Особняк прочно обосновался в моем воображении, с первого взгляда ошеломив меня. Наверное, внутри проснулся «нереализованный историк»: в свое время я бредила истфаком, но папа уговорил меня предпочесть более перспективный в денежном отношении иняз. Возможность пожить в старинном доме (не каком-то новоделе!) – это не сравнимое ни с чем удовольствие и еще одна веская причина остаться. Но моя ученица с красивым именем Алиса… Девчонка оказалась капризна и избалованна. Папашка, наверное, души в ней не чает, пылинки сдувает! Наследница престола с отвратными манерами! Теперь понятно, почему господин Еленский так высоко оценил преподавательские услуги в денежном отношении. За моральный вред переплата. Видимо, учитель Алисы должен иметь железные нервы, чтобы ужиться под одной крышей с этой врединой. Я оценила свои возможности в этой плоскости: мои нервы явно не железные. Но и другого выхода нет, я не могу себе позволить капризы, как Алиса. Осталось только убедить Еленского в моей профпригодности.
Я быстро приняла душ, сменила одежду на более комфортные льняные брюки и хлопковую футболку с изображением известного ученого. Еще в школьные годы я сделала открытие: моя внешность не эффектна. Нос казался мне длинноватым, глаза невыразительными (с тех пор и появилась привычка прятаться за элегантными оправами с нулевыми стеклами). Сначала этот факт меня сильно опечалил, особенно на фоне успеха одноклассниц, которым по несколько раз в неделю назначали свидания и присылали виртуальные стикеры романтического содержания. Потом привел к позитивной мысли, смирившей с моей никудышной внешностью и положившей конец самоистязаниям: не всем же быть красавицами, кто-то должен быть посредственностью. Жить стало проще, и я ушла с головой в учебу. С точными науками как-то не сложилось, зато гуманитарные давались легко…
В комнату постучали. Я приоткрыла дверь и с удивлением увидела в коридоре притихшую Алису. Она смотрела в пол, а потом робко подняла глаза на меня и сказала тоненьким голоском:
– Олимпиада… Сергеевна! А хотите я покажу вам наш дом. Типа экскурсии? – и замерла в ожидании моего ответа. Что ж, девочка делает первые попытки подружиться, не стоит ее отталкивать. Я согласилась, тем более каждый час в этом особняке может стать для меня последним. На все воля – как там благоговейно назвал водитель? – хозяина. Нет, вот так: Хозяина.
Алиса предложила начать экскурсию со двора. Мы спустились по широкой лестнице и, обогнув дом, оказались в образцовом саду: идеально подстриженные полукругом кустарники, светло-зеленый ковер лужайки, благоухающие каскадные клумбы, массивная бревенчатая беседка с колыхающимися на ветру занавесками и качели. Во всю эту приусадебную идиллию совсем не вписывался древний каменный колодец, спрятавшийся в укромном уголке сада.
– Он очень старый. Его еще прадедушка моего дедушки выкопал, короче, очень давно, когда дом строил. Колодец давно высох, но папа не хочет его засыпать, – с важностью рассказывала Алиса, ей явно нравилась ситуация, в которой она казалась осведомленней меня. – Пойдемте поближе?
И, не дожидаясь моего ответа, стремглав бросилась к колодцу. Мне ничего не оставалось, как пойти следом. Алиса, опершись обеими руками о край каменной кладки, пригнулась к зияющему нутру.
– Вы слышите? – и она показала рукой в черную пустоту.
Я подошла ближе, внутри зарождался суеверный страх, дрожью разливавшийся по всему телу. Это место мне не нравилось.
– Вы слышите? Там котенок плачет, – Алиса смотрела испуганными глазами на меня, прижимая ладошку ко рту.
Я прислушалась. Из колодца, действительно, раздавалось жалобное попискивание. То ли кто-то скулил, то ли мяукал – не различить. Но там, в глубине каменного мешка, затерялось маленькое существо. Вот угораздило кроху! Как вообще можно уцелеть после падения с такой высоты!
– Олимпиада Сергеевна, мы же его не сможем бросить там, правда? – девочка доверчиво смотрела на меня.
– Не можем, – ответила я и поняла: вот он, поворотный момент в наших с Алисой отношениях. Все дальнейшее зависит от того, как я поведу себя в эту минуту. Поэтому вариантов у меня немного. Всего один. Недостаточно сто раз сказать, лучше один раз показать. И я показала. Веревочная лестница нашлась тут же, крепко привязанная к железному крюку снаружи колодца. На вопрос откуда она здесь, девочка ответила, потупив глаза:
– Рабочие с утра чистили, вот и забыли.
