Жребий брошен, Рубикон перейден. Теперь надо уладить пару дел и рвануть навстречу мечте, на Байкал.
Восточный экспресс
Москва, Казанский вокзал.
Переступив порог вокзала, я ощутил всё сразу: где-то на окраине готовят шаурму, где-то бегают десятки пассажиров в поиске своего поезда, где-то около пиронов сбившись в кучи собирались бездомные и мигранты. Полицейские и сотрудники охраны вокзала с уставшим взглядом слоняются возле металлоискателей, а я стою с тяжелым походным рюкзаком посреди зала в ожидании своего «восточного экспресса». Мой путь лежит почти через всю Россию по Транссибирской железной дороге. От Москвы до Иркутска. 5000 км. 3,5 дня в пути. Это как дорога от Санкт-Петербурга до Гибралтара (на самом юге Испании).
Пробираясь через вагон плацкарта, неловко разглядываю других пассажиров. Слева за общим столиком собралась компания мужчин средних лет, распивающих дешевое пиво. Скорее всего это работяги, возвращающиеся с вахты домой. Из-за низких зарплат в своих регионах, они вынуждены ездить в крупные города и работать вахтой по несколько месяцев охранниками, рабочими и строителями. Через проход от них разместилась семейная пара с маленьким ребенком. Думаю, их соседи будут молиться, чтобы их не разбудил плач младенца в час ночи. Справа, на боковой койке, разместилась симпатичная девушка со спортивной фигурой, лет 20 в облегающей красной кофточке… и ее мама. Где-то к середине вагона мне удалось отыскать своё место. Так и кто теперь мои соседи?
Вот они – пожилая женщина с внучкой-первоклассницей. Бабушка напоминает типичный образ городской пенсионерки с сельскохозяйственным прошлым. Для полноты образа не хватает лишь головного платка в узорах и старой юбки в цветочек. В остальном имидж соблюден, его ты можешь встретить на любой остановке общественного транспорта за МКАДом. Внучка как подобает, одета в более яркие цвета, а ее безумное желание достать планшет, похоже, нервирует старшее поколение. Они едут до Урала это примерно сутки в пути. Еды в их потертых клетчатых сумках так много, будто они едут в Африку с гуманитарной миссией. Слева от нас разместились парень с девушкой и ее мама. Их путь лежит в Семипалатинск, Казахстан (в советское время там когда-то находился ядерный полигон). За пять минут до отправки по проходу пронеслась женщина в возрасте 50 лет, прося дать денег для маленькой внучки, с которой она едет в этом же поезде. И ей не хватает около «тыщи» на билет. В этот момент все словно по щелчку отвели от нее взгляд или принялись перебирать свои сумки. Я наивно проникся этой историей и пожертвовал 100 рублей. Через пару минут до меня дошло, что никакой внучки нет и не было. Ибо как она успеет купить билет, когда уже через пару минут поезд отправляется?
Романтика путешествий на железной дороге привлекала меня еще с раннего детства, когда я с родителями и старшим братом поехал впервые на юг, к Черному морю. Тогда это были отличные дни, полные теплыми детскими воспоминаниями о море, песке, медузах и аквапарках. Время идет, но одним из самых доступных средств передвижения по стране с конца 19 века так и остался поезд. Теперь над страной летают лоукостеры и путешествия для народных масс стали намного доступнее, но атмосфера самого перемещения из точки А в точку Б никогда не будет такой, как прежде. Каждый находит в таком путешествии что-то свое. Для кого-то это возможность познакомится с новыми и интересными людьми, обменяться опытом, мыслями и никогда больше с ними не увидеться. Для кого-то – просто выпить с незнакомцами или переспать с проводницей вагона, недавно окончившей колледж. Мне не хочется рассказывать подробно про «дембельские вагоны», когда десятки парней, отслуживших в армии, возвращаются домой. На перроне их встречают толпы родных и близких. Как будто они возвращаются с войны, а в самом поезде царит веселье и пьянство. В общем, есть своя атмосфера путешествий на поезде.
– Здоро́во, как зовут, куда путь держишь? – спросил мой новый, рыжий сосед в синем поло и белых кроссовках известной компании.
