– Да? – проговорила она.
– Яна Владимировна, – задушенным голосом сказала секретарша, – ваша свекровь.
Оп-па!
– Соедини, – велела Яна и, как только отыграла мелодия из «Крестного отца», сказала: – Здравствуйте, Ольга Дмитриевна. Какими судьбами?
– Здравствуй, – ответила свекровь. – А ты не знаешь?
«Вот черт! – подумала Яна. – Небось любимая внученька уже доложилась».
– Прошу прощения? – тем не менее сыграла в недоумение Яна.
– Где мой сын?
Началось. Истерики.
– Нюся сказала, что его со вчерашнего дня не было дома, – продолжала вздрагивающим голосом свекровь.
«Нюся». Яна терпеть не могла, когда дочь называли этим слюнтявым имечком. Впрочем, чего еще ждать от мужниной родни?
– Не было, – подтвердила она.
– С ним что-то случилось! – фальцетом выкрикнула свекровь.
– Да бросьте вы, – раздраженным тоном ответила Яна. – Что с ним может случиться?
– Я буду звонить в больницы, – сообщила свекровь.
«А вот это хорошая мысль, – с облегчением подумала Яна. – Пусть звонит. Кто-то должен этим заняться. Не секретарше же поручать».
– Я буду звонить, – с напором повторила Ольга Дмитриевна.
– Хорошо, – пробормотала Яна.
– Боже мой, боже мой! – запричитала свекровь. – Не дай бог, что-нибудь серьезное! – И отключилась от связи.
Яна положила трубку и с силой потерла лоб. Начинала болеть голова. То ли от перемены погоды, то ли от перемен в ее жизни. То ли от пронзительного голоса свекрови. Послал же Бог истеричку.
Ольга Дмитриевна швырнула телефонную трубку на диван и мрачно уставилась в окно. Дьявол! Она ощущала себя персонажем какой-то пьесы. Мелодрамы? Трагикомедии? Фарса? Она встала с дивана и нервно прошлась по комнате. Все еще в роли. Типичная свекровь должна была именно так и поступить при подобных обстоятельствах: начать истерить, ткнуть невестку носом в то, что та бездействует, пока муж лежит неизвестно где, с неизвестно какими ранениями, может быть, некоторые из них несовместимы с жизнью… Тьфу! Вот напасть!
Была бы Ольга Дмитриевна актрисой, можно было бы валить все на профессию, дескать, она ее испортила, и теперь она не видит различия между сценой и жизнью и продолжает лицедействовать, даже когда занавес уже опущен. Но Ольга Дмитриевна актрисой не была. Хотя и исполняла роль «свекрищи» уже много лет. Порой весьма убедительно, даже для самой себя, потому что ни одну мать не оставит равнодушным то, что вытворяет невестка с ее сыном. Пусть не любит его и не любила никогда, но хотя бы относилась к нему с уважением. А то ведь постоянно какие-то насмешечки, если не вслух, то в выражении глаз и в рисунке морщинок на лице, постоянное пренебрежительное фырканье на любую его попытку проявить свою личность, постоянное выпячивание себя, Яны Великой, в ущерб семейному взаимопониманию.
Да о чем это она? Взаимопонимания там не было с первых же минут.
Поначалу Ольга Дмитриевна думала: молодо-зелено. Приживутся, привыкнут. Опять же гонор Янин немного побледнеет или хотя бы примет приемлемую окраску, как букашка, сливающаяся по цвету с листом, на котором сидит: я здесь есть, но не лезу на глаза, просто тихонько сижу себе… Увы! С годами становилось только хуже. Гонор превратился в гонорище, а сын – в несчастное создание.
Он никогда не жаловался Ольге Дмитриевне, ничего не рассказывал, блюдя лояльность. Ради чего? Можно подумать, Яна его по головке погладит за это.
– Тебе не надоело? – однажды гневно обрушилась на него Ольга Дмитриевна.
– Что именно? – Он делал вид, что не понимает, о чем это она, надеялся, видно, что ее настроение рассосется само собой, до того, как ему придется давать ответы на ее вопросы.
– Такая жизнь.
– Жизнь как жизнь, – нахмурился он. – Получше, чем у многих. Смотри, какая чудесная внучка у тебя растет.
– При чем тут Нюся? – отмахнулась Ольга Дмитриевна. – Не уходи от вопроса. Тебе разве не претит роль тряпки под ногами?
