– Расскажешь о своих достижениях? – спросил он, когда они уселись друг напротив друга.
– Ну… – начал Сеня. – Я окончил кафедру лингвистики в «МИСиСе». Но это было давно, работал в рекламе, еще где-то… В общем, я гуманитарий…
– Я тоже, – сказал Андрей. – Это не позорно.
– Ну… Я так понимаю, у вас айти-компания… Я только с декабря занимаюсь в «Черити». Вы видели мой шоурил…
– Да, меня впечатлило.
– Правда?
– Конечно, ты сам знаешь. «Черити» – платформа очень спорная. Очень мало толковых специалистов, тем более что появилась она совсем недавно.
Мартов, естественно, продолжал косить. Сеня из-за своего «стекла» глянул на Квантина, тот тоже изобразил на своем смазливом лице косоглазие. Это было низко, и вполне в его стиле. Сеня попросил его больше так не делать… Квантин пожал плечами.
– Ты ведь показал нам не все? У тебя есть гораздо больше?
– Как вы догадались?
– Все, кто ваяет в «Черити», делают «гораздо больше», – и он показал пальцами кавычки. – У всех синдром божества, только не обижайся. Но прошло меньше полугода. За это время ты не смог бы сделать и трети Москвы, не говоря уже о целом глобальном мире. Так ведь?
– Я делаю не совсем Москву. Я делаю «другую Москву».
– Да, я понимаю, точная копия у тебя бы и не получилось. Ты же не в «Гугле» работаешь. И все равно. Твой мир уже может немало стоить.
– Вы хотите купить?
– Почти. Я предлагаю тебе объединить свои усилия с нашими.
– Как именно?
– Я начну чуть издалека, – сказал Мартов. – Ты же знаешь, кто такой Даг Рудов?
– Конечно.
– Так вот, он был моим партнером. Мы работали вместе. Этот Полигон мы запустили в пятнадцатом году. В разгар ипотечного кризиса, так сказать.
– То есть Рудов действительно из России?
– Конечно, мы с ним были, ну… Как Джобс и Возняк.
– Бла, бла, бла, – заявил со своего стула Квантин. – Такая пошлая метафора, что просто пф-ф-ф…
– Джобсом, насколько ты понимаешь, был я. А он все придумал.
– Странно, – сказал Сеня. – Сейчас он демонстрирует в интернете как раз вполне Джобсовское поведение.
– Да мы вместе читали эту книгу, авторизованную биографию…
– Кажется, Уолтера Айзексона, – Сеня попытался поддержать разговор.
– Ты тоже читал?..
– Да, но, знаете… быстро надоело. Гигантское повествование, каждый мелкий шаг Джобса, к тому же я не пользуюсь техникой Apple. У меня был только iPod, и я считаю его вершиной творения компании. Помните, был еще фильм с Эштоном Кутчером? Так вот, там история тоже закончилось на «айподе». Короче, я предпочитаю «Андроид»…
Мартов демонстративно, но без пафоса выложил на стол свой «айфон», видимо, десятый.
– Я не хочу входить в секту, – улыбнулся Сеня беззлобно.
– Понимаю тебя, – ответил Андрей. – Это лишь вопрос символического производства. Я обязан носить «айфон», потому что я владелец компании.
– Вы здесь главный бенефициар?
– Да, тебя это смущает?
– Нисколько. А вы есть в списке «Фобоса»?
– Нет, слава Богу, они до меня не докопались, а то болтался бы где-нибудь в жопе. Только не «вы», а «ты», ОК?
– Ах, да, извини.
– Кофе хочешь?
– Да, капучино.
– Тогда пошли на кухню.
Они прошли по коридору и оказались в милом кухонном помещении. Здесь хлебал «дошик» из пенопластовой емкости гигантский мужик с волосатой спиной и лысым затылком в майке Megadeth. Он неразборчиво поприветствовал Мартова, тот улыбнулся.
– Это – Антон, это – Семен, – проговорил начальник.
Сеня сделал неопределенный жест рукой. Квантин, который не отстал, нагнулся к самому носу Антона и заглянул ему в рот. Покрутил пальцем у виска. Видимо, на лице Сени отразилась ухмылка.
– Люди меняются, привычки остаются. Тоха – здесь главный кодер.
Тоха лишь что-то пробурчал.
– Сахар? – спросил Андрей.
