Мы мало думали о славе,
О нашей собственной судьбе
По совести – другая думка
У нас была, светла, как мед:
Чтоб пули были в наших сумках
И чтоб работал пулемет!..
Англия, Франция и иные державы азартно включились в игру, поставляя белым винтовки, танки, самолеты. Но не настолько, чтобы белогвардейцы и казаки в одночасье разгромили красных. Нет, лидерам стран Антанты затянувшееся кровопролитие было выгодно, они надеялись, что, в конечном счете, оно доведет-таки ослабевшую Россию до краха…
А, может, поделиться с товарищем Светловским о том, что я на самом деле пришелец из будущего? Возможно, возникнет понимание, меня отправят на встречу с Дзержиннским, да что там, с самим товарищем Лениным! Я изложу вождю пролетариата все, что знаю, пусть решает… И что затем последует? Страна восстанет из пепла и станет Утопией Томаса Мора или скатится к еще более кровавой борьбе?.. Нет, такое «прогрессорство» мне не по душе!..
Мои размышления были прерваны приходом Светловского. Начальник выглядел серьезным, сосредоточенным, готовым действовать.
– Вчерашние сводки читаешь? – спросил он, поприветствовав меня. – Ну, и как тебе они? Не правда ли, бодрят?.. То-то и оно… Не успокаивают и ночные сводки.
Он бросил бумажные листы на стол.
– Как ты, выспался?
– Да вроде бы, Григорий Иваныч. Ну, что там со Шкетом?
– Думаю, смышленый мальчуган сослужит нам службу. Посмотрим… Сказал, что Белый – бывший офицер царской армии, не то прапорщик, не то подпоручик… Ты готов к выходу?
– Вполне.
– Тогда поехали на Площадную. Только что сообщили, что самочинщики наведались к бывшему купцу Терпугову. Руку ему сломали, из дома вынесли и одежду, и ценности.
Мы спустились вниз и уже тронулись к выходу, когда снаружи послышался громкий выстрел, и тут же внутрь влетела худощавая фигура в пиджаке и широких штанах с пистолетом в одной руке и гранатой в другой.
– Получайте, твари, за брата! – крикнул неизвестный, открыв пальбу. Вокруг нас засвистели пули, поднялся дикий грохот. Мы кинулись под лестницу и достали оружие.
– Брать живьем! – гаркнул Светловский.
Однако мститель не позволил нам даже высунуться. Расстреляв весь магазин, он отскочил к дверям, бросил в нашу сторону гранату и выскочил наружу. Ручное взрывное устройство волчком завертелось по полу, но взрыва, к счастью, не последовало. Едва улеглось волнение, как за дверями раздался винтовочный выстрел. Мы стремглав выскочили наружу: у входа на коленях стоял окровавленный милиционер и целился в бандита. Тот, держась за окровавленный бок, почти добрался до угла здания. Светловский первым бросился вперед и заломил ему руки за спину.
– Жалкая вышла у тебя месть, Плешивый! Всего-то ранил вон того беднягу!
– Пошел к дьяволу, тварь! – ощерился бандит, обнажив ряд пожелтевших неровных зубов.
Из здания высыпала куча вооруженных милиционеров и работников. Светловский привлек к себе внимание двух сотрудников и указал на Плешивого.
– За решетку его! Перевяжите рану, пошлите за доктором!
– Будет исполнено!
Светловский проследил за исполнением указания и повел меня к пролетке. По пути к дому бывшего торговца он не переставал возмущаться:
– Как тебе это, Данила?.. Ворваться в здание милиции с пистолетом и гранатой! Вот с такими чертями нам приходится иметь дело! Подкатил с утра на извозчике, почти устранил часового, и надо же, – нарвался прямо на нас!.. А ведь я этого Плешивого в свое время пожалел, отпустил, понадеялся, что он не станет повторять путь своего братца. Напрасно, такой же ублюдок, как Меченый!
Вскоре мы подкатили к одноэтажному каменному флигелю с резным деревянным крыльцом. Бывший купец, небольшого росточка крепкий старик, с поклоном встретил нас на пороге и проводил в дом. В комнатах царил беспорядок, двери шкафов и шифоньеров были раскрыты, на полу кучами валялась разная одежда, постельные принадлежности, газеты, журналы.
