В лицо брызнула кровь.
Ледяная.
И я открыла глаза.
Глава 10. Кунай
Боль пронзила пах так, что в глазах на миг потемнело. Сучка двинула меня коленом с невероятной силой…
Моя Тэкэра!
Дикая кошка, с которой мы устраивали жёсткие и чувственные игры на грани безумия, не вылезали из постели неделями, выжимали из друг друга удовольствие до последней капли. До умопомрачения.
Я давно научился терпеть боль. Даже когда меня, привязанного к стулу, терзал Ингот, я молчал. Ни крика, ни стона не издал, пока этот сучара срезал с моей лопатки татуировку с именем моей любимой. Девушки, которая посмела его предать.
Моя Тэкэра.
Ты моя боль, которую я не могу сдержать. Я готов выть в голос, стоит лишь представить, что ты попадёшься этим ублюдкам. Не допущу этого. Даже если придётся тебя сломать, им ты не достанешься.
Отрешившись от перекручиващей пах боли, я сжал пальцы на шее девушки. Отработанное годами мастерство, я делал это не задумываясь над тем, как сильно давлю и вдруг что-то сделаю не так. Уже физически чувствовал ту грань, что разделяет сон и смерть. Тэкэра обмякла в моих руках. Так-то лучше.
Я снял, буквально разодрал, остатки ее одежды. Футболку, под которой скрывалась налитая грудь, и брюки, что жестоко прятали стройные сильные ноги женщины. Подрагивая от возбуждения, медленно снял ее трусики и внимательно осмотрел обнажённое тело с молочно-белой кожей. Отвёл с высокого лба тёмные волосы, прикоснулся кончиками пальцев к закрытым векам.
Раньше мне казалось, я смогу нарисовать лицо любимой, так оно врезалось в память, так её образ пророс в моё сердце. Но сейчас смотрел и не мог понять, что меня тревожило.
Она или не она? Моя или не моя?
Овал лица и нежные полные губы, которые хотелось терзать, посасывать… видеть на своём члене.
От одного воспоминания кровь быстрее побежала по венам. Боль снова пронзила низ живота. Сучка вывела меня из строя на пару дней точно. Теперь любое возбуждение будет напоминать об ударе. Умница, девочка! Не забыла, чему учил…
Только вот упрямо делает вид, что не моя, пробуждая во мне хлестающую по нервам тьму. Неприятно понимать, почему так произошло. Видеть её, желать и помнить о предательстве. Тэкэра – одиночка, всегда была такой. Я купался в силе своего чувства, отдался стихии, которая сделала меня глухим и слепым. Ради этой женщины был готов на многое… Чем она и воспользовалась. Подставила меня и сбежала.
Не любила.
В грудь будто воткнули кунай и провернули, пальцы мои сжались на нежной девичьей груди. Не похоже, что ребёнок её, очертания упругих округлостей были такими же, как в моей памяти. Совершенная красота. Тёмно-розовые бутоны сосков манили прижаться к ним губами, прикусить, оттянуть, вырывая сладкий стон пробуждающейся страсти.
Пах снова пробило резью. Твою мать!
Я разжал руку и опустился ниже, поглаживая бархатистую кожу, проводя кончиками пальцев по линиям рёбер. Коснувшись впадинки пупка, нахмурился. Казалось, я помнил каждую чёрточку лица Тэкэры, каждую линию её соблазнительного тела, но за полтора года что-то могло стереться. Да и женщина могла измениться.
Жаль, что у Тэкэры нет крупных родинок, по которым я мог бы точно определить, она ли это. Или шрамов… Вздрогнул. Не жаль! Пусть все шрамы останутся на мне, включая и тот, что теперь на месте тату.
Ингот попытался вырезать девчонку из меня, но для этого надо было втыкать нож не в спину, а в сердце. Тэкэра прочно обосновалась там.
Рывком перевернул женщину и провёл пальцами по бусинам выступающих позвонков, сжал ягодицу. Одной рукой, другой. Упругая, как всегда. Сильная. Способная ногами вывернуть такое, что ни одному ниндзя не снилось. Она лучшая. Стремительная и беспощадная, как куфия (ядовитая змея, встречающаяся в Японии – прим. автора).
