Прежде чем ответить, она проверила, плотно ли прикрыта дверь, забрала свой кофе у меня из рук и кивнула на подоконник.
– Нет. Но он чего-то такое проделывает.
Я словно очнулась из прострации, только что заметив, что пью из чашки, из которой до меня пил Олег. Странное чувство. С одной стороны, на меня накатывает страх, что я переступаю личную границу Олега, с другой, непонятное будоражащее чувство прикосновения к запретному, как посвящение…
– Можешь рассказать, как проходят кастинги?
– Что? – не поняла Катя.
– Ну как их – пробы? Слушанья? Как он выбирает рабынь?
– А! Да ты сама скоро увидишь. Он только что дал отмашку на размещение конкурсной вакансии.
Я удивилась. Ведь судя по его словам, я что-то там должна выбрать, решить, а он уже во всем распорядился и решение принял. Обидно? Нет, наплевать! Нужно более трезво подходить к его выпадам. В конце концов, он хочет меня оттрахать и сделать это унизительно. Я была бы идеальной спутницей, если у меня бесконечно регенерировалась девственная плева. Но увы.
– В отборе участвуют только девственницы?
– Что? А… Нет. Этот этап он прошел. Такие истерички попадались, ты бы знала! Вот им договор даешь, где черным по белому написано, что интимные отношения обязательны. Сумма компенсации крышесносная, а им мало. Продали невинность и все им мало и мало. Тьфу. И ладно бы невинные!
– Разве нет? Девственницы же?
– Ну да, – сморщилась Катя. – Это столица, Ксюш! Здесь восстановить свою невинность, – тут она сделала «кавычки» пальцами, – плёвое дело. А еще есть технические девственницы, которые ждут именно такого случая – продать дефлорацию подороже.
– А, – понимающе кивнула я, делая себе пометку разговорить девчонок по коммуналке на предмет технической девственности.
– Потом они борзеют, а шефу нужны послушные и скромные.
– Запуганные, ты хотела сказать?
Катя отставила пустую чашку, облизнулась:
– Я сказала то, что хотела. А ты внимательно почитай приложение и поймешь, какие требования он предъявляет к кандидаткам. Хотя мне кажется странным, что договор на тебя готовлю через десять дней и при этом открываю вакансию. Мог бы потерпеть детку. Или потерпеть, пока ты деткой не станешь. Для меня вообще странно, что он не готов терпеть. Обычно шеф сдержаннее.
– Я не стану «деткой»…
– Не сомневайся, тебе даже в пробах участвовать не придется.
– Нет, Кать, я буду не «деткой», а «кисой». Бр-р-р… И если не сложно, зови меня Ксенией? Не «ксюшей», пожалуйста.
– А что с Ксюшей не так?
Я скривилась:
– Просто моё имя Ксения, а все сокращают до Ксюши, или Ксюхи, или вообще Ксю. Мне и так долю кисы принять нелегко, так хоть отзываться на своё имя, а не на сокращенное.
– Поняла, без проблем.
Кофе Кате понравилось, но он слишком быстро закончился, и я вернулась под тяжелый темнеющий взгляд Олега. Пока изучала свод правил и офигевала, он изучал мою реакцию, периодически вмешиваясь:
– Вопросов не возникло?
– Ничего спросить не хочешь?
– Тебе пока все из перечня понятно?
Отвлекал и сбивал с мысли, а спустя полчаса, вообще бросил изучаемые документы, усадил меня на диван и сел напротив.
Сначала я вникала в права и обязанности хозяина.
Мне показалось правильным, что он обязан заботиться о благополучии своей рабыни. Даже пункт, где хозяин решает моральные, физические, сексуальные и социальные проблемы подопечной не вызвал отторжения. С учетом полного пользования другим человеком логично требовать с него такие гарантии. Но поперек горла стал пункт девятый, где вид и степень наказания избирается хозяином на его усмотрение и в соответствии с тяжестью совершенного подопечной проступка. Это то, о чем предупреждала Жанна. Вот бы заранее его оговорить, чтобы потом не дергаться из-за каждого неверного шага.
