У каждого генерала есть свое кладбище людей из-за совершенных за годы службы ошибок, и 271-я дивизия имела все шансы пополнить этот список. Уж слишком серьезные силы врага накатывались на позиции дивизии в этот момент, лязгая гусеницами и ревя моторами. Раскинутая на ровной как стол крымской степи, при определенных стечениях обстоятельств дивизия могла отбить наступление немцев, но большее говорило о том, что вражеские танки прорвут созданный на скорую руку оборонительный заслон и разгромят её боевые порядки. Подобный прорыв обороны не раз был в сорок первом, сорок втором годах, и даже в сорок третьем, но на этот раз фашистские танки наткнулись на крепкий орднунг. Пусть даже заслон был создан меньше чем за день, но создан грамотно и квалифицированно, знающими свое дело людьми, что давало шансы дивизии на благополучный исход боя.
На начальном этапе войны легкие Т-26 горели под огнем противотанковой артиллерии немцев, что называется, за милую душу. Германские противотанковые орудия легко пробивали тонкую броню «тэшек», но и их орудия могли наносить урон немцам, успешно громя трофейные танки. Главной ударной силой дивизии являлись чешские и французские легкие танки, разбавленные небольшим числом средних танков. С каким остервенением и ненавистью проклинали немецкие танкисты хрупкость брони своих трофейных машин, которая не спасала их от попадания снарядов советских 45-миллиметровых орудий, независимо от того, установлены они на танке или находятся на земле!
Свою лепту в общее дело вносили и «тридцатьчетверки», медленно, но уверенно сокращая число атакующих машин гитлеровцев. Привыкшие к тому, что противотанковая артиллерия у русских расположена в одну линию, немецкие танкисты шли вперед, не считаясь с потерями, рассчитывая задавить противника своим числом и плотностью огня. Вместе с атакующими цепями пехоты они представляли собой серьезную силу, но атака не получилась. Наступающую пехоту положил на землю оружейно-пулеметный огонь, а яростно рвущимся вперед «панцерам» не помогло присутствие в их рядах штурмовых орудий. Потери от огня русской артиллерии и закопанных по орудийные башни танков оказались весьма чувствительны, и немцы были вынуждены отступить.
Следуя стандартам немецкой тактики, получив «отлуп», панцер-дивизион должен был вызвать самолет-разведчик «раму» и, пользуясь полученными разведданными, раскатать впух и впрах оборону противника силами приданного ей 140-го артиллерийского полка. Однако в это время главные силы люфтваффе были заняты атакой на позиции 51-й армии и выполнить заявку на самолет-разведчик не смогли. Поэтому проводить обстрел советской обороны немцы были вынуждены, основываясь на данных корректировщиков, выдвинувшихся на передовые позиции. Подбитые немецкие танки служили прекрасным ориентиром, и артиллерийский огонь носил гибридный характер, нечто среднее между стрельбой по целям и стрельбой по площадям.
Даже не имея зорких небесных глаз, немцы сумели нанести существенный урон советской обороне, создав в ней некоторые прорехи. Однако полностью выполнить артиллеристам Третьего рейха свою задачу помешало присутствие у противника гаубичных батарей. Не прошло и десяти минут с момента открытия немцами огня, как они открыли ответный огонь.
Нет ничего милее в бою, как за грохотом вражеских пушек расслышать свою артиллерию. Её голос будоражит кровь, укрепляет сердца и наглядно демонстрирует солдатам, что дела обстоят не так плохо, как оно кажется.
Немногим больше двадцати минут продолжалась контрбатарейная борьба, которая продемонстрировала немцам силу атакованной ими дивизии. Помимо гаубиц у советских войск обнаружилось присутствие минометных батарей, чей огонь серьезно осложнил работу корректировщиков.