Сколько не рассматривал женское тело, но не заметил ничего, чтобы указывало, что передо мной чужая Тэкэра. Разве что пупок, казалось, выглядел странно, да ещё красноватый шрамик под коленом. Но его в расчет брать не стоит. Похоже, она сильно упала примерно год назад.
Уголки губ дрогнули. А эта чертовка умудрилась посеять во мне сомнения. Отличная игра. Трахнуть бы её…
Снова пах пронзила короткая боль.
Я поморщился и разжал пальцы, отпуская ягодицу. Осторожно перевернул и, проверив пульс, поднялся. Глядя на девушку, мазнул взглядом по темному треугольнику между ног. Раньше Тэкэра убирала там всё, до последнего волоска, не желая упускать ни капли удовольствия от наших игр.
Даже в таких мелочах всё продумала. Новая Тэкэра.
Но такая же моя.
Моя?
Какую бы маску ты не надела, от меня тебе не избавиться.
Наклонившись, снова посмотрел на шрамик под коленом. Год-полтора… Почти лег на нее, испытывая жгучее желание взять ее здесь и сейчас, пока не противиться.
А может, женщина не пытается меня обмануть? Вдруг сама искренне верит, что эта никчемная скучная жизнь, ребёнок и муж – настоящие?
Меня уже посещала мысль об амнезии. Для этого я и прихватил того придурка, что до сих пор томится в багажнике.
Тэкэра крупно вздрогнула и, вцепившись в свою шею пальцами, судорожно втянула воздух и толкнула меня в грудь. Распахнув глаза, зашипела:
– Ты-ы-ы… – В миг поняла, что раздета, попыталась выползти из-под меня, но не смогла. – Почему не убил?
После двух секунд сопротивления она все-таки сдалась. Опустила руки и, прикрыв обнаженную грудь ладонями, сильно укусила губу, отчего старая ранка закровоточила. В глазах задрожало синее ненавистное пламя.
– Мерзкий извращенец!
И отвернулась.
Я лишь хмыкнул и кивнул в угол комнаты:
– В той сумке твои вещи. Оденься, не искушай меня.
Поднялся и направился к выходу. У двери замер и, не оборачиваясь, бросил:
– Не думай, что тебе удалось провести меня, Тэкэра. И не пытайся снова сбежать, теперь я не дам шанса. – И добавил тише: – Шанса Инготу добраться до тебя.
Глава 11. Тэкэра
Не тронул.
Раздел, разглядывал, как будто собирался продать или разорвать, а потом ушел.
И даже через пятнадцать минут не вернулся.
Не убил.
Давил, пугал, но не подвел к черте забвения. Лишь окунул в жуткий кошмар. Эти глаза живой куклы… Бр…
Долгое время я боялась пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимание. Шея не болела, даже потрогала руками – никакого дискомфорта, будто убийца нажимал на нужные точки, которые просто выбили меня из сознания.
После, когда никто так и не пришел меня добивать, я повернулась набок, закуталась в одеяло и уставилась в мутное от слез пространство.
Как же паршиво.
Так же паршиво было, когда я на премьере слетела со сцены и чуть не потеряла ребенка. Я тогда даже не знала, что беременна. По утрам подташнивало, но думала, что это от недоедания, тяжелых репетиций и нервов из-за Толи. Он не разделял мое увлечение танцами. Считал, что зря трачу время – все равно балерины после тридцати никому не нужны. Это он так говорил.
– Вы беременны, – сказала врач, зайдя в палату. Присела на стул, а я сдавила кулаки и прошептала:
– Не может быть. Я пила гормональные, не пропускала.
– Такое случается, – спокойно ответила женщина, дописала что-то в карту и приподнялась. – Угроза есть из-за травмы, потому мы вас на две недели оставим в больнице.
– Конечно, – кто-то сказал. Я лишь через несколько секунд поняла, что это мой голос.
Едва оправилась от новости, что из-за растяжения и ушиба бедра мне придется отложить выступление. Марина, моя дублерша и замена, сияла от счастья, когда меня выносили из зала.
И вот новое потрясение. Вычеркивающее танцы из моей жизни навсегда. Я понимала, что в балете уже не смогу полноценно работать. Разве только педагогом.
Подвела столько людей. Так долго учиться и зря. Мама бы никогда не простила мою промашку, но как же жаль, что она не рядом. Пусть бы лучше поругала меня.
