Посоветовавшись с Прокошиным и Петекотлем, Мещерский решил, что новая атака маловероятна. А если, паче чаяния, атака и состоится, то гарнизон ее легко отобьет. После такого разгрома индейцы, наверняка, поспешат убраться с острова. Марти поднял давление пара в котлах и двинулся вокруг далеко выступающей на запад юго-западной оконечности острова. Пройдя за три часа 40 миль, Марти остановился по центру пролива, отделяющего остров от материка, но, ближе к материковому берегу, чтобы туземцы не могли заметить его с острова.
После полудня сигнальщики доложили о подходе со стороны Тринидада большого количества лодок, примерно 60 – 70 штук. Прикинув, что лодки уже отошли от острова не менее, чем на 5 миль, командир приказал дать полный ход и идти навстречу. Лодки шли беспорядочной кучей. Подойдя поближе, Мещерский разглядел, что в каждой лодке типа каноэ находилось 10 – 12 гребцов. Почти во всех лодках сидели пассажиры, видимо, взятые пленные. Марти врезался в самый центр кучи. Некоторые лодки попали под форштевень. Увидев стремительно надвигающийся корабль, гребцы и пассажиры с них прыгали в воду. Поднятая кораблем на полном ходу волна легко переворачивала лодки. За первый проход затопили два десятка лодок.
Пойдя флотилию лодок насквозь, Марти, не снижая хода, развернулся и ринулся на скопление лодок снова. За второй проход утопили еще полтора десятка. Туземцы поняли ситуацию. Лодки бросились врассыпную. Марти кружил вокруг них, снова и снова проходя сквозь скопление. Через час на плаву осталась дюжина лодок, далеко рассыпавшихся по проливу. Мещерский решил, что урок туземцам дан запоминающийся, и прекратил бесчинствовать. Гоняться на корабле в шесть тысяч тонн водоизмещением за туземными пирогами было глупо, а тратить на туземцев патроны – жалко. Марти лег в дрейф. С корабля спустили все катера, баркасы и шлюпки. Гребные лодки собирали из воды туземцев, вязали их и передавали на катера. Катера отвозили пленных на корабль. Из воды подняли почти четыре сотни душ. Подобрав всех держащихся на воде, Марти лег на обратный курс.
До заката успели вернуться к крепости и передать пленных на берег. Петекотль отсортировал агрессоров от захваченных ими пленных. Бывших пленных отдали вождям. Из захватчиков отобрали полторы сотни самых здоровых. Полсотни оставили в Сталинграде в качестве бесплатной рабсилы. Сотню снова погрузили на Марти. В Крыму рабсила тоже будет отнюдь не лишней. Около ста пятидесяти пленных воинов передали Петекотлю во временное пользование. Ему же отдали все оружие с костяными и каменными наконечниками. Все медное и бронзовое оружие забрали себе. Лично Петекотлю презентовали бронзовые копье и большой нож.
Вождь второго прибрежного племени Кутеметль, до печенок впечатленный мощью камчатцев, походя разгромивших полутора тысячную армию, напросился на аудиенцию. Очень просился в союзники на тех же условиях, что и Петикотль. Мещерский пошел ему навстречу, в качестве вступительного взноса потребовав 10 девушек, 20 свиней и 40 коз. К удивлению капитана, вождь был в полном восторге от совершенной сделки, и пообещал оставить в крепости еще 36 девушек за 18 ножей. Тут же союзнический договор подтвердили клятвами. Петекотль стал свидетелем договора. Каперанг сделал зарубку в памяти. Этот вопрос нужно было срочно согласовать с верховным вождем Тетикетлем. Иначе тот мог обидеться и пойти войной на союзных вождей. Война на острове была камчатцам совершенно не нужна. Стемнело. По периметру зажгли фонари. Во избежание. Керосина было хоть залейся.
Наутро командиры крепости отчитывались о проделанной работе.
Прокошин доложил, что с учетом опыта прошедшей компании, намерен построить на внутренней стороне стены сплошной помост для туземных лучников, оборудовать отхожие места на 1000 человек и загон для скота. Кроме того, выкопать на ручье пруд для создания запаса пресной воды на случай осады. На тысячу человек имеющийся в крепости родник давал воды только – только на питье и приготовление пищи. На бытовые нужды его не хватало. Каперанг посчитал первоочередной задачей только строительство пруда. Следующее нападение туземцев, он был уверен, состоится не скоро. А при нападении испанцев, в крепости можно будет принять только воинов союзных племен. Женщины и дети успеют уйти в лес.