Сын едва заметно поморщился. Конечно, сравнение с тряпкой не выдерживало никакой критики, было банально до ломоты в зубах, на грани пошлости. Пошлость в семье Вересовых не приветствовалась.
Поморщился и промолчал. И Ольга Дмитриевна как-то мгновенно сдулась, утихла. Умел он так молчать, что не захочешь ни с расспросами приставать, ни свои собственные идеи выкладывать.
Наедине же с собой Ольга Дмитриевна часто эту тему обмусоливала. Ни к чему это не приводило, кроме бессонницы, и долгое время она не понимала, зачем вообще изводит себя подобным образом. Точнее, ей было неловко признаться себе в истинной причине происходящего.
Дело было в том, что, если она не будет себя искусственно накручивать, придется признаваться в очевидной истине: случается, что она искренне восхищается невесткой.
Она ведь прелюбопытная особа, эта Яна. Умная, энергичная, уверенная в себе, словом, полная противоположность любимому сынку Ольги Дмитриевны. Он конечно же славный мальчик, но совершенно неприспособленный к жизни. И это у него в крови. Сколько усилий Ольга Дмитриевна приложила, чтобы хоть как-то научить его справляться с жизненными тяготами. Все впустую. Он в точности повторял своего отца, который и в зрелости вел себя как наивный десятилетний мальчик, мечтающий о совершенном мире. Сыну была нужна сильная женщина. Яна как раз такой и оказалась.
Проблема заключалась в том, что Яну интересовала в жизни только одна персона – она сама.
Все остальные делились для нее на две категории: те, с кем нужно жить в мире, и те, на кого можно полностью наплевать. Мир, однако, в ее понимании выглядел так: я вам говорю, как делать, вы уж будьте любезны, сделайте, иначе не видать вам моего благорасположения. Скажете, ну и дьявол с ним, с ее благорасположением? Сын думал иначе. За Янино внимание готов был удавиться. В итоге он, конечно, выжил, но продолжал жить в чуть придушенном состоянии.
«Да, – подумала Ольга Дмитриевна, подходя к журнальному столику и беря в руки телефонный справочник, – жизнь диктует свои условия, в ней выдерживают сильнейшие. Или те, кто прилепился к ним. Мальчику нужна сильная женщина, но эта женщина должна еще и любить его, а Яна его не любила никогда, ни единого дня».
Боже мой, даже не вздрогнула, узнав, что муж пропал. А если он ранен, что, и это ее не проймет? Ольга Дмитриевна сглотнула подступивший к горлу ком и лихорадочно принялась листать телефонный справочник. Звонить. Звонить! Исключить самое страшное. Немедленно!
Глава 5
Значит, больницы и морги – за свекровью. Дальше что? Работа. Надо бы позвонить мужу на работу. Хотя, может быть, он уже на связи? Она набрала мобильный мужа. «Абонент временно…» Ясно. Где-то у нее был его рабочий телефон. Яна открыла вкладку «Контакты» в своем мобильнике. Так, муж… Интересно. Яна скривила губы. Рабочего номера не было. Где же он тогда? Она точно помнила, что записывала его. А вот звонила ли когда-нибудь по нему? Яна напряглась, вспоминая. Вряд ли. Зачем, когда есть мобильный?
Может, в блокноте? Яна потянула к себе сумочку, достала из нее блокнотик в кожаной обложке с логотипом компании, открыла его, пролистала. Ага, вот он! Яна набрала номер.
– Да? – ответил бесполый голос на другом конце провода.
– Здравствуйте, – сказала Яна. – Это фирма «Ретис»?
– Да, – отозвался голос. – Здравствуйте.
– А могу я услышать Дмитрия Вересова? – спросила Яна.
– Вересова? – переспросил голос. – У нас таких нет.
– Простите? – растерялась Яна.
– У нас таких нет, – спокойно повторил голос.
– То есть как нет?
– Обыкновенно, – усмехнулся голос. – Нет, и все.
– Но ведь был? – спросила Яна.
– Не думаю, – после секундной паузы ответил голос. – А кто он по должности?
Боже мой, подумала Яна, кто он по должности? Откуда ей знать? Менеджер. Сейчас все менеджеры.
– Менеджер, – проговорила она.
– Ну да. – Голос продолжал усмехаться. – А поточнее?