Перешла к правам и обязанностям подопечной. Ну как «правам», все же к обязанностям. Прочитала первые два пункта и усмехнулась:
«Просьба хозяина равносильна приказу».
«Приказ не обсуждается, а выполняется немедленно».
Ха. Ха. Ха. Чувствую себя призывником, знакомящимся с уставом. Интересно, после присяги вместо знамени мне член хозяина целовать придется?
«Подопечная не может заговаривать с хозяином первой».
Вообще молчать буду. Если, конечно, он не прикажет говорить. Надо заготовить нейтральные темы.
Никакой лжи, предательства и унижения хозяина. Прям постриг в монахини. Чего он сам боится, что так обкладывается правилами?
«Круг общения подопечной определяет ее хозяин». Что? Это как? «Олег Константинович позвольте мне поздороваться с Катей?» Так что ли?
– Давай обсудим пункты?
– Я еще не дочитала… И что тут обсуждать: вам можно всё, мне ничего. Подчиняй и властвуй. Фу.
Он склонил голову набок, потом закурил и затянулся, не прерывая моего погружения в свод.
– Это правила для рабыни.
– Да, это очевидно, – кажется я начала злиться. И самое замечательное, когда я злилась, я переставала его бояться. Наверное, могла даже шлепнуть по руке, но испытывать не стала. Меня настолько удивило это замещение чувств, что я позволила себе немного понаглеть.
– Я думала, что мы договорились оставить Жанну…
– Кто такая Жанна? – нахмурился Олег.
Да ладно! Он каждый день пихает в нее член и не знает, как ее зовут?!
– Жанна – это ваша рабыня.
– Детка? Не знал, – судя по интонации, ему было фиолетово, узнал и тут же забыл. – Не помню, что мы договаривались. Я сделал тебе предложение и жду решения.
– А если я соглашусь?
Он стряхнул пепел, выпустил дым и посмотрел на меня из-под прищуренных век.
– Тогда тебе будет все равно, кто берет в рот мой член, пока я трахаю тебя языком.
Глава 5. Секс – это не мило
Жанна не вышла к обеду, не появилась к трем, и к шести я ёрзала на месте, мысленно умоляя ее потерпеть еще пятнадцать минут, до конца моего рабочего дня, чтобы я успела смыться и не принимать никаких решений.
Эти же пятнадцать минут и у Олега сорвали всю видимость терпения.
– Тебе лучше сегодня задержаться.
– Нет, не лучше. В шесть закончится мой рабочий день.
И как назло, без двух минут шесть, Жанна приоткрыла дверь и заглянула в кабинет.
– Тебе придется остаться, – заметно повеселев, выдохнул Олег, стаскивая галстук, отпуская по интеркому Катю, закрывая на замок двери кабинета.
– Я еще не дала согласие, – прошептала, когда он проходил мимо.
– Еще нет.
Олег, закончив баррикадироваться, подхватил Жанну под локоть и они вместе скрылись в уборной, оставив меня одну. А я все же попыталась уйти, но дверь открыть не смогла. То есть, Олег расчетливо запер двери, чтобы я не сбежала? Что за ерунда?
– Налей нам выпить. Мне коньяк, себе… Что ты предпочитаешь?
– Я не буду пить.
– Будешь.
Они в привычной связке появились за моей спиной, и мне пришлось повернуться и уступить, прислонившись спиной к запертой двери. Олег стоял между диванов, у его ног на коленях сидела немного помятая, но выспавшаяся и отдохнувшая Жанна.
– Если откажусь, могу уйти?
– Да. Тогда мы все решим через одиннадцать дней.
Олег склонил голову и прищурил глаза, хотя сейчас не курил. Я со смешанным чувством рассматривала его, без пиджака, с расстегнутым воротом белой рубашки, с закатанными по локти рукавами. За несколько дней я привыкла постоянно видеть его и теперь не вздрагивала, когда натыкалась глазами. Привыкла к его аромату и меня не прошибал пот, когда более насыщенная волна окутывала, выдавая близость Олега. Черт, я действительно привыкала к нему и переставала бояться.
Конец ознакомительного фрагмента.