– Как было дело, гражданин Терпугов? – спросил Светловский, осматриваясь в зале. – Не торопитесь, постарайтесь припомнить всякую мелочь.
– Да я уж спать улегся, – начал старик, поглаживая руку на перевязи. – Один в доме, старуху недавно схоронил, дочь замуж вышла. Слышу, стук в дверь, да сильный такой, что кубарем скатился с постели. Кто в этакий поздний час, спрашиваю. Отворяй, доносится снаружи, Угро! И поживей, шевели копытами, у нас мандат на обыск имеется! Что ж, отворяю. Заходят трое, все в фуражках со звездой, кожанках, галифе, начищенных сапогах! Бумажку мне сразу под нос. Смотрю, постановление об обыске и реквизиции, печать какая-то, не то размытая, не то смазанная, подпись корявая. Я было засомневался, а их начальник, высокий такой, худой, в длинной, похожей на плащ, кожанке, взял да и сломал мне руку. Аж в глазах потемнело! В понятые соседей вызвали, граждан Будникова и Галкину. Ну и давай выгребать пожитки и таскать на подводу, во все углы заглянули, ничего не пропустили! Шубу, костюм выходной, да что там тряпки и обувку, все серебро и золото утащили – два старинных брегета, обручальные кольца, печатку с агатом, брошку в виде солнца, цепочки, сережки, монеты!.. Уехали, а я всю ночь без сна промаялся. Рука саднит, на душе кошки скребут, настроение ни к черту! Все мандат тот перед глазами маячит…
– Расписку вам выдали, как вас?
– Павлом Иванычем звать. Да, вот она! Главный по обыску выписал прямо у меня за столом.
Начальник Угро взял в руку бумажку и вслух прочитал:
– «Явиться для разъяснений в бывший дом купчихи Овчинниковой на Коммунальной площади на второй этаж к товарищу Светловскому»… Ишь, шутник!.. Гражданин Терпугов, если вы не знаете, то Светловский это я. – Он сунул бумажку в карман. – И разъяснить я могу только одно: сегодня ночью вы, к сожалению, стали жертвой ограбления самочинщиков.
– О Боже, пропало добро! – обхватил голову одной рукой бывший купец.
Я тронул его за здоровый локоть.
– Вы сказали, что главным у них был высокий человек в длинном плаще. А черты лица у него какие?
– Да какие, обыкновенные!
– Глаза?
– Глаза как глаза, голубые, кажется.
– Особых примет, ну, там бородавок, родинок, наколок, не заметили?
– Нет, не заметил.
– Чем он занимался, когда вошел в дом?
– В зале за столом сидел все время.
Я подошел к столу, но ничего особенного я на нем в ходе осмотра не обнаружил. Cветловский снова обратился к ограбленному с вопросом:
– Другие ряженные как выглядели, Павел Иваныч?
– Не приметил, они тут такой бардак учинили, что у меня голова кругом пошла.
– А понятые? Возможно, они нам что-нибудь расскажут.
Cтарик взлохматил волосы, задумался.
– К Галкиной и приставать не след. Как есть, деревенщина! Простояла здесь с выпученными от страха глазами, ничегошеньки не поняла. А к Алешке Будникову сходите. – Он прищурился и закивал головой. – Мне показалось, что он признал главаря, все на него косился да жевал губами. Не обессудьте, ежели окажется, что это только мои догадки. Сам хотел к нему зайти. Он помоложе меня будет и пьяница, каких поискать.
Составив подробную опись украденных вещей, Терпугов проводил нас до тротуара и кивком головы указал на деревянный соседский флигель.
– Хибара Будникова!
Мы прошли к разбитой калитке с полустершейся надписью «Злая собака». Перекошенная конура была пустой: четвероногий сторож давным-давно исчез со двора. Как и конура, обветшавший флигель производил жалкое впечатление. Крыльцо исчезло (видимо, пошло на дрова), само жилище лишь отдаленно походило на жилое. Тесовая крыша в двух местах провалилась, одно из окон было крест-накрест заколочено грубыми досками. Мы громко постучались. Тишина. Толкнули замшелую дверь, она со скрипом и приоткрылась. В сенях в самом неприглядном виде лежали чурки, грязные ведра, прохудившиеся кадушки. На чердак вела не лестница, а сучковатое сосновое бревно, дверь на двор была с такими щелями, что напоминала штакетник.
– Гражданин Будников! – строго произнес Светловский.
