
– Точняк, – заверила Жанна, – думаю, после того, как ты вчера воскресила этого лоховоза очкастого, Харитоша тебя и приметил.
– Да-да! – кивнула Окс. – Ты почти сотворила чудо. Ты эта, как ее… Мария Магдалина! Во!
Я уронила лицо в ладони.
– Короче, все, он твой. С потрохами!
– Не уверена, что меня интересуют его потроха, – выдавила я, краснея.
Выпрямилась, осторожно повернулась и встретилась взглядом с Кошкиным.
Харитон сидел, развалившись на стуле, и смотрел прямо на меня. Самодовольная улыбка скользнула на его пухлых губах и блеснула огоньком в дерзких глазах. А потом он мне подмигнул. Под-миг-нул!
Мои щеки запылали.
– Думаете, он удивится, когда мы встретимся на Ибице? – Мне не хватало дыхания. – А если он подумает, что я ради него туда потащилась?
– Это будет уже неважно, – заверила Окси.
– Когда Матвей Скачков увидит меня в купальнике, последнее, о чем он будет думать, – это то, как вышло, что мы оказались в одном отеле, – самоуверенно заявила Жанна. – У тебя есть купальник, Ленок? Купим тебе бомбический!
Она вытянула руку, и мы дали ей «пять».
Надеюсь, все так и будет.
– Ты видела ролик, где Харитон жмет штангу от груди? – толкнула меня Жанка.
– Нет, – призналась я, – еще не успела.
Подруга протянула мне телефон, нашла нужное видео и включила. До конца пары я любовалась, как Кошкин позирует перед камерой под бодрые крики своих друзей. Пот блестит на его бицепсах, а он поднимает тяжелое железо легко и плавно, будто ему совсем не тяжело. И ничто, кроме напряжения на его лице, не выдает его усилий.
– Круто! – признала я, отдавая Жанне телефон.
– А ты теперь зайди со своего аккаунта и поставь ему лайк, – посоветовала Окси. – Пусть знает, что ты видела и тебе понравилось…
– Думаешь?
– Уверена!
– Да-да, потешь его самолюбие! – поддакнула Жанка.
Преподаватель объявил об окончании лекции, мы побросали свои вещи в сумочки и вышли из аудитории. Я на ходу листала ленту социальной сети. Чего там только не было: и бэкстейджи со съемок туалетных селфи, и прямой эфир из чьей-то спальни, и преображения с использованием целого ящика косметики, и мастер-классы по уничтожению всевозможной жратвы. Можно сутками залипать на эту ерунду! Наши фотки из примерочных и утиные губки Жанны давно и безнадежно устарели на фоне всего этого.
– Знаете вот этих людей, которые регулярно выкладывают количество шагов, которые они прошли? Разве это достижение? – усмехнулась я, листая дальше. – Пусть тогда выкладывают отчеты о своих походах в туалет. Это тоже достижение, ведь кто-то же не может сходить в туалет?
– Блин, Ленка, какая ты злая! – сказала Жанка. – Я только сегодня собиралась начать бегать!
– Люди выкладывают свои результаты, чтобы за них пора-а-адовались, – вступила Окси. – О, смотри-смотри! – Она показала на экран: – Вики выложила фотку с пробежки! Фу-у-у! Вечно нос задерет и идет, будто ее в сериале снимают!
– Да-да!
– Смотри-смотри! – Жанка даже остановилась. – Индюшки устраивают вечеринку! Вот объявление.
Мы дружно уставились на фото в ленте новостей, там были указаны адрес и дата – завтра.
– Мы должны устроить свою вечеринку! Чтобы на их жалкую вписку никто не пришел! – Окси топнула, надув губки.
– И она будет круче! В сто раз! – поддержала Жанна.
– В миллион!
– И парни придут к нам, а не к ним!
– Они утрутся!
– Утрутся!
– О чем речь? – раздался сзади бархатный низкий голос.
У меня мурашки побежали по спине.
– Приве-е-ет! – в один голос отозвались девчонки, пряча телефон.
– Привет, – хрипло сказала я, оборачиваясь.
– Мы о вечеринке! – улыбнулась Жанка, толкая меня локтем.
– Что за вечеринка?
– Самая сумасшедшая в этом году! – сообщила Окси.
– И она будет завтра! – подхватила Жанка.
– И где? – Харитон облизнул губы.
У меня закружилась голова.
– Где?.. – переспросила Окси, не зная, что ответить.
– Так это, – нахмурилась Жанка, – у Лены!
– Да? – Брови парня взметнулись вверх.
Я принялась беспомощно хватать ртом воздух:
– А… Э… В общем…
Еще недавно Ромка изводил родителей своими вечеринками. Собирал ребят со всего универа чуть ли не каждую неделю! Так почему же мне нельзя? Хотя бы разочек, а?