– Здоро́во, Иван. В Иркутск еду, на Байкал, – произнес я, пожимая его крепкую руку.
– Миша… из Смоленска. А это Вера Николавна и моя девушка, Лиза. А ты откуда будешь?
И тут я замялся, зная, что москвичей зачастую недолюбливают в других уголках нашей страны. Резонно было бы соврать наполовину и сказать, что я из Тульской области, родины моих родителей. И видимо мой ответ всех удовлетворил, особенно после того, как все услышали стандартную шутку столетней давности про пряники и самовар.
Вагон наполнялся шуршанием пластмассовых пакетов и дорожных сумок, зазвенели ржд-шные латунные подстаканники и ложки внутри них. Напротив меня по-прежнему сидели бабушка с внучкой, которая постоянно пыталась показать, как она играет в какую-то игру на крупно дюймовом гаджете. Уставшая женщина только кивает ей и смотрит, погрузившись в мысли, в одну точку. В вагоне, где нам предстояло ехать, по каким-то причинам не работал кондиционер, и температура держалась на отметке 30 градусов по Цельсию. Духота сопровождала нас весь путь, и единственным спасением оказался опыт моего деда, служившего в Туркменистане в 60-х. Им часто приходилось спасаться от палящего солнца. Местные советовали пить горячий чай и укрываться в халате. Так вся Средняя Азия делает.
Ближе к Уралу, я начал осознавать, насколько же большая по протяженности наша страна. Однажды, проснувшись от солнечного света, бьющего прямо в глаза из вагонных окон. Я не понял, как быстро взошло солнце. Да еще в 3 часа ночи! Разгадка оказалась проста: время на часах в вагоне показывало московское время (собственно, все по нему жили). А в действительности мы были в том же часовом поясе, что и Багдад. К тому моменту, как я приеду в Иркутск, разница во времени с домом будет составлять уже 5 часов.
За 3,5 дня сменилось шесть соседей. Из них лучше всего запомнились два студента Новосибирского Государственного Университета.
Даша, 19 лет. Ростом с Наполеона, с серыми глазами и русыми волосами, с небольшой горбинкой на носу. Ее сопровождает мама, и сходство с ней просто поражает. Как будто это она и есть, только лет на 20 моложе. Никогда прежде не встречал подобного сходства между родителями и детьми. Учится Дарья на лингвиста, по китайскому профилю. Из-за близости к Поднебесной, ездит каждые полгода на разнообразные стажировки и волонтерские программы, чтобы углубленно изучить язык и стать профессиональным переводчиком.
Бато, 22 года. Бурят ростом с Петра Великого из Читы. Учится на инженера биотехнологий. Как только мы познакомились, он с барского плеча подарил несколько «речных чёртовых орехов». Это часть отмершего водного растения, занесенного в Красную книгу еще при Союзе. По легендам народов южной части Сибири, они служат защитными талисманами от злых духов, которые могут проникнуть в дом. То есть, эти «черти» сами являются злыми духами, но принося их в дом, человек их «приручает» и теперь они работают на него, отпугивают других духов. Условия рыночной экономики знаете ли.
Красноярск. Центр Сибири. Когда-то здесь была бескрайняя тайга, с полноводными реками (впрочем, Енисей так и остался) и множеством животных. Но по мере развития цивилизации, человек забирает все больше ресурсов для дальнейшего прогресса. Здесь стоило бы включить музыку маэстро Эннио Морриконе из фильма «Хороший, плохой, злой». Ту самую, с которой у всех ассоциируется Дикий Запад. В нашем случае, Дикий Восток. Стоянка поезда в таких крупных городах обычно составляет от полчаса до нескольких часов. За это время в теории возможно добраться до центра и быстрым шагом осмотреть все основные достопримечательности. Разумеется в зависимости от обстановки. Есть еще легальный вариант сойти с поезда дальнего следования и продолжить свой пути на следующем в течение 10 дней. При этом должны соблюдаться куча формальностей в виде отметки об остановке в билетной кассе, потом поиск поезда этого же перевозчика и так далее. Приказ Минтранса №473 подробно разъясняет данный феномен, но сейчас мне нужно добрать до Байкала. А посмотреть нашу необъятную еще успеется.
