Я больше не заложник своих или чьих-то концепций и ментальных установок. Я сам решаю, что есть «правильно», а что «неправильно»! Разумение сделало меня управляющим повозкой моих мыслей, чувств, намерений… Я больше не слепой придаток своих инстинктов! Аве, гер Фрёйд с сотоварищи!
И что? Тело больше не сжирается самоуничижениями, болезни и немощность больше не будут его закономерной карой. Гы-ы… Может это ещё не свобода, но Путь к свободе! Да!!!
Я рассмеялся. Тогда мне показалось самому, что звуки этого смеха, осветили комнату солнечными зайчиками и звоном весёлых колокольчиков. Это не было хохотом, сбежавшего из тюрьмы узника. Нет, так я смеялся в детстве, когда меня ещё не обуратинило общество, играющее в песочницах чувства собственной важности.
Полежаев прервал телефонный разговор и с удивлением меня осмотрел. Он подошёл к шкафу и вынул с полки коробочку с яркими лейблами.
– Совсем забыл тебе вручить довесок к премиальным. Это мобильный телефон. Теперь тебе не придётся искать таксофоны. Действует он пока не во всех городах, но это ещё и атрибут состоятельности.
Я взвесил увесистый прямоугольник с рядами мелких кнопок. «Да, Мишаня ещё не порылся в этой конструкции. В какой карман я засуну такую бандуру?».
– Я, надеюсь, ты не сожалеешь, что не стал владельцем «Мерседеса»?
Я вполне искренне заверил Полежаева в своём понимании ситуации. Но внутреннего сарказма избежать не смог: «Вместо заработанных денег, начальство похлопало по плечу и напомнило, что вот-вот наступит коммунизм и эти деньги не понадобятся».
Но мне ли сетовать?! Полежаеву пока невдомёк, что обрёл я гораздо большее, чем подарки с барского стола.
– Ты вот что, Женя, успевай оформить документы покамест всё руководство в Москве, чтобы не ловить его подписи по всей Европе. У нас с тобой теперь есть более интересные дела.
«Интересные дела» появились на следующий день после обеда. В номер после лёгкого стука в дверь вошла молодая женщина с девочкой, которая по виду была на год старше моей дочери. От них веяло чем-то не советским. И одежда была импортного производства и явно приобретённой не через спец распределители ГУМа. Полежаев приветственно поднял руку.
– Ага, вот и долгожданный сюрприз. Знакомьтесь, Анжелика Юрьевна, это наш Евгений Васильевич (Полежаев сделал ударение на слове «наш»).
Анжелика Юрьевна удобно устроилась в кресле напротив и пристально меня осмотрела. Наверное так осматривают невесту на выданье.
– Ну что? Годится такое «недостающее звено»? – Иронично прокомментировал Полежаев.
Анжелика Юрьевна улыбнулась.
– Поживём – увидим, Сергей Иванович.
Девочка тем временем деловито принялась осваивать мой мобильный телефон. Взгляд Анжелики Юрьевны скользнул в сторону ребёнка.
– Не беспокойтесь, Евгений. Вероника с техникой на ты. Муж ей вторую неделю обещает детскую модель купить. – Она обратилась к Полежаеву, словно продолжала их незаконченный накануне разговор. – Группа соберётся завтра. Афонин прилетит сразу в Свердловск. Муж пока задерживается в Берлине, но готов заказать у вас аналитический прогноз на открытие в Союзе торгово-развлекательной франшизы. Я убедила его, что без вашей помощи ему не обойтись.
Полежаев удовлетворённо хмыкнул.
– Кстати, Женя, Анжелика Юрьевна лично знакома с Кастанедой и с некоторыми членами его партии. Так что она будет твоим незаменимым проводником на Тропе учения толтеков.
К «увлечению» Полежаева «миром толтеков» я относился с интересом, но всё же отстранённо и решил, что «быть не в курсе» происходящего иногда очень удобно. Мне оставалось перепечатать буквально несколько абзацев Устава моего института и я вернулся к монитору компьютера. Сколько прошло времени я не заметил, но меня что-то мягкое тюкнуло в лоб. Невольно я огляделся в поисках ударившего меня предмета. «Девчонка что ли заскучала?» Но девочка мирно дремала на диване. Полежаева в номере не было, а Анжелика Юрьевна по прежнему сидела в кресле напротив и испытующе за мной наблюдала.
