Кожу сначала колет, потом жжет, а потом разливается блаженное тепло. в результате становится легче, но не на много.
Одна надежда на баньку. Прогреться хорошенько, глядишь, и полегчает.
***
Ариша приходит без пятнадцати три, и мы начинаем подготовку. Режем мясо на кусочки, складывая их в большую емкость.
Потом сестра что-то колдует. Добавляет лук, специи – перец горошком, лавровый лист, заливает красным сухим вином. По кухне плывут соблазнительные ароматы, от которых громко урчит в животе, и рот наполняется слюнями. Я готова съесть это мясо прямо сейчас, сырым.
Скорее бы вечер!
Я тоже без дела не стою. Режу овощи, готовлю соус, добавляя чеснок и кинзу в баночку покупного Краснодарского.
Попутно мы с ней допиваем бутылку вина, того самого, которое использовали для маринования. Веселые, довольные, так увлекаемся процессом, что я даже не могу вспомнить момент, когда умудрилась испачкать футболку, посадив несколько красных, жирных пятен.
Пока я бегаю наверх, чтобы сменить испачканную одежду, сестра заканчивает приготовления, громко напевая популярную песню. Фальшивит жутко, но старается от души.
Спустившись по лестнице, вижу, как она проходит из кухни в гостиную, и торопливо бегу за ней:
– Ариш!
Она в мою сторону даже не оборачивается, исчезает за поворотом. Опять в наушниках что ли?
Вывернув из-за угла, замираю…потому что в комнате пусто. Удивленно хлопаю глазами и зову еще раз:
– Арина?
– Ди, ты чего шумишь? – внезапно раздается голос сзади, заставляя испуганно подскочить на месте.
– Ты… Как? – мямлю, не в силах подобрать слова, глядя то на нее, то на пустующую комнату, – я же за тобой шла?
– У-у-у-у, родная моя, винишко-то похоже на голодный желудок не стоило пить, – смеется она и демонстрирует перемазанные руки, – я вообще-то мясо перемешиваю. Идем, поможешь.
И я послушно семеню следом, думая о том, что действительно надо было что-то съесть, перед тем, как употреблять спиртное.
Закончив подготовку к шашлыкам, до невозможности довольные своей работой, идем в баню. Как обычно спотыкаюсь на пороге. Просто несчастливое место! Словно дом против того, что бы я куда-то выходила!
Потирая ушибленную коленку, спускаюсь по ступенькам с крылечка и поспешно иду за сестрой. Мне жуть как интересно посмотреть на новую баню.
Она состоит из двух частей: огромного предбанника, в котором расположился диван, старый стол, пара стульев и невесть откуда взявшаяся медицинская кушетка, и непосредственно банного отсека: мойки и парилки. Помывочная, обшитая светлым деревом была до невозможности уютной: с лавочками, овальной купелью, деревянными шайками, душем в самом углу, целой коллекцией мочалок и сотней разноцветных баночек с шампунями, бальзамами, скрабами, обертываниями, лосьонами. Сестра с энтузиазмом подходит к банному делу.
А такой в этом помещении стоял запах! Кто хотя бы раз его чувствовал – никогда не забудет. Дерево и ароматные веники! Восхитительно!
В парильню зашла с опаской. Как-то напряг меня темный котел стоящий в углу, особенно после слов сестры:
– Эх, сейчас я как натоплю! До костей проберет! Держись, Диана, живой тебя не отпущу, – смеется она, а я уже как-то тоскливо поглядываю в сторону выхода.
Аринка, как заправская хозяйка начала топить баню, а я только прыгала рядом, пытаясь запомнить, что и как делать, и сгорая от предвкушения.
Андрей, как и обещал, пришел после пяти:
– Ну, что девоньки? Отдыхаем? – бодро потирая руки, произнес этот верзила.
– Отдыхаем, – радостно завопили мы и бросились в дом за продуктами.
Пока суетились, накрывая на стол в беседке, Андрей высыпал угли в мангал, разжег их. За то время, что они прогорали, быстро, практически профессионально нанизывал мясо на шампуры, а потом приступил к жарке.
Мы с Аринкой только ходили рядом с ним и облизывались, косясь на румяное мясо, и глотая слюни от невообразимо аппетитного аромата. Я сейчас с ума сойду, если не попробую! Риша тоже приплясывает от нетерпения, и каждую минуту спрашивает: уже готово? Уже можно? Ну а теперь готово? Все, да?