– Да, один.
Мартов колдовал у кофе-машины. Приличной кофе-машины, как в хорошей кафешке, а не дешевого капсульного ширпотреба.
– Денег у нас много. Не обидим, – сказал Андрей. – Зарплата, так скажем – почти любая, ну в разумных пределах. Устроит?
– Более чем. А делать-то что надо?
– Творить, – улыбнулся Андрей. – Творить в программе, похожей не «Черити».
– Это как? Я думал, я нужен вам для платформы Рудова.
– Платформа Рудова, и платформа «Полигона» – вышли из одной идеи и из головы одного кодера. Но в какой-то момент Вова решил, что ему не нужен Джобс, и он сам будет отвечать за визионерство и коммуникации. Так он покинул меня. К тому же он думал, что в России он ничего не добьется, что его тут сожрут. Вон ведь, Павел Дуров тоже сбежал из России.
– Но у Дурова есть брат.
– Да, а у меня нету. И у Вовы нет брата. Поэтому мы разделили программу поровну. Тот код, который был готов на момент его эмиграции в 17-м, достался и мне, и ему, ведь то, что он писал, я придумывал наравне с ним как идею. Юридически все чисто. Далее он выпустил «Черити» из Силиконовой долины. А у меня остался «Полигон».
Он поставил кофе на кухонный стол. Сеня вспомнил, что хочет курить. Но не решился попросить выкурить электронную сигарету в чужом помещении.
– Вы привлекли инвестиции? – спросил он.
– Частично, у меня было несколько бизнесов, со временем я их продал и вложился сюда. Теперь это – мое детище. Так что скажешь? Тебе интересно?
– Да, очень интересно.
Квантин тем временем бродил вокруг толстяка и постукивал пальцами по обеденному столу.
– Не нравится мне все это, – говорил он Сене. – Мутная контора. Могут кинуть…
– Без тебя знаю, заткнись, – огрызнулся Сеня, а Андрею сказал: – У меня будет какое-то тестовое?
– Не… – махнул рукой Мартов. – Все тесты ты уже прошел. Можешь заступить, а можешь подумать недельку для политеса.
– Давайте подумаю.
– Как хочешь. Я тогда дам тебе кое-что в виде промо-подарка, пошли.
Сеня быстро влил в себя остатки кофе.
Они оказались в комнате, которая, по-видимому, была кабинетом Мартова. Интерьер аскетичный и в то же время стильный. Длиннющий стол из темного дерева, деревом же обшиты стены. На стене – часы с логотипом «Бэнтли», а у другой стены – чучело животного: полосатого, с длинным хвостом, похожего на небольшую худую собаку…
За стеклом от пола до потолка, видимо, находилось содержимое белого шатра. По крайней мере, Сеня разглядел конструкцию, похожую на гигантскую «катушку индуктивности». Он даже удивился, что в его гуманитарной голове появилось такое слово…
– Это их машина, – проговорил Квантин, который стоял у стекла.– Впечатляет. Она нужна нам…
– Это наша Машина, – проговорил Мартов. – Впечатляет, правда?..
– Да… Что она может?
– Практически все, нужны только руки и голова. В данный момент мне нужна твоя голова…
– Как вы ее называете?
– Просто «Машина». Смотрел такой фильм, «8 миллиметров»?
– Это Феллини? – сказал Сеня быстрее, чем понял, что ступил. – Ой, то есть, нет…
– Нет, не знаю, кто режиссер. А играл Николас Кейдж. Там один чувак говорил, – и Мартов изобразил так называемого «гнусавого переводчика», – «Зови меня Машина…» Вот и у нас Машина… Она полуквантовая…
– Это как?
– Квантовых компьютеров пока не существует. Не все возможно построить и запустить на основании квантовой теории, поэтому часть Машины работает на бинарном коде.
– Малопонятно, но интересно…
Мартов тем временем поставил на свой длинный стол небольшой чемоданчик и раскрыл его. Сеня приблизился. Внутри лежали очки и два странных предмета напоминающие то ли фаллосы, то ли лингамы, что, как известно, – одно и то же. Предметы отливали старомодным хромом.
Мартов двинулся по комнате. По его виду было понятно, что сейчас он снова «начнет издалека». Сеня взял один из продолговатых предметов. Несмотря на кажущуюся тяжесть, он удобно лег в руку.