– Вы давно обедали?
Я нахмурился, безуспешно соображая сколько прошло времени.
– Не напрягайтесь. Ужинать уже пора. Кстати, давайте перейдём на «ты». Формальные церемонии нам ни к чему.
Я кивнул. Мне нравился деловой напор этой неординарной женщины. Я физически ощущал, что вокруг неё пространство организуется именно так, как хочется ей и разворачивается в нужном ей направлении.
– Тогда поехали. Водитель нас ждёт внизу. Вероника просыпайся, поедем домой.
В салоне дорогой иномарки традиционно пахло кожей и чем-то неуловимо манящим. Духами, как я понял, Анжелика не пользовалась, посему я присвоил этому букету ароматов – «запах богаческой жизни».
– Что в диковинку смотреть на Москву через окно «Бугати»? («Вот-вот, «богаческой – бугаческой»») А ты я смотрю не рисуешься и не пытаешься произвести впечатление.
Я спокойно встретился взглядом с её карими глазами, в которых кроме проницательности мелькало нечто, что останавливало меня от начала доверительных и открытых отношений.
– Ты что уже со своим чувством собственной важности разобрался?
Меня что-то сдержало ответить Анжелике: «Только что колобок испекли!». Предчувствие опасности заставило моё тело напрячься и замереть как в присутствии хищного зверя. Будто я оказался в обществе каннибалов. Тихо мурлыкающая детскую песенку дочь Анжелики вот-вот вцепится мне в ногу, а водитель с размаху размозжит мне голову. «Футы! Надеюсь, Анжелика не телепат?». Унимая безотчётный страх я спросил:
– А что Вероника такая молчунья?
– Она первый год осваивается по-русски разговаривать. Моя старшая дочь ещё в Швейцарии. Заканчивает последний класс колледжа. А средней, что в Англии, что в Союзе – она шустрая и общительная, везде своя. Сейчас уже приедем – познакомишься. Они с гувернанткой («Ого!») на детском празднике в посольстве Великобритании.
Слышать про такой расклад семейной жизни для меня было непривычно и странно. Вот откуда такая «несоветскость» моих новых знакомых.
– Да ты особо-то не удивляйся. Мы два года назад ещё на пособие жили. У моего мужа есть особенность – он быстро загорается каким-нибудь масштабным бизнес-проектом и так же быстро к нему охладевает. Хобби у него попадать из грязи в князи и наоборот. Я уже привыкла и всегда сижу на чемоданах.
Мы подъехали к двухэтажному особняку возле небольшой церкви. Одну его половину занимала семья Анжелики. Проведя меня в библиотеку, она показала на полку, где вперемешку стояли книги и стопки рукописей:
– У тебя с английским как? А-а, понятно – со словарём и по отдельным буквам. Вот тут уже готовые переводы Кастанеды, а Флоринда Доннер только в оригинале. Я сейчас распоряжусь на счёт ужина, а после начнём готовиться к встрече с твоими подопечными.
«Однако! Как быстро меня сосчитали! Сразу в оборот, не спросив бабушку, нужен ли ей дедушка». Но со мной злую шутку сыграла покладистость и отзывчивость, свойственные для большинства людей, выросших в Советском Союзе.
Последующие события как селевой поток смыло все мои планы. Ни под какой Южный Крест мы с семьёй так и не поехали отдыхать. Прояви я тогда настойчивость, банальное упрямство и увёз бы на Рождество своих под пальмы тропиков, то весь дальнейший ход событий выстроился бы иначе – без трагических событий и грубого вмешательства мистических сил в мою судьбу.
О том периоде жизни я до сих пор вспоминаю с неохотой. Смысла не вижу. Но, пожалуй, расскажу о том, что решительно повлияло на ход жизни практически всех моих знакомых. Ибо такова Цена Вопроса, если кто-то из смертных решается отвечать сфинксу на его загадку: «Что есть истина?»