Андрюха только посмеивался, глядя на двух нетерпеливых барышень, принюхивающихся и облизывающихся, как голодные лисицы.
– Первая партия готова! – наконец сообщает наш шеф-повар бугай, и мы не можем сдержать радостных воплей.
Беру себе один шампур, и кусаю зажаренное мясо. Под хрустящей корочкой нежная сочная мякоть. Горячо, так что приходится махать ладошкой себе в рот, но так вкусно, что готова заглотать все сразу. Мурлыкаю, от удовольствия прикрыв глаза. Блаженство, просто блаженство. Это самые вкусные шашлыки, которые когда-либо ела! Ришин маринад и прожарка от Андрея – просто умопомрачительное сочетание. Блин, да они просто идеальная пара, если могут такое сотворить! Сейчас я в этом точно уверена. Даже если он мне сначала не очень понравился, теперь могу простить ему все, что угодно! Он просто бог шашлыков!
Окунаю один кусочек в соус, и отправляю в рот. Это просто вкусовой оргазм! Непередаваемо. По подбородку течет вкусный сок, и я, чувствуя себя последним поросенком, тянусь за салфеткой. Рядом со мной сидит такая же чумазая, блаженно похрюкивающая сестра.
Смотрим друг на друга с набитыми щеками, а потом начинаем дружно смеяться.
Вытираю лицо, облизываю пальцы. Знаю, что некрасиво, но как же вкусно!
Внезапно, ни с того ни с сего, как черным цунами накрывает непонятная тревога. Опять. Который раз за сегодня. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, в чем дело.
Вокруг тихо, спокойно, я в хорошей компании, но откуда берется это неприятное ощущение, когда на тебя смотрят? Неотрывно, прожигают спину тяжелым взглядом?
Медленно выдыхаю, пытаясь не подать вида, что меня что-то тревожит. Кое-как справляюсь с паникой, успокаиваюсь.
Господи, сколько же времени меня будут преследовать призраки прошлого? Как долго мне придется жить, и видеть в каждом углу тень Вадима? Чувствовать на себе жестокий взгляд, пробирающий до самых костей?
***
– Все больше не могу, – с писком выскакиваю из парилки, напоследок получая по заду веником, – у меня волосы в трубочку скрутились от жара.
Арина смеясь, бежит следом за мной в помывочную. Садистка! Так меня отхлестала, что места живого нет!
Окачиваюсь из шайки, отрываю прилипший к заднице березовый листик и забираюсь в купель, с головой уходя в прохладную воду. Мне кажется, тело даже зашипело, как мясо на сковородке.
– Ди, ты – слабачка! Совсем разнежилась со своими столицами, – ржет сестра, когда выныриваю на поверхность, откидывая назад волосы, – я всего-то пару минут тебя нежно пошлепала, самыми кончиками.
– Кончиками? – ворчу, выбираясь и присаживаясь на деревянную лавочку, – давай я тебя так "нежно пошлепаю"?
– Не-а! Ты не умеешь! Меня сейчас Андрей парить будет. Вот где места живого не остается! Зато потом такое блаженство, будто заново родилась! Хочешь попробовать?
– Нет уж, спасибо, – снова ворчу, отмахиваясь от нее, – я тебя-то еле пережила, а с ним вообще откинусь.
– А что? Скончаться на банной лавке, под березовым веничком, по-моему, не такая плохая смерть? – подмигивает она.
– Да, ну тебя!
Моюсь, еще раз окачиваюсь прохладной водой. Потом натягиваю на себя купальник. Хоть там всего три ниточки, два пятачка, но с ним надежнее, спокойнее. Не то чтобы я скромница, просто это Арина не стесняется своего ненаглядного, а мне-то он совершенно чужой человек. Затем обматываю вокруг груди банное полотенце и выхожу в комнату отдыха.
Андрей, развалившись на диване, читает газету, потягивая пиво. При виде запотевшего ледяного стакана у меня аж душа трепещет.
– Ты все что ли? – парень удивленно смотрит в мою сторону.
– Да, – наливаю себе холодного пенного напитка и делаю несколько больших глотков, – с меня хватит.
– Быстро ты, – хмыкает, поднимаясь на ноги.