Когда подгоняемый временем генерал-майор Апель вновь бросил свои танки в атаку, недочеты в работе артиллеристов быстро проявились. Выяснилось, что вкопанные в землю танки мало пострадали от навесного огня немецких пушек. Благодаря потерям советской пехоты, атакующие ряды немцев смогли продвинуться несколько дальше, чем во время первой атаки, но этого оказалось недостаточно, чтобы прорвать советскую оборону. Словно почувствовав у себя под ногами твердую почву, поверив в свои силы, солдаты дивизии были готовы биться насмерть с врагом, но не пропустить его.
Было начало пятого, когда разгневанный повторной неудачей танкистов генерал Манштейн пообещал оказать их командиру действенную помощь. Лучший тевтонский ум никогда не бросался на ветер словами. Вскоре над русскими позициями появились немецкие бомбардировщики, а из тыла прибыло подкрепление в виде бригады румын полковника Попеску. Первые стали вдоль и поперек утюжить оборонительные рубежи дивизии полковника Торопцева, а вторые как «пушечное мясо» были брошены в бой вместе с двумя танковыми ротами батальона разведки.
И вновь судьба дивизии и всей армии повисла на волоске. Падающие с неба, подобно коршунам, проклятые «лаптежники» быстро находили месторасположение вкопанных танков и накрывали их своими бомбами. Асы Рихтгофена работали грамотно, без суеты, и когда вызванные Казаковым истребители прибыли к месту, советская оборона недосчиталась многих огневых средств в результате прямых попаданий.
К огромной радости оборонявшихся, от действия вражеской авиации мало пострадали зенитные орудия, которые вместе с другим подкреплением были переброшены генералом Колгановым к месту боя. Мужественно отбив налет «юнкерсов», их боевые расчеты сразу же вступили в смертельную схватку с немецко-румынской пехотой, бросившейся в третью атаку на позиции дивизии. Из всех трех эта была самой сильной и многочисленной. Несмотря на понесенные за день потери, немецкие войска могли прорвать оборону советских войск и выполнить поставленную задачу дня, но этого не случилось. В самый решающий момент атаки врагу спутали карты советские реактивные минометы. Чудом уцелев за три дня непрерывных воздушных налетов и артобстрелов, две реактивные установки смогли посеять панику в рядах румынских пехотинцев. Едва увидев с гулом несущиеся на них снаряды, а затем попав под их грохочущие разрывы, солдаты Кондукатора бросились врассыпную с проворством испуганных ланей, чем сильно затруднили действия трех немецких рот. Безжалостно раздавая пинки и удары своим трусливым союзникам, а кое-где и пуская в ход оружие для приведения их в чувства, егеря генерала Зиннхубера продолжали идти вперед. На этот раз под прикрытием танкового огня им удалось хорошо продвинуться к русским траншеям и окопам, но не настолько близко, чтобы забросать их гранатами. Как ни хороши были винтовки Маузера, но наличие у советских солдат автоматов и скорострельных винтовок не позволило немцам продвинуться дальше.
Что касалось танков, то выставленные на прямую наводку зенитные орудия крошили в клочья броню фашистских машин ничуть не хуже, чем выбывшие из строя «сорокопятки» и «тридцатьчетверки». Однако главными героями этой схватки были танки КВ. Обе потерявшие возможность передвигаться из-за повреждения ходовой части машины вели огонь по врагу, не щадя своих снарядов и патронов. Советская оборона из последних сил, но отбила атаку противника, что, как бы это ни странно звучало, устраивало обе стороны.
Генерал Колганов радовался тому, что противник не прорвал его оборону, а Манштейн был рад, что русские вступили в затяжную позиционную борьбу.
– Лето сорок первого их ничему не научило. Они по-прежнему упорно дерутся на одном участке фронта, совершенно не замечая угрозы обхода и последующего окружения. Без приказа сверху они не посмеют оставить свои позиции, ради которых пролили так много крови. А тем временем не сегодня – завтра танки Гроддека выйдут к Турецкому валу и полностью отрежут им дорогу к отступлению, – подводил итоги дневных боев Манштейн, и все штабные офицеры были с ним согласны. Операция «Охота на дроф» разворачивалась не так гладко, как того хотелось, но она двигалась в правильном направлении.
Конец ознакомительного фрагмента.