Я аккуратно спускалась в каменное нутро колодца, молясь всем богам, чтобы лестница выдержала мой вес и чтобы ее длина оказалось достаточной. Какие-то боги все-таки услышали меня, и я без происшествий спрыгнула на дно колодца. У ног что-то мяукнуло.
– Сейчас, миленький, куда же ты забрался?
Круг голубого неба надо мной частично закрывала голова Алисы, которая пристально вглядывалась в темноту. Конечно, она не могла видеть меня в таком мраке, но сам факт, что за мной наблюдают во время моего геройства, воодушевлял, и мне не было страшно. Я включила фонарик на телефоне, и этого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть серое пятно у моих ног. Нагнувшись, я нащупала что-то мягкое. В руках у меня игрушка котенка с блестящими глазами-пуговицами. Мяууу, – раздалось протяжно во всем колодце. Тут я услышала шелест, как будто гигантская змея скользила по каменному мешку, это веревочная лестница стремительно поднималась вверх. Раздался громкий смех противной девчонки:
– Раз вы такая умная и смелая, вот и придумайте, как отсюда выбраться!
А потом образовалась тишина. Звонкая, давящая, безысходная. Я посмотрела на индикатор батарейки на дисплее. Работающий фонарик разряжал телефон со стремительной скоростью, скоро темнота поглотит меня. Связи на такой глубине, конечно, не было.
– Алиса! Немедленно спусти лестницу! Слышишь?
Слышишь… слышишь… эхом отражалось от стен моей темницы.
Как глупо, что я поверила ей! Ведь я сразу по первому впечатлению определила характер Алисы! Когда обнаружат мое отсутствие? Вечером, когда зайдут пригласить на ужин. А если не зайдут? Если решат не беспокоить до утра? И тогда мне предстоит провести всю ночь здесь…
Все должно закончиться быстро, убеждала я себя. Опустится лестница и в проеме колодца покажется Алиса. Надо просто подождать. Спокойно подождать. Я села на холодный пол и уставилась на небо. Скоро стемнеет и появятся звезды. Время текло минута за минутой. Казалось, прошло полчаса, а на самом деле всего шесть минут, если верить телефону. Паника подобралась совсем близко.
Зачем я приехала сюда? Монстр-дочка и деспот-папаша. Надо было принять предложение сестры и не артачиться. Сидела бы себе на бережке Средиземного моря или бродила бы под палящим солнцем по греческим развалинам. Мой запасной вариант, прибереженный на самый крайний случай. Полина вместе с мужем Николосом, греком, открыли небольшую семейную гостиницу на Крите. Они поженились недавно и упивались семейным счастьем, только дела шли не так хорошо, как они надеялись. Сестра в каждом телефонном разговоре горячо заверяла, что лишняя кровать и мусака с оливками всегда для меня найдутся. Я неизменно благодарила и отказывалась от приглашения, потому что не хотела быть обузой. Чем бы я занималась в благословенной Греции? На Крит нужно ехать за яркими впечатлениями, чистым морем и греческим гостеприимством. Вот обзаведусь работой, сделаю накопления и устрою себе отпуск…
Я думала о чем угодно, только бы забыть о каменном мешке, пленницей которого я стала по своей глупости. Я ходила по каменному кругу, как арестант, и звала на помощь, пока не охрипла. Мне стало казаться, что за мной наблюдают. Может, Алиса прикрепила где-нибудь камеру и снимает меня сейчас, а потом выложит ролик на свой канал в YouTube и соберет горячие лайки под видео с названием «Гувернантка в ловушке» или «Глупая училка в колодце». Я покрутила головой в поисках камеры. Способна ли восьмилетняя девчонка на такое? А почему бы и нет? Ведь придумала она эту жалостливую историю с котенком.
Я почувствовала, что истерика накатывает на меня, что рыдания и крик не получается больше сдерживать. Нужно как-то взять себя в руки и успокоиться. Дыхательная гимнастика, аутотренинг, сказкотерапия – ничего не помогало. В плохой ситуации ищи плюсы. Нашелся один большой. В колодце нет воды, так что вероятность стать утопленницей отпадала. Я убеждала себя, что непременно выберусь отсюда. Рано или поздно. Лучше, конечно, рано, пока не поседела от страха. Но без чужой помощи мне не выбраться. Я же не человек-паук, к сожалению. Я села и закрыла лицо руками. Мне показалось, что ветерок прошелся по моим волосам, словно чья-то рука пригладила их.