– Мне много и не надо, – жму плечами, – а вот Арина ждет тебя с превеликим удовольствием и готова к адским пыткам.
Андрей направляется к сестре, оставив меня в предбаннике в гордом одиночестве.
Опускаюсь на диван, блаженно прикрыв глаза. Действительно, как заново родилась.
Спустя пару минут из парной доносятся дикие вопли и смех. Похоже, Арина получила свою вожделенную порцию веников и погорячее.
Надеюсь, они там не решат воспользоваться ситуацией и предаться разврату? А то я заскучаю.
Хотя на такой жаре вряд ли сил хватит на что-то выдающееся.
Прикрыв глаза медитирую, прислуживаясь к собственным ощущениям. До чего же хорошо! Сытая, распаренная, счастливая до невозможности.
Спустя пятнадцать минут появляется сестра. Красная, как вареный рак, с шальным блеском в глазах. Жадно пьет и плюхается рядом со мной.
– Кайф, – изморено тянет, отдуваясь и обмахиваясь краем длинной простыни, – вот это я понимаю отдых.
Не могу с ней не согласиться. Во всем теле такая блаженная слабость, что нет сил шевелиться. Вяло переговариваемся на отвлеченные темы, а спустя еще десять минут к нам присоединяется Андрей.
– Ну что? – спрашивает, подмигивая, – напарились?
– Угу.
– Ага, – нестройный ответ девичьих голосов.
– Посидим и еще заходик сделаем?
– С удовольствием, – радостно соглашается Арина.
– Ни за что! – так же радостно ворчу я.
Конечно, мое ворчание эффекта не имело. Спустя некоторое время, меня снова затащили в самое пекло, и как следует, безжалостно отходили распаренными вениками от макушки до пяток. Аринка, как заправская банщица, так надо мной глумилась, что я вопила, требуя, чтобы меня выпустили.
Конечно в шутку, со смехом, но вопила. Особенно когда она плеснула ковшик водички на раскаленные камни, и все вокруг скрылось в клубах пара.
***
На улице уже темно, и сквозь приоткрытую дверь доносятся мелодичные трели цикад, когда мы в очередной раз выбираемся в прохладный предбанник.
– Эх, сейчас бы с разбегу и в снег, – мечтательно протянула сестра, растягиваясь на кушетке, – что скажешь, Диан?
– Нет, спасибо. Я только спину распарила и двигаться нормально начала. Так что обойдусь и без снега, и без ледяной воды, и без любого другого крио-экстрима.
– Тебе нужен массаж! – убежденно произнесла Арина, плотнее запахивая полы простыни, норовящие свалиться с ее тела.
– Где бы его ещё взять, на ночь глядя? Не помнешь спинку любимой сестре? – иронично интересуюсь у нее.
– Я не умею, – сестра встрепенулась, – сейчас Андрея попросим!
– Не надо, – пытаюсь остановить ее порыв.
– Надо! Пока распаренная, эффект заметнее будет! – убежденно выдает она, и громко зовет, – Андрей!
Он появился в предбаннике спустя пару минут.
– Дианка спину потянула. Разомнешь?
От мыслей, что меня будет мять посторонний человек, чувствую себя неуютно, неуверенно. Мне совсем этого не хочется, и я искренне надеюсь, что он сейчас откажется, но бугай лишь равнодушно пожал плечами:
– Легко. Только при одном условии. Ты не будешь орать, как кое-кто, – с усмешкой покосился в сторону Арины, – что я садист и костоправ.
– Очень смешно! – фыркает сестрица, соскакивая с тихо скрипнувшей кушетки, – Ты мне тогда чуть хребет не сломал!
– Ну, ведь не сломал!
– Но, пытался! – не сдавалась Арина, тихонько толкнув его в бок.
– Ребят, может ну его, – с сомнением шепчу, наблюдая за их бодрым спором, – само пройдет. Еще разок попаримся, и как новая буду.
– Ложись, давай, трусиха, – хихикнула сестрица, подталкивая в сторону кушетки, – вечер пыток продолжается.
– Добрая ты! – ворчу, с сомнением поглядывая на ручищи Андрея, которыми, казалось, можно подковы разгибать, да деревья ломать. Осторожно присела на край, а потом, охая и морщась от боли, легла на живот.