Врубель доложил, что хранилища нефтепродуктов заполнены под завязку. Мещерский сразу дал команду заполнить танки Марти нефтью, соляркой, и керосином. Выжигание древесного угля идет успешно. Начали добычу болотной железной руды по методу, описанному в Брокгаузе. К строительству плотины и ГЭС пока не приступили. Каперанг, похвалил, сказав, что теперь, с новой рабсилой, можно будет заняться и плотиной. Приняв доклады, захотел посмотреть технологические процессы в натуре.
Прямо на вырубке были заложены три углевыжигательных костра. Каждый кубов на сорок дров. В кучи закладывали только дрова, напиленные из сухостоя. На просушку под навесами заложили еще три сотни кубов древесины. В первой куче процесс горения уже закончился. Полученный уголь остывал под слоем грунта. Два костра еще дымились. Четвертый костер только начали собирать. Каждый костер по прикидкам должен был дать порядка 5 тонн угля.
На небольшом болоте, оказавшемся прямо на вырубке вблизи ручья, установили бревенчатый сруб и начали выбирать из него грунт, подкапываясь и под сам сруб. После заглубления в торфяной грунт на два метра в торфе появились гранулы коричневого цвета – бурый железняк, железная руда, содержащая порядка 30% железа. Грунт, содержащий гранулы промывали в лотках. Углубившись на четыре метра, добыли две тонны железняка. Заглянув в сруб, Мещерский увидел на дне четверых туземцев, по колено во влажной жиже наполнявших корзины грунтом. Двое поднимали на корзины на веревках, четверо относили корзины на берег ручья, где еще четверо промывали грунт в лотках. На всех тяжелых работах по выжиганию угля и добыче болотного железа были заняты только аборигены. Теперь на эти работы можно будет поставить захваченных пленных.
Экскурсия еще не закончилась, когда из крепости прибежал посыльный, и сообщил, что с Марти наблюдают три парусника. Мещерский рысью помчался на берег и катером переправился на корабль. Звягинцев уже развел пары. С мостика в бинокль на горизонте отчетливо были видны три парусника. Пока не понятно, какого типа. Парусники шли со стороны Конкерабии на удалении примерно пяти миль от берега. Мещерский был уверен, что с парусников Марти еще не заметили. Окрашенный в шаровой цвет корабль на фоне берега с такого расстояния различить было невозможно. Приказал дать малый ход и, прижимаясь к берегу, уходить от испанцев.
***
Капитан-командор дон Планель де Бардакс был опытным и осторожным моряком. Поэтому, он не повел свою эскадру сразу к крепости таинственных пришельцев. Прочитанный рапорт дона Истебана внушил ему уважение к возможностям их корабля. Он, конечно, не поверил, что корабль может быть целиком железным, иметь такие огромные размеры и ходить против ветра без парусов. Он предполагал, что благородные доны Истебан и Эрнандо слегка перекурили травы, закупленной у индейцев. Но, пушки у пришельцев определенно были дальнобойными и скорострельными. Для выяснения последних обстоятельств дон Планель зашел в форт Конкерабия.
Командир форта сообщил ему, что по сведениям, полученным от вождя островных индейцев, пришельцы закончили постройку обширной деревянной крепости, после чего их корабль ушел в неизвестном направлении. В крепости остался небольшой гарнизон, не более полусотни солдат. Это известие сильно обрадовало капитан-командора. Еще больше поднял ему настроение командир форта, сообщив, что верховный вождь только что объявил полный сбор воинов племен для отражения нападения материковых индейцев, причем высадились эти индейцы на южном берегу острова, рядом с крепостью пришельцев. Так что пришельцы, вероятно, имеют большие проблемы с материковыми индейцами.
И в самом деле, оборонять обширное укрепление малым числом солдат против большой орды туземцев – дело весьма не простое. Может быть, туземцы уже варят пришельцев в котлах. На трех кораблях эскадры было 550 человек и 98 пушек. Имелась реальная возможность взять крепость и захватить кого-нибудь из пришельцев в плен. Толпы голых индейцев благородный идальго совершенно не опасался.
Капитан-командор приказал отплывать на рассвете. К полудню эскадра подошла к к месту предполагаемой крепости.