– Видишь эту комнату и Машину за стеклом? – Мартов развел руками. – Я научился ценить только самое лучшее. Уникальное и эксклюзивное. Я, если угодно, коллекционер, хотя моя коллекция, конечно, не в этой комнате… Видишь чучело?
– Похоже на тасманийского волка, – сказал Сеня.
– А ты осведомлен, молодец, гуманитарий. Это он и есть.
– Но ведь тасманийские волки вымерли.
– Да, это так. Поэтому чучело стоит как пол-Москвы. В мире их всего два, и все в частных коллекциях. Я увлекаюсь таксидермией, но это делал не я. Я его купил за биткойны.
– И много вы намайнили?
– Три года назад эта самая Машина намайнила мне столько криптовалюты, что теперь я могу наслаждаться шлюхами и коксом до конца жизни. Кстати, выпить не хочешь?
– Я бросил.
– Уважаю, тогда и я не буду себе наливать. Знаю, насколько это обидно…
– Не-не, я не против, пейте… – сказал Сеня.
– «Пей»! – беззлобно дернулся Мартов.
– Сорян, – улыбнулся Сеня. – Пей.
– Ладно, не буду. Короче, денег столько, что можно многое. И знаешь, почему я счастлив в жизни?
– Почему?
– Потому что, то, что я могу, дано мне прямо здесь, на этом Полигоне. Я могу и хочу одно и то же… Я думаю, ты понимаешь, о чем я?
– Примерно… Это здорово.
– Именно, это здорово. Поэтому в твоем лице мне нужен, ну… не столько работник, сколько собеседник. Тебе придется прочувствовать мою философию работы, так сказать, и следовать ей. Это – самое сложное. На нашем пути будет много соблазнов, и ты захочешь сделать так-то, а не так-то. И, я предупреждаю тебя сейчас, твоя главная задача не делать неправильно, а делать так, как надо мне и нашей цели.
– Идет, по рукам…
– Ты уверен?
– You’re the Boss…
– Отлично! Тогда держи эти шмотки. Аналогов нет, это прототипы, собранные в Китае еще до ковида по заказу. Так что если не придешь в итоге работать, технику придется вернуть.
– ОК.
– Это очки комбинированные, в них VR и AR, аугмент и виртуалка. Стоят кучу бабок. Это усилитель, а это распределитель, не перепутай, там подписано.
– И что мне с ними делать?
– Ну, ты же, наверное, мечтал увидеть свой проект не на экране ноутбука, а в полном, так сказать, объеме? Вот и побалуешься дома.
S
01
E
02. Уязвимость
Январь.
Теперь мы мотаем назад. Еще ничего толком не слышно о ковиде, по крайней мере, на уровне массового сознания. Сонный январь, иногда метет снег, иногда дорожки перед домом сухие, но в целом ничего не происходит. По утрам гастарбайтеры в желтых робах обихаживают асфальт своей жэкэхашной утварью. Под окном идет стройка какой-то школы…
В далеком Ухане под самый Новый год что-то обнаружилось, произошло, появился нулевой пациент, потом пациентов стало несколько, затем много, и вот уже китайцы алармируют в ВОЗ…
Где-то в недрах уханьского рынка, гигантского, наполненного тысячами галдящих китайцев, толкающих ящики с едой, продающих морепродукты, а также черт знает что, вроде змей и летучих мышей, зародилась зараза, которая унесет сотни тысяч жизней по всей планете…
Вы когда-нибудь слышали про Ухань? Вот и Сеня не слышал. А меж тем это – гигантский промышленный и торговый город практически в центре Китая. Оттуда неизвестный вирус медленно, действительно медленно, но исключительно «верно» начал наступление на человечество. Пройдут месяцы, прежде чем границы закроются, а люди добровольно/принудительно отправятся на карантин. А пока все идет своим чередом.
Вы слышали про «уязвимость нулевого дня»? Так хакеры называют дыры в коде, которые еще пока неизвестны самим разработчикам продукта. Такие дыры вскроются уже после релиза, после того, как эти самые хакеры их расковыряют и научатся ломать программу. Вот, например, возможность взлома игровой консоли Nintendo Switch первой ревизии вполне проканает за уязвимость нулевого дня. На момент нашей истории «Свич» оставался единственной консолью восьмого поколения, в противовес PS4 и X-Box One, которую удалось взломать недоброжелателям…
Есть ли такая уязвимость у человечества? – задумывался в январе Сеня. Быть может, в христианстве это и называется «первородным грехом». Сеня мало рубил в религиоведении, но примерно представлял, что этим самым грехом и обозначается уязвимость человека, изначальная «греховность по умолчанию». Кажется, в христианстве же он снимается таинством крещения. Интересная информация, но что с ней делать?..