– Шшш, обманет. Всегда обманет… Шшш… Не слушшшай… Доверишшшься – обманешшшься…
В дымке я видела молодую женщину с длинной косой. Браслеты на ее руке мелодично позвякивали, прогоняли тревогу и гнетущий страх. Она ласково улыбалась и снова гладила меня по волосам, и я чувствовала, как проваливаюсь в сон или теряю сознание…
Раздался резкий звук, я вздрогнула, сон-наваждение пропал. Какие незнакомки в колодце? Бред спутанного сознания человека, надышавшегося грибковой плесенью.
Послышался шум сверху. Я до боли в глазах смотрела вверх, силясь кого-нибудь разглядеть.
– Эй, вы тут? – незнакомый мужской голос мячиком отпрыгивал от каменных стен.
У меня вырвался вздох облегчения.
– Я тут! – что есть силы завопила я и начала размахивать руками, не осознавая, что меня не видно в такой темноте.
– С вами все в порядке?
– Да! Да!
– Сейчас спущу лестницу. Ловите!
Проем люка снова загородила тень моего спасителя. Что-то ухнуло рядом. Я схватилась за веревочную ступеньку и быстро стала карабкаться вверх. Оступившись в спешке, чуть не свалилась обратно. Наверху меня крепко обхватили чьи-то сильные руки и поставили на землю. Мне что-то говорили, пытались отцепить мои пальцы от лестницы, за которую я держалась мертвой хваткой. Поначалу все плыло как в тумане. Наконец окружающее стало различимым. На меня пристально смотрели широко поставленные глаза незнакомого рыжеволосого мужчины в камуфляжной одежде с нашивкой «Охрана».
– Вот девчонка-чертовка! А я камеры мониторил, смотрю, шли двое, потом жучка эта одна идет, а училки, то есть тебя, нет! Я все просмотрел, как сквозь землю провалилась.
Я стояла и хлопала глазами, не зная, что сказать.
– Хорошо, на безопасности Еленский не экономит: вся территория утыкана камерами. Это он после того случая… – начал охранник, но потом резко замолчал.
– Да ты холодная, как покойник! – ко мне подскочил другой, водитель, кажется, и накрыл чем-то теплым.
Только сейчас я заметила, что меня била мелкая дрожь, а вся футболка пропиталась влагой – то ли потом, то ли сыростью колодца. Меня проводили до входной двери дома и передали в надежные руки Марии Ивановны.
– Вы ей чего покрепче плесканите! – напоследок сказал мой спаситель и ушел, а я даже не поблагодарила его.
Няня привела меня в комнату и усадила в глубокое кресло. Всюду – на комоде, тумбочках, подлокотниках и подоконнике – лежали ажурные салфетки ручной работы. Мария Ивановна подкатила поближе к креслу журнальный столик, который покрывала салфетка-скатерть нежного серо-голубого цвета, связанная узором, похожим на лопасти мельницы. На стенах фотографии, с которых, задорно улыбаясь, смотрел один и тот же человек в разном возрасте: розовощекий пупс с погремушкой в кулачке, мальчонка-зайчонка у новогодней елки, обаятельный мальчишка в костюме мушкетера, первоклассник за партой с огромным букетом гладиолусов, вихрастый парнишка на велосипеде, статный юноша в костюме с красной лентой через плечо «Выпускник», рэпер с хвостом и гитарой, загорелый турист с фотиком на фоне Храма Святого Семейства в Барселоне и во дворце Великих Магистров на Родосе, лыжник на заснеженном склоне, счастливый жених с хрупкой невестой… Передо мной калейдоскопом проносилась жизнь Евгения Еленского.
– Это ведь Евгений Петрович? – наверное, гувернантке любопытничать не позволительно, но пережитый стресс стер все рамки дозволенного.
Мария Ивановна поставила поднос с чашками и эклерами на столик и, окинув взором свою коллекцию, улыбнулась, с ее морщинистого лица сразу ушло озабоченное и напряженное выражение. Похоже, эта женщина появилась в семье задолго до рождения Алисы.
– Да, это Женечка, – она разлила ароматный чай по чашкам. – Я добавлю коньячку в чай? Капельку для здоровья?
Я кивнула, если только капельку. Мария Ивановна открыла шкаф и достала початую бутылку коньяка.