Заказ на аналитический просмотр в ситуации бизнес-проекта мужа Анжелики Юрьевны позволил довольно быстро организовать совместную работу «моей» партии новых толтеков. Полежаев был очень доволен результатами. Тем более что такая работа приносила немалые деньги в «наш личный карман» в обход кассы головного института. Но больше всего меня привлекала возможность проявить явные и скрытые способности членов группы. По началу до «полной конфигурации» не хватало сталкера сновидца, однако первая же встреча Анжелики с Макаровым разрешила и эту проблему.
С некоторым сомнением я попытался возразить Анжелике:
– А ничего что он не шибко образованный?
– Не всем новым толтекам нужно быть антропологами! Видел бы ты из какой глубинки пришли в партию Карлуши – сейчас бы не сомневался.
Безапелляционность нагваля-женщины меня урезонила. К слову сказать, тогда же я выяснил почему такая женщина как Анжелика Юрьевна не пользовалась духами.
Сфера обоняния человеческого восприятия – это его самая сильная сторона. Она основана на природных инстинктах, и при должном освоении, даёт мощную силу в диагностике состояний не только самого человека, но и безупречно точного сканирования информационного потока любой ситуации.
В отличие от меня в теме «толтекизма» Анжелика была как рыба в воде. Меня же это заинтересовало как получение бесценных знаний ещё из одного Источника. Причём знания этого Источника – Тропы Новых Толтеков – были преимущественно практического плана. Анжелика об этой «моей корысти» знала, но такой расклад её ничуть не смущал. Периодически «сливая мне информацию об устройстве своих способностей», она объяснила, что нити связей с Тропой Знаний у каждого разные. И мотивация прихода на эту Тропу не подменяет магическую суть разнообразия этих нитей. Одна из задачей нагвалей как раз и состоит в том, чтобы из этих разношёрстных нитей судьбы соткать ткань единого организма.
– Главное, что сейчас ты ЗДЕСЬ! И что наш «Южный Ветер», будучи социофобом и маргиналом, тоже ЗДЕСЬ! В нашу группу её приманил паталогический страх одиночества. И у других так же, что-то своё, но так же – запутанно-перепутано… Мы с вами всего лишь пазлы в огромной картине мироздания. Нужно быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться шансом занять предложенное мирозданием место силы. Или ты предпочитаешь пожизненную тусовку на кухне городской хрущёвки?
Этот смысл происходящей мистерии был мне уже понятным. Тем более, что на моей ответственности «лежала» (пока неподъёмным бременем) необходимость формирования штата нового института, сотрудникам которого предстояло решать экстраординарные задачи. Поэтому я решил воспользоваться ситуацией с исполнением заказа «аналитического просмотра возможностей создания первой в Советском Союзе франшизы торгово-развлекательных комплексов «Старз Кэш»».
«Притыкой» для мужа Анжелики Юрьевны стали нескончаемые препятствия в осуществлении его бизнес-проекта. При полном одобрении со стороны властных структур «вдруг» начинали возникать трудности межотраслевого согласования, «неуместные» разногласия между инвесторами, рассогласованность в определении исполнителя проекта и т.п.
Вроде бы картина «обычного расклада» для воплощения любой многомиллиардной идеи, но бизнесмена смущало не это. А вот на вопрос, что же «его смущало» предстояло ответить нам.
Однако несколько недель интенсивного погружения в Тему желанного результата не давало. Мы последовательно и в сочетании проработали все основные практики новых толтеков: через Даню Макарова («Восточный Ветер») практики сновидения, практику сдвига точки сборки через менталиста Володю С. («Северный Ветер»), практики изменения сознания через соли мескалито Влада С. («Мистраль»), через практики сдвига точки восприятия Анастасии М. («Южный Ветер») и т.п. Мы даже «сумели раздобыть» аналитический прогноз экономической ситуации в мировой экономике на 1991 год спецов из института Экономического Развития Европы и Азии, но все подготовленные портфолио отчётов Анжелика Юрьевна забраковывала с одной и той же рецензией – «это не то».
Я начал экспериментировать с местом проведения наших проработок: из Москвы мы в полном составе переезжали в Свердловск, в Новый Афон к Жоре Неведомскому, на места силы: Аркаим, Новозеро, Херсон. Но результата достигнуть не удавалось.