А теперь, внимание пассажиры! Двери закрываются, следующая станция – Иркутск!
Когда проехали Красноярск, заметил, что связь на моем телефоне так и не появилась. Тогда я подумал, что мы находимся в «глухой зоне» и скоро сигнал появится… но он так и не появился. На момент путешествия мне было 19 лет, и так далеко от дома еще никогда не уезжал. Всю жизнь я провел около дома, редко выезжал из родного региона, как любой среднестатистический парень моего возраста. И это путешествие было большим шагом к самостоятельному познанию жизни, где был только я и целый неизведанный мир. Все решения на всевозможные задачи и проблемы ложились исключительно на мои плечи. Это должно стать испытанием для меня и близких. Каждый день я отзванивался маме, докладывал о том, что все в порядке, но в какой-то момент связь со мной была потеряна на полтора суток. Да, это может показаться смешным и незначительным, но для наших матерей мы всегда останемся детьми. К тому моменту даже не сообразил, что надо попросить кого-то и позвонить ей с другого телефона, сказать, что все хорошо. Единственное, что догадался сделать, так это выписать на листке бумаги необходимые контакты на всякий случай… и этот случай произошел.
В Иркутске нужно отыскать куратора, который должен встретить меня и других волонтеров на вокзале, но его нигде не было. Связаться с ним не было возможности из-за сгоревшего чипа на SIM-карте. Побродив, я наткнулся на будку дежурного по вокзалу. Здраво рассудив, что мне помогут, остался ждать появления этого человека. Прошло около десяти минут, и на горизонте появилась женщина лет 40 в офисной форме РЖД. Она даже шла к этой стойке, но заметив меня с рюкзаком. Повернулась и ушла в другую сторону. Досадная ситуация. Теперь осталась надежда на полицейских, проходящих мимо меня. Впереди шел коренастый, под два метра ростом лейтенант привокзальной полиции. Рядом его сопровождал сержант примерно такого же телосложения, с надвинутой на глаза кепкой. Приблизившись к ним, я попросил позвонить с их телефона и дозвониться до куратора Анны.
– Серёга, у тебя какой оператор связи? Дай с твоего позвоню,– обратился офицер к своему коллеге.
– Добрый день, это Анна? Вас беспокоит полиция Иркутска, почему своего сотрудника-волонтера не встречаете? Да… на ж/д вокзале. Через сколько будете? Хорошо, – договорив, лейтенант обратился ко мне, – ну все парень, через 10-15 минут она будет у входа, ожидай.
Поблагодарив полицейских и пожав их мозолистые руки, я направился к входу. Теперь есть время найти салон связи и купить новую «симку». Не прошло и 10 минут, как звоню домой. «Идут» долгие гудки. Может быть, она не слышит телефон или что-то случилось? Услышав мой голос, мама заплакала навзрыд. Я пытался ее успокоить, рассказывая о причинах и событиях минувших дней. В тот момент мне стало стыдно, как никогда раньше. Хотелось провалиться сквозь землю.
Не подводите своих матерей, они самое дорогое, что у нас есть в этом мире. А лучше, позвоните своей маме прямо сейчас и спросите, как у нее дела?
А мне пора идти, волонтеры собираются в кучку и идут к выходу. Начинается новая страница моей жизни.
Пионерский лагерь
Иркутская область, п. Большое Голоустное.
– Первый, второй, третий, четвертый… шестой, – задумчиво бухтя под нос, пересчитал нас водитель. Осталось добраться до контрольной точки, где нас посадят в автобус и отправят на нашу первую стоянку. Я еще не знал, сколько волонтеров приехало на первую смену, но по многочисленным рюкзакам около офиса Прибайкальского национального парка можно представить четыре десятка человек. В итоге нас оказалось 63. Для того чтобы перевести такое количество, директор парка арендовал огромный экскурсионный автобус. По грунтовым (местами асфальтным) дорогам нам надлежало ехать около 120 км. Покидая пригород Иркутска, попадаешь на лесное плато смешанного и хвойного леса. Бескрайние леса сменяются долинами, перетекающими в бурные реки, над которыми стоит ясное, летное небо.