– Я была няней Женечки вот с такусеньких, – она развела в стороны руками, вероятно, показывая размер Еленского. – Женя рано потерял родителей, считай, я его и вырастила. Своих детей Бог не дал, так что он для меня родная кровиночка. А он в благодарность не выгнал старуху на улицу, приютил в своем доме. Вот комнату отдал – большую, светлую. Женя такой… он хороший, добрый, послушный мальчик. А Алиса совсем другая.
На последних словах лицо Марии Ивановны снова приняло озабоченно-грустное выражение. Напряжение потихоньку отпускало – то ли дело в капельке коньяка для здоровья, то ли во вкусном чае с эклерами, то ли в неспешном рассказе старой няни. Я еще раз взглянула на фотографии и заметила, что снимков Алисы не так уж и много, а жены Еленского вообще нет, только свадебный.
– Почему Алиса так сегодня поступила со мной? – спросила я, возвращаясь к сегодняшним событиям.
– Так день у нее сегодня такой, я ж читала гороскоп, – сказала старушка, словно это все объясняло.
– Мария Ивановна, я хочу узнать настоящую причину, прежде чем соглашусь с ней заниматься. Почему Алиса вообще так себя ведет? Девочка явно избалована взрослыми, она же единственный ребенок в семье?
Старушка налила себе конька в чашку и залпом осушила. Интересно, общение с семейством Еленских тоже сделает меня зависимой от алкоголя? Судя по первому дню в этом гостеприимном доме, мне до такой зависимости рукой подать.
– Да, у Женечки… у Евгения Петровича только один ребенок, – няня теребила загрубевшими руками край салфетки. – Алиса – трудная девочка. Держать ее в руках непросто.
– Это я уже заметила.
– Она напроказничала, но не судите ее строго, пожалуйста.
Я выжидающе смотрела на собеседницу. Она гладила пальцем ободок чашки, словно раздумывая, какой информации я достойна:
– Два года назад мы пережили страшную трагедию, такое не всякому взрослому пережить под силу. Евгению пришлось несладко, но он сильный, мой мальчик. А тут девчонка шести лет, детка совсем… После этого Алиса стала неуправляемой. Единственный, кого она побаивается, а потому и слушается, так это отец. Остальные не выдерживают и сбегают. Вы – седьмая.
– В каком смысле седьмая?
– Седьмая гувернантка.
Я мысленно подсчитала, в среднем обновление гувернанток в этом доме происходило раз в три месяца. Мария Ивановна вспоминала их знаки зодиака, демонстрируя отличную память, и настойчиво развивала свою теорию: все дело в несовместимости знаков, а вовсе не в Алисином характере.
– И как часто они уходили? – перебила я ее.
– Кто как. Одна продержалась только неделю, другая целых четыре месяца.
– И почему же она ушла?
– Алиса заманила ее в колодец, как вас. И бедняжка просидела там всю ночь. Женеч… Евгений Петрович дело замял, конечно. Но Алисонька надолго осталась без присмотра. Одна бегает где-то целыми днями. За ней глаз да глаз нужен, а я стара стала, за ней и не поспеваю.
Всю ночь, – звенели в голове слова Марии Ивановны. Липкий страх снова распространился по позвоночнику. Можно остаться в своем уме, просидев в темнице всю ночь? Пятнадцать минут в каменном мешке пошатнули мою нервную систему, даже незнакомки мерещится начали. Интересно, что же здесь произошло два года назад. Вот и Мария Ивановна, несмотря на задушевный тон беседы, молчит, как партизан («Женечка не любит, когда об этом вспоминают»). Мама Алисы так и не вышла познакомиться со мной и извиниться за поведение дочки. Да кто такая гувернантка, чтобы перед ней господа извинялись?
Вчера я уснула быстро, сразу же после ванны, в которой с остервенением соскребла с себя липкую паутину и плесень колодца. Солнечное утро наполнило меня оптимизмом и решимостью. Вчерашние события не казались такими пугающими. «Чем сложнее задача, тем интереснее ее выполнять», – говорил мой папа. Несмотря на пережитый страх, мне хотелось остаться в этом старинном доме с тайной двухлетней давности, подружиться с Алисой и познакомиться с хозяином особняка. Сам Евгений Еленский теперь казался личностью загадочной и пугающей одновременно. Только бы меня не отправили восвояси! Пока мое положение в доме не было определено, и потенциальный работодатель не вернулся, я отправилась осматривать окрестности.