Никто не отозвался. Я взялся за ручку и открыл обитую старым дермантином дверь. Привыкая к полумраку, сначала оглядел жалкую комнатенку, потом посмотрел на пол. В дальнем углу, как показалось, лежал ком тряпья. Я подошел ближе, присмотрелся и покачал головой. Это были не тряпки, а труп Алексея Будникова! Он лежал с открытыми глазами лицом вниз, раскинув руки в сторону. Возле скрюченного тела чернела большая лужа крови.
***
В Угро нас уже поджидали Скворцов, Гудилин, Карпин и Щербинин. После рукопожатий все расселись по местам в ожидании указаний. Люди в городе еще нежились в постелях, мы же были готовы выполнить любое задание начальника.
– Что, товарищи сыскари? – произнес Светловский, закуривая папиросу. – Если бы брат Меченого умел стрелять, будь исправной брошенная им граната, то сейчас мы бы Данилой здесь не сидели. Такие вот дела!.. Ну, и очередной жертвой самочинщиков стал Павел Терпугов… Да, да, Константин Терентьич, не к Талдыкиным сунулись они ночью, а к этому бывшему купцу. Видно, не стоит больше и надеяться на клев… При этом погиб понятой, некто Будников. Терпугов предположил, что он узнал главаря грабителей, высокого тощего типа в кожаном длинном плаще. А расклад на сегодня такой: Карпин и Щербинин по-прежнему толкутся на базаре. Посматривайте по сторонам, ребята, слушайте, все подмечайте. У Терпугова забрали крупную брошь с расходящимися лучами и печатку с черным агатом. Возможно, уже сегодня эти вещицы могут появиться на базаре или толкучке…
– Не сомневайтесь, Григорий Иваныч, – сказал за двоих Карпин. – Глаза и уши у нас будут открыты!
– Майн Рида начитался?
Молодой розыскник улыбнулся и вынул из кармана книжку, на обложке которой золотилось название: «Отважная охотница».
– Что касается Cкворцова, – посмотрел на матроса начальник, – то он отправляется на железнодорожную станцию. Спиридон Прокофьевич, вот что явствует из ночных сводок: вчера вечером исчезли вагоны с мануфактурой и продовольствием! Поговори с работниками вокзала, путейцами, проверь документацию, может, и выудишь какую-нибудь важную информацию… Константин Терентьич, у тебя сегодня прогулки по Нижнему парку. Вчера на Сиреневой аллее какой-то тип ножом хвастал и намекал, что он из банды «затейников». Бравада, поди, либо поддал больше, чем надо. Но ты походи там, посиди на лавочках, понаблюдай за отдыхающими. Глядишь, усмотришь что-нибудь любопытное. Я останусь здесь и доведу до стажера Нечаева тонкости нашей работы. Приступайте к выполнению заданий!
Проводив подчиненных, Светловский достал из кармана липовую расписку, аккуратно разгладил ее на столе. Взял папку с надписью «Болховитинов А.А.», отыскал в ней какую-то бумажку и положил рядом с распиской. Знаком позвал меня встать рядом. Подойдя к столу, я разобрал на бумажке: «Пламенный привет уголовному розыску!»
– Давай-ка сличим почерки, – проговорил начальник, вынув из ящика стола небольшую лупу. – Так-так… Ну, что ж, сомнений, практически, нет: руку к запискам приложил один и тот же человек!
– Уж не сам ли главарь «монастырских»? – вырвалось у меня.
– Почему бы и нет!.. Вот, гад! Вырезает на лбу сотрудника Угро звезду, издевательски шлет нам приветы, лично верховодит ряжеными грабителями!.. Ничего, доберемся до тебя, Белый!
– А нет ли его в картотеке?
– Нет, бандюга лишь недавно заявил о себе.
ГЛАВА 6
Светловский затем решил немного рассказать мне о своей работе в уголовном розыске. В этой интересной, но нелегкой профессии он порядком поднаторел. Я его слушал и невольно сравнивал методы борьбы с преступностью тех лет с теми, что были в ходу в XXI веке. Прогуливаясь по кабинету с папиросой в уголке рта, он красочно обрисовал задержания преступников в революционной столице, вспомнил о первых месяцах пребывания в Петродаре.