Может, сделать аборт? Неизвестно, как воспримет новость о ребенке Толя. Нужна ли мне такая обуза?
– Вот список, что нужно купить, – положив листок на тумбочку, врач поспешила к выходу.
– А до какого срока можно сделать аб… – я запнулась на последнем слове и сжалась от пронзившей тело невидимой боли.
Стоп. Мне ведь дали увидеть мир. Пусть и воспитывалась я чужими людьми, хотя считала и считаю их родными, но где-то на земле есть женщина, которая меня родила, а не убила в утробе.
– Нет-нет, – я мотнула головой и остановила речь врача взмахом руки. – Я буду рожать, – и стыдливо заулыбалась. – Просто… шокирована. Не ожидала, что это случится сейчас.
Женщина склонила голову, немного прищурилась и мягко сказала:
– Вот и хорошо. Сомнения в таком деле – плохой советчик.
Что-то скрипнуло в доме, и я вернулась из воспоминаний в реальность. Прислушалась. Дочь не плакала.
А если этот зверь с черными глазами ее убил?
Тишина в доме была пугающей. Грудь сдавило испугом за мою кровиночку. Я слетела с кровати, добежала до двери и остановилась, прижавшись к стене.
Прикрыла себя руками, беспомощно и бесполезно скрывая ладонями набухшие от необъяснимого возбуждения соски.
Вот урод. Раздел меня и одежду забрал. Трогал без разрешения.
Но почему я дрожу от мыслей об этом? Почему так сладко потягивает в паху, когда представляю, что его руки сжимают мои ягодицы и тянут на себя, нанизывают на налитую плоть? Почему?!
Я отряхнулась, прогоняя пошлые неправильные мысли. Волосы рухнули на плечи и накрыли грудь.
Выходить голой из комнаты мне не хотелось, потому я бросилась к углу и взяла сумку. Подхватив одеяло с кровати, поспешно завернулась в него и осторожно вышла в коридор.
Везде пахло пылью и сухой травой, а еще здесь было жутко холодно, плечи пробирало до косточек, и изо рта шел легкий пар. Я сразу не заметила этого, потому что была не в себе, сильно переволновалась из-за последних событий.
После выступлений меня часто рвало в гримерке, бросало в жар, потому я не удивилась, когда стало плохо в машине. Мой тренер говорил, что это у меня надпочечник так работает, выбрасывает в кровь слишком много адреналина для моего веса и роста.
Я прокралась к другой комнате. После яркого света в спальне, здесь было очень темно. Пришлось ориентироваться на ощупь, потому доверилась интуиции.
Соседняя дверь привела меня в комнату к дочери. Я подошла к кровати и присела на колени, всмотрелась в бледное личико малышки. Мое темноглазое счастье спало спокойно. Дочь была укрыта мягким одеялом, с одной стороны кто-то подложил подушки, чтобы она не упала во сне.
В груди екнуло. Этот изверг укрыл дочь и ничего не сделал ей. Но почему он так ее рассматривал? Что хотел?
Я снова прислушалась. Тихо. Даже слишком. Неужели мой враг уснул?
Я бросилась к сумке. Вывернула содержимое на другую сторону широкой кровати. Делала все тихо и быстро. Нашла черные штаны из плотной ткани, белоснежную майку и прихватила курту из коричневой кожи. Все подошло идеально, будто на меня шито. От одежды приятно пахло, но не мной. Дорогими изысканными духами, а еще чистотой и почему-то остротой. Будто привкус имбиря оставался легкой щекоткой на языке после вдоха.
Я встала к зеркалу, что в темноте ночи показывал только силуэт, приподняла волосы и повернулась немного.
Другая. Чужая жизнь. Я словно ее примерила.
Снимать вещи не буду, даже если они не мои, а той, что была на меня похожа. Лучше поищу отсюда выход. Этот урод меня не удержит. Осталось найти свою сумку с деньгами и ключи от джипа.
Но сначала бы попасть в туалет.
Я проверила еще раз, что дочь спит очень крепко – устала моя кроха – и выскользнула снова в коридор. Он вывел меня в гостиную. Здесь была старая кухня, а рядом я нашла уборную, совмещенную с ванной. Внутри все еще стоял пар и прохладный мятный аромат геля для душа – мой враг смыл с себя грязь, а меня бросил грязную в комнате, будто животное. Хорошо хоть не в хлеву оставил.