Правда, благодаря нашим мытарствам, партия начала оформляться в нечто способное проявлять Силу и пользоваться Ею. Моего небольшого опыта работы в магической практике способности расширять осознавание (практика вИдения) хватило чтобы ввести жестокую дисциплину, хотя любая степень «жёсткости» не могла уберечь нас от неизбежных «болезней роста» молодых, бойких и не в меру любопытных новоявленных толтеков. А свою мало разумную голову «пазлы мироздания» умудрялись засовывать в самые опасные глубины кроличей норы. Я запретил общаться членам группы с другими партиями. Хотя Полежаев сплетая свою толтекскую сеть от Калининграда до Владивостока, настаивал на «консолидации усилий на Тропе Знания».
Запрет контактов с другими партиями и вообще на любую публичность был вызван весомыми причинами. Одна из которых это наша совковость. Совок – это диагноз. Большинство советских людей обуратинили до полного отсутствия самобытность. Нет! Гордость у советского человека была, но только на уровне МЫ, а на уровне Я – зияло бездонное жорло голодного человека. Дорвётся такой совок «до бесплатного» и без чувства меры нажирается в хлам (сладенького, спиртного или новых впечатлений), или ворует из «общественной кассы» без оглядки на последствия. Первые шаги горбачёвской демократизации это наглядно показало. Люди в Союзе были голодными не от того, что голодали, а из-за отсутствия естественных возможностей к самореализации. Стандартами «общепринятого воспитания» совка так спрессовали, что даже чуть разжатая к свободе пружина, вынесла на свет божий пугающее рыло жлоба, которому всё, всегда и всего мало.
А если совок ещё и обладает некими сверх способностями, то это вообще гремучая смесь. Бежит такое к людям и ну им «причинять добро», кто за большие деньги, а кто «сгорая сам – дарит им – не просившим – дармовое тепло». Или такое ударяется во все тяжкие поисков тайных знаний у всякого рода около эзотерических тусовок, быстро превращаясь в «сильно могучих магов» без царя в голове и без Бога в сердце. Когда открылись границы и миллионы совков хлынули в «онклюзивный рай» курортов цивилизованного мира, то они долгое время пугали владельцев отелей своей странной ненасытностью и полным бескультурьем.
Эта совковость – состояние заразное! Как вирусная инфекция. Достаточно было пообщаться с совком или побыть в их среде обитания, вроде коммунальной квартиры, и можно навсегда распрощаться с верой в светлое начало человека и со своим здравым началом. Поэтому я избрал лучшее средство от усугубления болезней – её профилактику. Конечно, Полежаеву я всей этой аргументации не озвучивал.
Препятствия, которые возникали перед нашей группой вынудили нас «заново изобретать велосипед» (ибо наверняка наши предшественники при освоении эзотерической практики не могли не обойтись без обретения полного набора техники безопасности) и по сути заново воплощать магические техники, которых мы не нашли в публикациях Карлоса, Флоринды, Тайши, а так же иже с ними, ни даже в заметках Анжелики, что она привезла из своего «нагвальского вояжа» по Америке.
Так появились техника позиционирования, техника ключей вхождения в Тему, техника лифта состояний, техника воплощения (визуализации) и т.д.
С этими техниками я тебя знакомил на курсах практической психологии. Помнишь?
Техника позиционирования возникла из принципа двусторонности контакта. Когда человек контактирует с кем-то или с чем-то, то он является неотъемлемой частью этого процесса. И не менее важным определения с КЕМ ты общаешься, является определение КТО общается. Если ты не определил себя в бытийственной конкретике – ты для мироздания – «облако в штанах». Оно соответственно и реагирует на такого человека как на «облако в штанах». Поэтому любому неофиту необходимо определяться в начале любого своего психологического или магического квеста КТО он(а), ЧЕГО он(а), КУДА ему (ей), ЗАЧЕМ ему (ей).
Научиться самоопределяться в «здесь и сейчас» у нас ушло много безуспешных попыток, хотя мы перебрали все известные психологические и философские системы. Модели, которую можно реализовывать на практике мы не нашли. Пришлось потрудиться над созданием собственной. В этом нам помогла суффийская модель горизонтали и вертикали бытия, где горизонталь (абсцисса) – это развитие бытовых, материальных свойств и качеств человека, на вертикали (ордината) – развитие его духовных качеств.