Издевается, поняла Яна. Небось нечем заняться, вот и куражится. Ну, извините, этот номер с ней не пройдет. Она сделала глубокий вдох и вежливым до тошноты голосом спросила:
– А вы давно работаете в этой компании?
– Это-то тут при чем? – удивился голос.
– Вы не ответили, – сказала Яна.
– Недавно, – буркнул голос.
– А-а, – протянула Яна. – Так, может, позовете кого-нибудь, кто давно работает?
– Зачем? – Голос был явно недоволен.
– Будьте так любезны, – резко сказала Яна, – позовите кого-нибудь, кто давно работает в вашей компании.
Голос на секунду затаился. Соображает, поняла Яна, лезть в драку или нет.
– Ладно, – нехотя ответил голос. – Подождите минуточку.
Любопытно, большая у них фирма или нет? А то, может, там всего ты, да я, да мы с тобой, и тогда ее наезды, мол, вы просто не всех тут знаете, потому что всего ничего работаете, будут выглядеть смешно. Впрочем, уже поздно. Уже наехала.
– Алло, – услышала она сочный баритон. – Я вас слушаю.
– Добрый день, – сказала Яна.
– Добрый, – ответствовал баритон.
– Вот ищу, – с легким смешком продолжала Яна, – Дмитрия Вересова, а мне говорят, что он якобы у вас не работает.
– Не работает, – сказал баритон.
«Что за ерунда?» – подумала Яна.
– Уже давно не работает, – добавил баритон.
«Так все-таки, – подумала Яна, – он там работал».
– Давно – это сколько? – спросила она.
– Ну-у, – задумался баритон, – я даже не знаю… Сейчас соображу. Наверное, с год или что-то около того. Правда, я слышал, что мы его иногда привлекаем к проектам, но это вам нужно с Красавиной пообщаться. А вообще, – спохватился вдруг баритон, – вы Вересова-то по какому вопросу ищете?
– Да знаете, – Яна лихорадочно пыталась сообразить, что бы ответить – признаваться в том, что она Вересову жена, никак не хотелось, – как-то разговаривали с ним по поводу вашей продукции…
– Ниток, что ли? – перебил ее баритон.
Ниток? Муж занимался нитками? Это было для нее открытием. Почему-то Яне всегда казалось, что речь шла о каком-то оборудовании.
– Ну да, – тем не менее ответила она.
– Так мы можем пообщаться и без Вересова, – предложил баритон. – Хотите каталог?
– Э-э… – растерялась Яна.
– Давайте ваш мейл, – велел баритон.
«Ну вот еще!» – подумала Яна. В мейле ее фамилия была написана полностью. Но игру, которую она невзначай затеяла, следовало довести до конца.
– Давайте лучше ваш, – предложила она. – Как вас, кстати, зовут?
– Виктор Климкин.
– Очень приятно.
– А вас? – поинтересовался баритон.
– Марина, – пробормотала Яна.
– Марина?.. – Баритон ждал продолжения.
– Пока просто Марина, – сказала Яна, – если вы не возражаете.
– Да что вы, – усмехнулся баритон, – какие возражения! Пишите мой адрес, просто Марина, – и продиктовал ей свой мейл.
Яна, как под гипнозом, записала.
– Черкнете свои координаты, я вам вышлю каталог, – проговорил баритон.
– Хорошо, – ответила Марина, – спасибо. А Вересов…
– А Вересов ушел, не знаю даже куда, – сообщил баритон. – И как его найти, тоже, к сожалению, не подскажу. Хотите, соединю с Красавиной?
– Давайте, – согласилась Яна.
Красавина показалась Яне совсем юной девицей. Голосок тонкий и звонкий, речь быстрая, почти скороговорка.
– Вересов после того, как уволился, – частила Красавина, – у нас иногда привлекается как эксперт. Но это всего раза три или четыре за год было. И то он как-то без особого удовольствия работал, просто, видно, по старой дружбе. Похоже, что дополнительные деньги ему не сильно нужны. А находим мы его по мобильному. Нового телефона рабочего не знаю. Куда ушел? Тоже понятия не имею. Он никому не говорил. Вроде бы. А может, и говорил, ну, так всех сто тридцать человек не опросишь, верно ведь? А вам зачем Вересов?
Яна повторила свою легенду насчет ниток.
– Так вам Виктор все и расскажет, – сказала Красавина.
– Да, спасибо, – забормотала Яна, – мы уже договорились.
– Дать вам мобильный Вересова?