Я закрылась изнутри на щеколду и, быстро умываясь, ломала голову, где сейчас мерзавец. Спит?
От напряжения и постоянного ожидания нападения у меня подрагивали пальцы рук и дергалась нижняя губа, но ноги крепко стояли на полу. Если нужно, я даже убежать смогу, сил хватит на марафон. Только вот боялась, что дочь будет сильно плакать и не выдержит длительной погони.
Значит, нужно быть хитрее.
Выбравшись из ванной комнаты, как вор, я тихо прошла по всему дому и никого не нашла. Он меня оставил? Уехал?
Сначала я испытала облегчение, а потом, машинально засунув руки в карманы куртки, наткнулась на что-то круглое, и мне стало жутко страшно, ведь я осталась одна неизвестно где. Выберусь ли из этой глуши?
Я вытащила предмет и посмотрела на находку. Это была пуговица. Пуговица от моей мотанки!
Когда мне исполнилось шестнадцать, родители рассказали, что они меня удочерили. В нашей семье было заведено говорить правду, а эта тайна сильно их угнетала и мучила много лет.
Тогда они и отдали куклу. И сейчас я в руках держала ее второй глаз. Темно-коричневую, пузатую пуговицу с ножкой.
Когда родителей не стало, я бросила мотанку в ящик комода и до рождения дочери не вспоминала о ней. А когда случайно наткнулась через несколько лет, тряпичное создание было уже без глазика. Всегда считала, что пуговица просто потерялась, оторвалась, да мало ли. Такую же найти в магазине не смогла, потому пришила похожую.
Но готова поклясться, что это та самая недостающая деталь из моего прошлого.
Глава 12. Кунай
Я подошёл к машине и положил руки на холодное железо. Открывать багажник не спешил, прислушивался. Не к тому, что внутри, а к ветру, который доносил звуки с трассы. Протяжный вой спешащих машин. Он нарастал, а потом начал стихать. Мимо…
Это место знаю лишь я, да старик, у которого пришлось прятаться после одной неприятной истории. Дед был благодарен, потому и приютил. Хотя я бы на его месте так не поступил. Ведь мне не удалось спасти ту девушку с короткими рыжими волосами. Никогда не забуду, как убивался старик над её растерзанным телом. Оказалась не в то время не в том месте… Дед решил, что я отомстил её обидчикам, а я лишь, исполняя приказ Ингота, ликвидировал опасного конкурента.
Ну и всех, кто измывался над девчонкой.
Старика больше нет, и дом теперь принадлежит мне. Единственное убежище, которое удалось утаить от Ингота. Потому что я ждал Тэкэру, искал её и планировал привезти сюда. Спрятать. И вместе решить, как нам спасти очаровательную попку от мести босса.
Но эта чертовка не желает сдаваться. Словно маленькая птичка, Тэкэра рвётся на свободу, не подозревая, что за прутьями клетки её поджидает ястреб.
Но кто же удерживал мою любимую полтора года? Кто был рядом, ласкал и трахал её? Ногти мои заскребли по железу, раздался противный режущий слух звук, которому вторило тоненькое подвывание.
Я рывком раскрыл багажник и скорчился от ударившего в нос запаха страха. Его ни с чем не перепутаешь. Кислая соль, что разъедает ноздри. Наверное это ощущает хищник, когда натыкается на падаль.
Преодолев секундное омерзение, я схватил что-то бормочущего мужика за грудки и вытащил из багажника. Вжав в бок машины одной рукой, другой вытащил кунай и медленно провёл по худой шее. Кадык пленника задёргался, глаза выпучились.
– Давай-ка познакомимся, – выдохнул в его бледное лицо. – Я тот, у кого ты увёл женщину. А ты – падаль! Ясно?
Он быстро закивал, снова попытался что-то сказать, но челюсть его дрожала так, будто трус вот-вот себе язык прокусит.
– Его боишься? – выгнул я брось и погладил лезвием его щетину. – Рассказывай, падаль, что ты сделал с Тэкэрой?!
– П-п-рос-с-тите, – с трудом выдавил мужик.
– Не мечтай, – осадил я. – Никакого прощения. Ты посмел коснуться её совершенного тела своими грязными ручищами. Сколько раз ты имел мою жену, тварь?