– В город я приехал 30 декабря 1917 года, а уже в ночь на 1 января зазвучал колокольный звон: началось восстание против большевистской власти! Были избиты и посажены под замок едва ли не все члены Совдепа. На улицы Петродара вышло не менее пяти тысяч человек, они без труда разоружили несколько десятков красногвардейцев. И если бы не солдаты запасного полка, подоспевшие нам на выручку, быть бы большой беде! Опытным бойцам удалось сравнительно быстро разогнать бунтовщиков и арестовать всех, кто их подзуживал.
– Сегодня ночью тоже было тяжело, – заметил я. – Извините, Григорий Иваныч, заглянул в ваши записи.
– Это ничего… Точно, запаниковали многие, тяжело пришлось городу.
Выкурив папиросу, Светловский присел за стол.
– Теперь о насущном, о тех самых дворянчиках. Намеренно разговариваю с тобой наедине, Данила. Как я уже отмечал, к Скворцову у меня вопросов нет. Человек проверенный, надежный. А вот другие…
– По виду они всей душой за власть Советов.
– Так ли это на самом деле, вот в чем вопрос?.. Ладно, будем на чеку… Итак, дворянчиков, похоже, и впрямь следует искать в бывшей чайной Корчицкого, ныне лучшей в городе столовой на Советской, бывшей Дворянской. В шифоньере у нас обретается несколько приличных костюмов и все, что к ним прилагается, от царских сыщиков достались накладные усы и бородки. Если спросят, представишься иногородним репортером, заехавшим в Петродар попить местной минеральной водицы. Хорошо бы свести с теми двумя знакомство, или хотя бы узнать, где они живут. Там будет видно, как мы поступим далее.
Он встал и вытащил из шифоньера новый прикид. Я тут же и примерил.
– Отличненько! – улыбнулся Светловский, осмотрев меня со всех сторон. – Вот тебе деньги, пообедай в столовке. – Он подошел к сейфу и вытащил из него пистолет. – А браунинг прикрепи резинкой на руку. Мало ли чего… Пойдем, прогуляемся. В доме по соседству для тебя нашлась неплохая комнатенка.
Мы спустились вниз и прошли по тротуару к углу квартала. Перебежав через проезжую часть, по которой катились экипажи, стали не спеша подниматься верх по Первомайской. Меня разбирало любопытство насчет конечной цели прогулки. И как же я удивился, когда Светловский толкнул дверь бывшего дома купчихи Сидоровой! Неужели я буду жить в здании, на котором сто лет тому вперед висела вывеска нашего сыскного агенства? Оказалось, что именно так. Более того, меня вселили в комнату, где оно располагалось!
– Здесь обитал один из красногвардейцев, – объяснил Светловский. – Сегодня утром, отдав ключи дежурному, уехал в родной Тамбов. Возьми, теперь они твои.
Я положил ключи в карман, прошелся по комнате, испытывая странные чувства. Там, где было мое рабочее место с компом, стояла кровать, у окна – стол со стулом. Место Свешникова занимал книжный шкаф со стеклянными дверцами, в углу стоял табурет с примусом и чайником. Я вышел на середину комнаты и, оглядев все вокруг, покачал головой. Светловский заметил мое волнение.
– Ты, Данила, выглядишь так, словно уже был здесь когда-то.
– Возможно, – сказал я, подходя к окну и трогая пальцами подоконник, на который любил ставить чашку с кофе.
– Извините, – раздался женский голос.
Мы обернулись. У раскрытой двери стояла стройная кареглазая девушка с просительным выражением на симпатичном личике.
– Вы новые жильцы? – поинтересовалась она, поглядывая то на меня, то на начальника.
– А вам, извините, что за дело? – нахмурился Светловский.
– Я соседка, моя дверь почти напротив.
– Тогда понятно. – Светловский кивнул в мою сторону. – Вот кто будет вашим соседом.
– Очень приятно, – сказала девушка, глядя на меня. – Я делаю перестановку в своей комнате, не поможете передвинуть комод?
– Похоже, требуется грубая мужская сила, – улыбнулся начальник. – Подсобим барышне, Данила?
Из моей пропахшей табаком берлоги, мы перебрались в светлую, премилую комнатенку. Ажурные занавески на окнах, белоснежное покрывало на кровати, туалетный столик с пузырьками и флаконами, пуфики на крохотном диванчике, аккуратный ковер на полу, тонкие ароматы, все говорило о том, что здесь проживает особа женского пола.