Сразу после появления ковида, иностранные конторы, с которыми работала фирма Семена, начало лихорадить, и они стали приостанавливать заказы на производство рекламы. Кое-какие проекты еще оставались, но фирме в считанные дни настал кирдык, поскольку кормилась она исключительно за счет иностранных заказчиков. Сеня подозревал, что его хитрые работодатели решили прикрыть лавочку раньше срока, потому что еще пару месяцев попахать было можно. Но бенефициары быстренько со всеми расплатились и, по слухам, свалили в Израиль. Сеня же оказался на улице с золотым парашютом и начал бухать.
Уязвимость Сени была довольно банальной. Он был алкашом. Вообще, об этом можно написать отдельную книгу: о том, как молодой организм, ничего не подозревая, подсаживается на употребление этанола. В детстве алкашка не кажется убожеством, а скорее наоборот – видится признаком мужества. При этом ты не уходишь в запои и почти не похмеляешься, просто через какое-то время «без пары троек бутылок» оказываешься просто не в состоянии ни пообщаться с людьми, ни вообще прожить.
Проблема в том, что вскрывается эта зависимость, когда минет уже лет десять, а то и пятнадцать. Алкогольный демон – простой, не изящный, лукавый, но довольно топорный. Алкоголизм не входит в «семь смертных грехов» католической традиции, но если представить, что в Аду за это дело отвечает какой-то отдельно взятый дух, то на души падших он – самый богатый. Он – популист, обещает всем одно и то же, и на его горькие и кислые (в зависимости от употребляемого продукта) речи ведутся миллиарды. Ни один препарат за всю историю не подчинил себе столько последователей, сколько алкашка, и если тотальный провал «Партии любителей пива» на выборах 95-го года в России и можно чем-то объяснить, так это бесконечным могуществом Того, кто на самом деле руководит мировым Мордором алкашей.
Эта бесконечная метафизическая орда, в обозе которой плелся Сеня добрую половину своей жизни, тянется из глубины веков в самые последние времена человечества, которые настанут далеко после всех «киберпанков» и «безумных Максов». И вот Сеня решил соскочить с этого адского локомотива истории…
Как-то само собой получилось, что уже почти надумав бросить пить из-за каких-то странных колик в кишечнике, Сеня внезапно очень люто заболел. Тогда еще никто в России и слыхом не слыхивал ни о каких ковидах, так что адовая температура, слабость на уровне трупа и прочие побочки не смутили ни участкового врача, ни самого Сеню…
Сейчас, конечно, можно нафантазировать, что благодаря ковиду, а это с большой вероятностью был именно он, Сеня… «прозрел», что ли, и в очередной раз в жизни бросил пить. Проблема была в том, что он не верил, что бросил окончательно, ведь это с ним уже бывало, и не раз.
Зато, оклемавшись, Сеня стал больше курить. У него остался подарок от начальника – устройство «айкос». Не особо адская или демоническая машинка, просто приемник для простеньких, негорьких стиков почти без дыма, пахнущих сеном. (Если бы я мог, то запросил бы за эти строки денег у фирмы «Парламент» в качестве компенсации за продакт-плейсмент…) Теперь Сеня курил в день полпачки аналоговых сигарет и пачку стиков. Думаю, можно прикинуть, что это вставало в копеечку…
А еще у Сени была другая интересная уязвимость. И гораздо более глубинная, чем алкоголизм. В детстве Сеня видел духов. Духов и потусторонние миры. В голове его все еще оставались смазанные воспоминания об этих самых мирах. Возможно, впервые он познакомился с ними, бредя в болезни, в районе пяти или шести лет…
Что же он видел? Он видел, как мир буквально двоится. Чувствовал, как от видимой и простой реальности отслаивается гигантская глыба реальности другой, потусторонней. Эта глыба была настолько велика, а смещение настолько большим и очевидным, что сам взор на эту плотную и твердую реальность другого порядка повергал маленького Сеню в бесконечный ужас.