– Да у меня есть… – начала было Яна и осеклась: а вдруг у мужа два мобильных? – Давайте.
Красавина продиктовала известный ей номер. Номер, который не отвечал.
Яна распрощалась со стремительной Красавиной, швырнула трубку на стол и хмуро уставилась в окно.
Что все это означает? Муж, который, как ей всегда казалось, не был способен ни на какие сюрпризы, дурил ее. Причем уже целый год. Но, что странно, в семейный бюджет он вносил ту же сумму, что и в бытность свою менеджером фирмы «Ретис». Конечно, эти деньги не шли ни в какое сравнение с Яниным вкладом, но ведь сумма не изменилась. В каком месте он ее нынче зарабатывал? И – самое главное – почему Яне ничегошеньки не было известно о столь серьезных переменах в жизни мужа?
Хорошо, пусть она никогда не проявляла особого интереса к этому, но ведь он всегда ей все рассказывал. Слушала она, не слушала, Димка докладывал о крупных и мелких событиях своей жизни с завидным постоянством. Считал, что это – неотъемлемая часть жизни каждой нормальной семьи. Она обычно не перебивала его. Просто отключалась и думала о своем. Порой, когда в его речах что-нибудь привлекало ее внимание, Яна включалась обратно и расспрашивала о деталях. Может, он говорил, да она просто была в отключке? Яна порылась в памяти. Да нет, уж об уходе с работы, на которой он отпахал около семи лет, она бы послушала. Как минимум для того, чтобы узнать, почему он это сделал и куда попал теперь. Чем он, интересно, занимается нынче? Тоже нитками? Маловероятно. Иначе бы все эти Климкины и Красавины знали об этом. Обычно, когда уходят к конкурентам, это становится известно.
Он точно отправлялся каждое утро на работу… Или нет? Яна задумалась. Она внезапно поняла, что первой всегда покидала квартиру она. Их контора славилась старорежимными привычками – рабочий день начинался с девяти. Муж работал с десяти. Получалось, что Яна даже точно не знала, ходит ли он сейчас на какую-нибудь работу или нет. Да ходит наверняка, иначе откуда деньги? Может, даже пошел на повышение. И что, имеет теперь заначку? Да и черт с ним, пусть имеет. Дело-то не в деньгах. Яна могла сама прекрасно прокормить семью. Так было всегда, с самого начала их семейной жизни. Яна всегда зарабатывала больше… Как-то у нее сразу стало получаться. А у него нет. Впрочем, нет, не так было. Сначала у него все шло замечательно. Года три или четыре. А Яна болталась на задворках. И ее это смертельно раздражало. Потом все встало на свои места. Она сменила работу, денег прибавилось, и пошло-поехало. Он тогда, помнится, несколько растерялся. Задергался, засуетился. Все без толку. Потом привык к новому раскладу. И перестал стараться что-то изменить. Яна была несколько разочарована. Она ожидала, что он начнет бороться за первое место. Тогда она полезла бы еще дальше. А он не стал бороться. Успокоился на достигнутом. Занялся домом и дочерью. «Тряпка», – подумала тогда Яна. У нее и раньше мелькали такие мысли, но она полагала, что из этой тряпки все же удастся сделать что-нибудь приличное. Однако тряпка преображаться не пожелала. Да и ладно. В конце концов, если бы муж не взялся за домашние проблемы, ей бы пришлось решать их самой, а это – время, силы, деньги…
«И все-таки, откуда он их берет сейчас, эти деньги?» – подумала Яна.
И вообще, что все это значит?! Ей вдруг стало душно. Кровь прихлынула к щекам, горло перехватило. На воздух! И Яна рванула прочь из кабинета.
У жабы что-то случилось, поняла Олеся. Вон как носится! Как ошпаренная. И свекровь ни с того ни с сего позвонила. Редкий случай. За время Олесиной работы у Яны жабина свекровь звонила всего лишь раз. Правда, и того несчастного раза хватило, чтобы понять: у жабы с матерью мужа отношения натянутые. Они предпочитали общаться друг с другом как можно реже. Так что сегодняшний звонок был явлением экстраординарным. «Экстраординарным», – с удовольствием произнесла шепотом Олеся. Так жабе и надо! Нечего нос задирать. Все у нее должно быть как у нормальных людей. И пусть жабе судьба отвалила целую тарелку меда, все равно рано или поздно окажется, что не все с ним в порядке. Как у всех нормальных людей. Что же такое произошло?