***
Не доходя пяти миль до крепости, парусники, шедшие кильватерной колонной, разделились. Самый большой, четырехмачтовый, продолжал идти вдоль берега, на удалении пяти миль от него, однако снизил ход, убавив паруса. Самый малый, трехмачтовый, свернул левее и пошел вдоль берега. Средний корабль взял курс посередине между большим и малым, примерно в двух милях от берега. Эскадра, таким образом, развернулась во фронт. Марти отошел от крепости на 8 миль, затем ускорился до полного хода и стал обходить испанцев по дуге, заходя к ним в тыл. Когда малый парусник еще только подходил к вырубке, Марти уже был в пяти милях мористее большого.
– Это уже не заход случайного корабля! Эта эскадра пришла специально по нашу душу. И скорее всего, по приказу губернатора. Кроме него, такую эскадру здесь никто не соберет, – сказал Мещерский, обращаясь к старпому.
– Согласен. Это, можно считать, официальный визит, – ответил Звягинцев.
– Про захват нами когга и каравеллы губернатор наверняка не знает. Так что, надо дать испанцам возможность действовать первыми. Может, они с миром идут? Первыми открывать боевые действия против официальной делегации не будем, – резюмировал каперанг. И тут же продиктовал радиограмму Прокошину:
– Первым огня не открывать, ждать выстрела испанцев. Корабль, идущий вдоль берега, постарайтесь не утопить и не сильно разбить. Пусть выбрасывается на берег. Экипаж берите в плен. Два дальних от берега корабля беру на себя.
Прокошин готовился командовать боем с наблюдательной вышки, когда принесли радиограмму командира. С вышки просматривалось два корабля далеко в море. Третий пока не наблюдался. Все силы гарнизона были в боевой готовности. Стрелки и резерв переброшены к воротам. На башнях остались только индейцы Петекотля с луками. Сам вождь тоже напросился на вышку.
– Боеприпас осколочный! – скомандовал старлей сигнальщику. Тот замахал флажками. Фугасные снаряды могли пробить в деревянных бортах слишком большие дыры и утопить парусник.
Наконец из-за деревьев на правом краю вырубки показался третий корабль – трехмачтовая каравелла. Прокошин напрягся. Каравелла шла в трех кабельтовых от берега. То есть, береговой частокол и башни окажутся в зоне действенного огня корабельных пушек. В сочетании с поступившим приказом командира это было опасно. Прокошин приказал убрать пулеметные расчеты с башен за стену. Сигнальщик отмахал сигнал.
Каравелла приближалась. Расстояние от нее до угловой башни сократилось до 5 кабельтовых. Нервы вибрировали. Наконец, у борта парусника сверкнула вспышка и вспух клуб дыма. Ядро взрыло песок перед башней. Донесся грохот выстрела.
Ну, понеслась! – мелькнула мысль.
– Огонь! – Скомандовал старлей. Это был его первый самостоятельный бой. Разгромом туземцев фактически командовал командир. Сигнальщик дал отмашку. Сзади справа грохнула трехдюймовка. По сравнению с низким грохотом корабельной пушки, звонко и хлестко. В бинокль было отлично видно яркую вспышку на борту каравеллы повыше пушечных портов. Вверх полетели обломки. В борту появилась дыра с метр диаметром. В ответ каравелла полыхнула всем бортом. Обломки полетели уже от башни. В частоколе рядом с башней появилось несколько дыр.
Трехдюймовка перешла на беглый огонь. Второй снаряд вырвал кусок борта по миделю выше ватерлинии, третий – ближе к корме точно на ватерлинии. Внутрь каравеллы хлынула вода. Каравелла начала уваливаться влево, толи, собираясь развернуться и дать залп другим бортом, толи собираясь выбрасываться на берег. Разрыва четвертого снаряда никто не увидел. Каравелла взорвалась. Ярчайшая вспышка, огромное облако дыма, крупные обломки досок и бревен долетели даже до берега. Башню закачало. Все ухватились за перила ограждения.
У Прокошина сжалось сердце. Вот тебе и не утопили, вот тебе и несильно разбили, вот тебе и экипаж в плен взяли! Ох, и задаст мне командир! – запереживал старлей. Зато все остальные на башне предавались восторгу, вопили что-то неразборчивое и бросали вверх бескозырки. Петекотль, забыв о статусе вождя, скакал как пацан, и размахивал подаренным ножом, с которым не расставался.
Делать нечего, Прокошин продиктовал радиограмму командиру:
– После четвертого выстрела осколочным снарядом каравелла взорвалась. Причина взрыва не понятна.