Медленно, но верно мы приближаемся к заветной цели. Проговорив с местными половину дороги, больше узнаешь о специфике места. Эти земли постепенно осваиваются год за годом. Проезжая дальше по области, видишь целые пастбища, на которых пасутся стада коров и табуны лошадей. А небольшие посёлки оживают за счет немногочисленных переселенцев и дачников. Коренное население здесь составляли буряты, они веками проживали по обе стороны от озера Байкал. Когда-то было негласное разделение на «западных» и «восточных». «Западные», те что сейчас живут в Иркутской области преимущественно становились православными. «Восточные» сохраняли верность северному буддизму и шаманизму.
Через пару часов наша большая компания прибыла в скаутский лагерь на холме. Отсюда открывается вид на небольшие горы с севера, на речные пороги с запада, на хвойные леса с юга и на безграничное озеро с востока. Каждый расцвет и закат в этом месте вдохновляет своими красками на новые свершения и открытия. Но это будет потом. А теперь, осматриваясь по сторонам, начинаешь вглядываться в лица людей, с кем предстоит работать и жить на протяжении двух недель. Компания получилась весьма разнообразная, по ходу истории ты узнаешь о некоторых из них. Большинство участников были молодые девушки, средний возраст которых был около 23 лет. Парней в общей сложности оказалось около 20 человек из 63. Среди нас были волонтеры «серебряного возраста», самый старший из нас дядя Ваня (56 лет), а самая старшая Анна (62 года). Преимущественно сюда приехали из Европейской части России, другая часть прибыла из Сибирских областей. Для многих ребят (как и для меня) это была первая волонтерская экспедиция. Обладая разным жизненным опытом, работая в различных сферах деятельности, мы вместе строили быт. Целью нашей миссии было: очищение прибрежной зоны Байкала, а также масса случайных квестов. Жить нам предстояло в трехместных палатках, расставленных напротив друг друга и поставленных на деревянное основание в виде поддонов. Таким образом, у нас появлялся общий «тамбур», где мы могли расположить наши вещи, не занимая место в самой палатке. Так как мы мало знакомы друг с другом, это абсолютный рандом в выборе своих соседей.
Внешне это напоминало некий пионерский лагерь. Только без Ленина, агитационных плакатов и красных галстуков. В остальном все атрибуты на месте или схожи. Зарядка по утрам, утренняя песня из «дореволюционных» колонок, кухня на открытом воздухе и вожатые. Главное здание лагеря был двухэтажный деревянный сруб, где располагалась администрация, медперсонал и технические специалисты. Внутри висели портреты основателя скаутского движения – Роберта Баден-Пауэлла. Скаутские нашивки, значки, символы штатов, горн и другая атрибутика счастливого американского детства 50-х. Весьма впечатляет для российской глубинки. Недалеко от здания находилась кухня и столовая на сотню человек, выполненная из дерева. Внизу под склоном располагалась наскоро сколоченная сцена для выступлений и дискотеки.
По сути, мы живем на территории детского лагеря, где самым старшим участникам не более 17 лет. Поэтому на нас действуют некоторые правила, с которыми сразу ознакомила местная администрация. В перечень основных правил легли банальные заповеди: курить в строго отведенном месте, детям сигареты не давать, полное табу на алкоголь и наркотики, за периметр лагеря без вожатого не ходить, слушаться взрослых и кушать кашу по утрам… Да-да у нас есть четыре вожатых: Женя, Леша, Саша и Виталик. Они будут курировать наше пребывание в лагере, следить за посещением лекционных занятий по экологии, первой медицинской помощи и прочее. Поэтому наша первая неделя должна пройти здесь, а вторая на шаманском острове Ольхон, где развернется наша основная трудовая деятельность. А пока что, наша большая семья шагает по щебню, гоняя пыль в сторону нового дома.
Осмотрев по сторонам, я пошел к ближайшей палатке от кострища. К тому моменту там оказались две девушки. Никаких противоречий это не вызывало. Одну из девушек зовут Саша, она живет в соседней Тверской области. Окончила театральное и сейчас играет в пьесах и выступает на малых сценах. Вторая, Катя. Из местных, занимается танцами на любительско-профессиональном уровне. Какие же творческие люди меня окружают.