Арина без умолку болтала, а Чернов приступил к массажу. Грубоватые руки разминали спину, сквозь пушистое белое полотенце. Сначала на удивление мягко, а потом всё сильнее надавливая. Спустя некоторое время зажмурилась, закусив губу:
– Ой-ой-ешеньки! – чуть ли не во весь голос заорала, когда надавил особенно сильно.
– Терпи, – цыкнул на меня Андрей, – потом легче будет.
– Не могу, – как маленькая застучала ногами по кушетке.
– Можешь.
– Диана, ну ты и неженка… – смеется сестра.
Тусклая лампочка, освещающая предбанник тихонько заморгала, а потом и вовсе потухла. Все трое замерли, удивленно переглядываясь и прислушиваясь. Снаружи стояла такая тишина, что хоть ножом режь. Даже кузнечики замолчали.
Порыв холодного ветра по коже, и свет снова загорелся, гораздо слабее, чем до этого. Бледный, тускло-желтый.
– Что за… начала было в полумраке Арина
Резкий удар, распахнувшейся двери об стену, заставляет нас вздрогнуть.
Я попыталась вскочить, но Андрей, будто окаменев, удержал в лежачем состоянии, придавив крупными ладонями к кушетке:
– Сквозняк, – лениво констатировал он.
– Твою мать! – нервно хихикает сестра, – я чуть не завопила от страха! Пойду, проверю, все ли окна в доме закрыты, такой ветрище сейчас грозу принесет.
Она порывисто вскочила на ноги, и, натянув босоножки, бодрой ланью метнулась к выходу, на ходу отдавая распоряжение:
– Ты мне ее тут не сломай!
– Хм, как получится, – странным голосом произнес Андрей.
Вскочив на улицу, сестра захлопнула за собой дверь, оставив нас в неприятном полумраке.
На интуитивном уровне почувствовала, что атмосфера в помещении изменилась. Стало темнее, холоднее, неуютнее. Внутри росла тревога, перерастающая в страх перед чем-то непонятным.
Лампочка под потолком ритмично раскачивались из стороны в сторону, тусклыми желтоватыми бликами скользя по стенам.
– Андрей, пожалуй, на сегодня хватит, – произнесла наигранно бодро, но ответа не последовало.
– Андрей?
– Мы только начали, – его голос стал другим.
Другие интонации, другой тон. Все другое, чужое.
Попыталась встать, но он снова не позволил, придавливая к кушетке.
Потянул край полотенца, спуская его до самых бедер.
– Ты что творишь? – громко с нотками паники, безуспешно пытаясь подняться.
Мужская ладонь уверенно легла на обнаженную спину, и вдоль позвоночника словно огненная волна пробежала, отдаваясь неожиданной истомой в груди. Задохнувшись, от внезапных ощущений затихла, испуганными глазами уставившись на стену перед собой.
Обе руки медленно заскользили по спине, уже не надавливая, а просто гладя. И каждое прикосновение как электрический разряд, заставляющий жмуриться и дрожать от всполохов, рождающихся внутри.
Ловкие пальцы подхватили завязочки на купальнике, легко развязав узел.
– Зачем… что ты делаешь? – снова дернулась.
– Тс-с-с-с, – новые бархатистые нотки перекатывались в голосе, заставляя выгибаться и замирать.
Сильные руки плавно двигались по спине, чуть спускаясь по ребрам, задевая основание груди. Закипающая кровь, пульсируя, устремляется к низу живота.
"Это же парень сестры!" – пронеслось в голове.
Арина может зайти в любой момент… И не известно чего было больше от этой мысли: стыда или раздражения.
Руки спустились ниже, скользнув по гибкой талии, смяли ягодицы.
– Хватит! – выдохнула, сходя с ума от прикосновений, – Андрей…
Так нельзя! Это неправильно. Это плохо!
Хотела остановить его, но не могла, голос срывался, не слушался. Почувствовала, как полотенце стаскивают с бедер, и попка в невесомых стрингах, остаётся совершенно неприкрытой.
Тот час ощущает прикосновение к мягким полушариям. Гладит их, мнет, заставляя томно прикрывать глаза, прогибаться. Участившееся дыхание, сладкое, почти болезненное томление между ног.
Мозг будто отключается, уступая место животным инстинктам. Воображение рисует непристойные картины того, что сейчас может произойти, и из груди вырывается тихий стон.