На разборе боя вечером, артиллеристы Марти после обсуждения пришли к выводу, что четвертый снаряд, скорее всего, влетел в пушечный порт или в пробоину, и взорвался на переборке крюйткамеры. От взрыва сдетонировал порох. Сделали вывод, что в случае необходимости захвата парусника, его следует обстреливать только из сорокапятки. Снаряды трехдюймовки оказались слишком мощными для деревянного корпуса.
После взрыва парусника у крепости, Марти дал полный ход и пошел на сближение с большим четырехмачтовым кораблем. Мякишев определил его как военный фрегат водоизмещением порядка 500 тонн. Сблизившись с ним на полторы мили, Мещерский приказал сбить ему кормовую мачту. Ближе подходить не стал, опасаясь, что такой крупный корабль может иметь более мощную артиллерию. Десятым выстрелом расчет сорокапятки свалил мачту. В ответ фрегат дал бортовой залп. Пушки на нем и вправду были мощнее, чем на встреченных ранее кораблях, ядра пролетели почти милю. Фрегат резко затормозился. Экипаж полез на мачты спускать паруса. Мещерский приказал не мешать испанцам, и пошел к оставшемуся кораблю.
Мякишев опознал в нем трехмачтовый когг водоизмещением в 300 тонн. Стандартным порядком сбили ему кормовую мачту и вернулись к фрегату. Мещерский приказал положить три осколочных снаряда в батарейную палубу. Два снаряда разорвались на борту, оставив пробоины, третий влетел внутрь и вызвал неслабый взрыв. Видимо, взорвался запас пороха, складированный у пушки. Потом, для облегчения переговорного процесса, положили один снаряд на высокий ют, где толпилась группа разряженных граждан.
***
Дон Планель де Бардакс пришел в себя довольно быстро. И обнаружил себя лежащим у стойки штурвала. Рядом хрипел рулевой. Из его пробитой груди толчками выплескивалась кровь. Капитан-командор с трудом сел, опираясь на руки, и осмотрелся. Весь ют был залит кровью. Капитан корабля Педро Амонтильядес лежал навзничь, из пробитой головы уже натекла лужа. Штурман сидел у фальшборта и правой рукой баюкал перебитую левую, из которой тоже текла кровь. Старшего помощника не было нигде. Но там, у переднего ограждения, где он стоял раньше, осталась лужа крови и торчали обломанные балясины. Очевидно, его сбросило взрывом с юта. Снаряды непонятного корабля имели чудовищную силу.
Де Бардакс поднял свалившуюся шляпу, обнаружил в ней большую сквозную дыру, просунул в дыру палец, внимательно осмотрел его, затем надел шляпу на гудевшую голову. Обнаружил еще одну дыру в манжете правого рукава.
Из всех, кто был на юте, господь уберег одного меня, интересно, для чего? – возникла мысль в чугунной голове. Капитан-командор с трудом поднялся на ноги, придерживаясь за стойку штурвала. По царапинам на палубном настиле определил, что снаряд разорвался на переднем ограждении юта. Из люка батарейной палубы валил дым. Он вспомнил, что перед разрывом снаряда на юте произошел сильный взрыв в батарейной палубе. Фрегат дрейфовал со сбитой мачтой. Такелаж перепутан. Паруса убраны. Странный серый корабль огромного размера без парусов обходил фрегат со стороны бака. На его палубе снова сверкнули четыре вспышки. В баковой части батарейной палубы четырежды громыхнуло, из люка на баке повалил дым.
Увидев, что капитан-командор встал, подбежал главный бомбардир Санчес, и доложил, что противник четырьмя выстрелами уничтожил всю носовую батарею. Серый корабль лег в дрейф, оставаясь по носу, и спустил на воду два баркаса. Баркасы без весел и парусов быстро пошли к фрегату. Де Бардакс приказал вывести на бак аркебузиров. Те поставили на фальшборт свои тяжелые аркебузы и приготовились открыть огонь, когда баркасы подойдут поближе. На переднем баркасе трижды сверкнули вспышки, среди аркебузиров разорвались три снаряда. Из аркебузиров не уцелел никто. Капитан-командор удивился скорострельности и мощи пушки, установленной на столь маленьком баркасе. Приказал вызвать вторую смену аркебузиров. Те вышли на заваленную трупами и залитую кровью палубу. На крыше каюты второго баркаса часто запульсировал огонек, донесся звук, как от детской трещотки. Еще 20 аркебузиров повалились на палубу. По передней стенке ютовой надстройки часто защелкали пули. Капитан командор поразился скорострельности и дальнобойности аркебузы, установленной на баркасе. Аркебузиров больше на борту не осталось.