– В общем, да, – кивнула я, – у меня.
Он улыбнулся.
– А кто будет?
– Все! – с энтузиазмом воскликнула Жанка. – Будут все! Обязательно приходи!
– Ну хорошо. – Харитон еще раз мне подмигнул. – Ждите.
«Ну вот. Все! Тебе хана. И о чем ты только думала?» – кричал мой разум, когда я провожала его взглядом.
Девчонки захлопали в ладоши, а я так и осталась стоять, глядя парню вслед и все еще не понимая до конца, что сейчас произошло. Зачем я согласилась? Что теперь будет? Как все отменить?
От этих мыслей меня оторвало появление в поле зрения того самого, спасенного вчера парня в очках. Он шел по коридору, прижав учебники к груди и не глядя в мою сторону.
Теперь он выглядел здоровым и бодрым. А еще… милым. С этой темно-каштановой шевелюрой, смешно взметнувшейся на макушке, точно от ветра. С задумчивым выражением лица и легкой полуулыбкой, которая ему так шла, что я тоже невольно улыбнулась.
– Идем? – спросил кто-то из девчонок.
В этот момент парень повернулся, заметил меня, запнулся, и книжки повалились из его рук.
– Идемте! – торопливо ответила я.
И, едва восстановив дыхание, резко отвернулась от ботаника.
– Растяпа, – усмехнулась Жанка.
– А это не тот очкан, который в автобусе чуть кони не двинул? – спросила Окси.
– Не знаю, – ответила я, пытаясь игнорировать странное щемящее чувство в груди и направляясь в сторону нужной аудитории.
7
– И что он тебе сказал? – Глаза Антохи расширились от удивления.
Мы шли по коридору, торопясь на следующую пару, и мой друг от нетерпения буквально скакал передо мной взлохмаченным диким шимпанзе.
– Да ничего. – Я пожал плечами.
– Как? Вообще ничего? – Он остановился, в недоумении разведя руками.
– Нет. – Я пожал плечами.
Антоха почесал рыжий затылок.
– Что, даже не прочитал проповедь? Не пытался наставить на путь истинный? Не угрожал отлучением от церкви?
– Иди ты! – рассердился я, обходя его.
– Нет, правда. Ты сказал отцу, что уйдешь из дома. Я думал, он на тебя какую-нибудь херотонию наложит!
Мои руки изо всех сил сжали книги.
– Хиротония – это, вообще-то, рукоположение. Наделение правом совершать таинства и обряды. А не проклятие какое-то.
– А звучит как проклятие, согласись? – хрюкнул от смеха Майкин.
– Ха-ха, – скривился я.
– И что ты теперь будешь делать?
– Не знаю. – Моя решительность испарилась. – Раз сказал, что уйду, то должен уйти.
– И куда подашься?
– Хм… Да хотя бы в ту же вашу общагу.
– Перед началом лета? – спросил Антоха. – Еще старая смена не съехала. Нужно дождаться, когда старшекурсники получат дипломы и свалят, а это месяца через два-три, не раньше.
– Думаешь, свободных мест нет?
– Без понятия. Спроси. А на что ты теперь будешь жить?
– Об этом я еще не думал…
– Как вариант, есть куча подработок, – улыбнулся он. – Забыл? Ежова и полы мыла, и листовки раздавала, и в костюме большой котлеты зазывала народ в бургерную.
– Да, варианты всегда есть. Надо будет – котлетой поработаю.
– Может, передумаешь? Все-таки дома не так уж плохо. Они ведь не какие-нибудь сатанисты у тебя, а… – Он осекся под моим хмурым взглядом. – Понял, молчу.
– Это вряд ли. Я должен показать им, что у меня есть характер.
– А он есть?
– Есть!
– Правильно! – Антоха хлопнул меня по плечу. – Пора начинать настоящую жизнь. Без родаков! Долой крекер с молоком, даешь крепкие напитки! Привет, взросление! Пора начинать грешить, э-ге-ге-гей!
Я улыбнулся, поражаясь его неуемной энергии, а затем поднял взгляд и даже вздрогнул: в десяти шагах от меня стояла она. Лена. Руки вмиг стали непослушными, а ноги будто оторвало от земли. Я как в замедленной съемке следил за движением ее головы: вот сейчас она повернется, и мне нужно будет поздороваться. Вот сейчас, еще мгновение… А что потом? Подойти, поблагодарить ее? Или сначала представиться?
От мыслей об этом у меня перехватило дыхание. Я распахнул глаза, готовясь к такому важному моменту, как первое публичное приветствие друг друга, тряхнул головой, набрал больше воздуха в легкие, сделал еще шаг и… ничего не произошло. Лена равнодушно мазнула по мне взглядом, развернулась и заспешила прочь. И только грохот падающих книг привел меня в чувство.